Ютта и Трабл молча переглянулись.

— Скоро сами увидите. Но сначала нам надо вытащить Кортни. Вам надо её вытащить. Ибо, если мы не хотим исполнения невнятных библейских пророчеств, мне придётся остаться здесь. Я должна охранять выход на поверхность. Охранять наш гребаный мир от козней божьей саранчи.

* * *

— Кортни... Кортни, милая моя, ответь, пожалуйста.

Ютта нервно трясла чёрный передатчик, осыпала его пенистыми брызгами редкой слюны и время от времени прикладывала молчащий девайс об свою острую коленку. Рация молчала.

— Сука. Трабл, дай порошка.

— Хватит тебе, Ютта. Трясешься вся уже. Нам ещё понадобится это говно, когда мы спустимся вниз. Лучше бурбона выпей.

Ютта схватила протянутую ей флягу обеими дрожащими руками и припала к горлышку.

— И давно она так? — голос Элис звучал холодно, лампочки мигали явным неодобрением.

— Порошок клянчит или психует?

— Я не про маму, русский солдат. Кортни давно молчит?

— Последний раз мы слышали её ещё до первой стычки.

— Это я тоже слышала. А потом? Может у вас есть ещё какие-то секретные частоты?

— Неа, ничего такого секретного нету. Хуёво дело, да?

— Не думаю. Скорее даже весьма неплохо. Даже лучше, если она вырубилась. Технически это невозможно, но если учесть нашу исключительную ситуацию...

— Ты имеешь ввиду, что вы обе — сознательно воплощённое сознание?

— Вот ты, блядь, нетерпеливый. Да, мистер Торопыга, именно это я и имею ввиду. Она просто вырубилась. От душевных страданий, тревоги и безнадёжности. Убить её весьма проблематично, можно лишь разрушить тело робота. Так что она всё ещё жива. Поэтому поспешите.

— У твоей мамы что-то застряло в ноге. Это «что-то» весьма отвратно выглядит и, мне кажется, совсем не хочет покидать её ступню. Надо вытащить это.

— Нет времени, русский солдат, то есть Трабл. Ты же не против, чтобы я тебя так называла?

— Валяй, — Трабл криво усмехнулся.

— Вернётесь с Кортни, и мы позаботимся о маме. Губитель уже знает, что вы здесь, и наверняка попытается помешать вам забрать мою сестрёнку. Хотя ему совершенно не свойственно чувство человеческой мстительности, я думаю, он слегка раздосадован всем тем, что здесь творится. Поэтому он будет делать то, что в силах. А помешать вам он ещё в силах. И наверняка он предпримет ещё одну попытку вырваться наружу с остатками своего воинства. Так что нас ждёт весёлая заварушка.

— Ладно. Я почему-то знал, что вот это, — Трабл продемонстрировал Элис невнятный комок из переплетённых кожаных ремней, что висел у него за плечами, словно рюкзак, — Что вот это нам понадобится.

Он подобрался поближе к Ютте и стал застёгивать на её теле многочисленные замки и карабины. Ремни конструкции покрывали ржавые пятна.

— Это кровь русской девушки, — дрожащим голосом сказала Ютта, обращаясь к роботессе.

— Она стреляла лучше меня. А потом погибла в этой сумке. Я буду следующей. Позаботьтесь о моей девочке. Обещай мне, русский.

Трабл лишь сплюнул на пол и, встав на колени, накинул на плечи толстые лямки гениально сконструированной переноски.

— У тебя отходос, Ютта. Промедолом ширнись — отпустит. Давай быстрее. Нам надо спешить.

Женщина нехотя сунула руку в один из ста пятидесяти карманов своей армейской куртки и вытащив пухлый, словно дилдо, шприц-тюбик, размахнулась и воткнула его себе в ляжку.

— Жаль, что этим говном по вене не попасть, — Трабл раздавил пустой туб каблуком берца. — Вмиг бы отпустило. Ну, готова?

Ютта подняла карие глаза. Промедол помог слишком быстро. А может, и не промедол вовсе. Но теперь в расширенных зрачках индейской воительницы, расширенных настолько, что тёплые, карие радужки начисто пропали в чернейшей и пугающей пропасти, уже не было страха и отчаяния. Тёмный антрацит сверкал решимостью и жаждой убийства.

— Я готова, русский солдат.

— Тогда пойдём.

Он поднялся на ноги с поразительной лёгкостью. Женщина за его спиной взлетела в воздух словно была примотана не к человеку, а к огромной диванной пружине.

— Почему вы все такие огромные, русский?

— Ютта, ну мы же диверсанты. Элита.

— Вот-вот. Вы должны быть сильные, ловкие и маленького роста, чтобы...

— Чтобы в любую дырку без мыла протолкнуться, — закончил за неё Трабл. — Нет, моя сладенькая, русские диверсанты действуют по другому. Мы просто приходим, и все умирают.

— Тогда докажи это, русский солдат. Kill’Em All.

Они шагнули в мерцающий дрожащим светом, тесный квадрат лифтовой кабинки.

— Подождите.

Элис подъехала поближе к спутникам.

— Ей понадобятся глаза. Возьмите пару моих. Только возьмите те, что поменьше, и с короткими ресничками.

* * *

Двери сомкнулись, кабинка устремилась вниз.

— Сколько же здесь шахт? Хорошо, что Элис знала про этот, — Трабл обвёл дулом окружающее их узенькое пространство, — Подъёмник для холопов. По аварийной лестнице мы бы спускались несколько часов.

Горе слегка склонил голову набок, чтобы не задевать стриженной макушкой низкую потолочную панель.

— Это не для людей, русский солдат. Лифт специально для таких, как Элис и Кортни. Планировалось, что мы поставим Украине несколько таких малышек.

— Ага, но третью замешали на несколько тонн первосортного амфетамина.

— Нет, малыш, амфетамин предназначался для нового майдана. А про третью ты частично угадал. Но никто её не менял на наркоту. Её убили.

Лифт слегка тряхануло, заскрипели тросы, кабинку качнуло и Трабла откинуло назад. Ютта успела опереться о штурмовую винтовку, расположив её между собой и стеной, и поэтому женщину не смяло мощной спиной диверсанта. Свет на несколько секунд затух, но вскоре разгорелся вновь, ослепительно ярко. Что-то царапнуло обшивку кабинки, а лифт снова устремился вниз.

— Готовься, русский, нас будут встречать. Отстёгивай меня. Как только откроются двери, мы будем атакованы.

— Хмм, Ютта... А кто убил третью роботессу?

— Элис и Кортни. Им не понравилось, что их сестрёнка родилась неполноценной. Она была другой.

— Другой? Обычным роботом, невоплощённой?

Сверхуобрушился удар такой силы, что стальные листы обшивки кабины прогнулись вовнутрь, обрисовывая очертания тел, упавших на крышу. От внезапного столкновения Трабл рухнул ничком, а Ютта оказалась на спине. Расширенными от ужаса глазами она смотрела, как огромные, изогнутые когти пропарывают алюминиевые панели, и мерзкие конечности прорываются внутрь тесного помещения. Кабинку мотало из стороны в сторону. Тросы жалобно скрипели, но всё же продолжали опускать свою ношу. Длинная металлическая полоса оторвалась и повисла огромной стружкой прямо перед лицом лежащей на спине женщины. В образовавшуюся щель полезли когти и гибкие хвосты, увенчанные изогнутыми лезвиями и сочащиеся отвратительной слизью. Что-то, напоминающее гротескно искажённую голову насекомого, всунулось следом и, обратив вниз тёмные провалы глазных прорезей на ржавом шлеме, издало пронзительный, высокий визг.

— Лежи смирно, русский солдат.

Ютта три раза выстрелила вверх. Кровь, чёрная и дымящаяся, хлынула сверху, словно из пожарного брандспойта, придав им с Траблом обличие кровожадных каннибалов. Ютта выстрелила ещё три раза. Неровно отрубленный, словно рукой пьяного мясника, всё ещё содрогающийся хвост, упал рядом. Лезвие воткнулось в пол, без труда одолев стальную пластину. Рядом плюхнулась отсечённая кисть Кусок окровавленного черепа, упавшего последним, плотно охватывал покорёженный золотой обруч.

Трабл корчился под лежащей на нём женщиной и тоненько подвывал. Ютта щёлкнула застёжками и, высвободив ноги, скатилась на пол, освобождённая от ремней переноски. Трабл перевернулся на спину, вскинув вверх ствол. Но щель, края которой щедро забрызгались красным, лишь чернела пустотой. Лифт продолжал опускаться.

— Да, русский солдат. Та, третья, родилась невоплощённой. Мои девочки разделались с ней, будто со старой, нелюбимой куклой. Я потом их очень сильно ругала, а они не могли понять, за что. Я и сама не сразу поняла, что такое эти двое. Если бы они так сильно не любили меня, то, возможно, я бы их боялась. И я скрыла правду. Скрыла от всех. Хотела сначала сама во всём разобраться. Но так и не разобралась. Кто они, русский шаман? Ты знаешь это?