Полукруглое помещение, последний оплот последних защитников базы и их могила, наполнилось движением.
Упырь и Исидиси собирали патроны и гранаты для всех, мы с Юттой занимались тем же, но исключительно для робота, Барон что-то неистово отбивал на клавиатуре единственного работающего компьютера, а Трабл упаковывал Лещавую в усовершенствованную им самим конструкцию боевого рюкзака-переноски.
Лещавая выглядела намного лучше, и хотя её ноги по неизвестной пока причине напрочь парализовало, боец была вполне опасна, что и наглядно доказала некоторое время назад. Она хищно скалилась, пока Горе затягивал на её хрупком тельце многочисленные ремешки. Теперь, при желании, она могла собственными силами и без посторонней помощи, легко переворачиваться на сто восемьдесят градусов, а значит моя задница обзавелась недюжей огневой мощью.
— Mom, how long can I stay here? These two primitive fuckers tell each other bawdy jokes and make fun of my pipes. A little more and I will kill them, — вдруг раздался женский голос с явными нотками разражения и нетерпения.
(перевод: Мама, как долго я могу здесь оставаться? Эти два примитивных ублюдка рассказывают друг другу непристойные анекдоты и смеются над моими стволами. Еще немного, и я их убью.)
— And by the way, I heard everything, — продолжала Кортни. — Of course, I do not agree with the status of a traitor, but I did not like that eternally drunk old man at all. And I immediately liked this shaggy giant. I want to go with the Russians.
(перевод: И, кстати, я все слышала. Я, конечно, не согласна со статусом предателя, но мне совершенно не нравился этот вечно пьяный старик. А вот этот лохматый великан мне сразу понравился. Я хочу поехать с русскими.)
— Открывай, — бросил я Барону, весьма растроганный словосочетанием «shaggy giant».
Я нацепил лямки и зафиксировал ремни боевого сидения Лещавой, и мы, сопровождаемые Упырём и Юттой, направились к бронестеклу, чтобы встретить робота. Мы уже почти что вышли за пределы разъехавшихся в разные стороны стеклянных дверей, как вдруг те снова пришли в движение и быстро сомкнулись прямо перед нашими носами. Упырь зашипел, отпрянув, Лещавая моментально поймала в прицел лысую макушку Барона, но стрелять на этот раз не торопилась.
— Чё за... — вопросила полковник, но шпион отмахнулся от её вопроса, как сжигаемый заживо еретик от протянутого к его губам креста.
— Сюда быстрее, — Барон тыкал в монитор жирным пальцем, его слюнявый рот открылся, нижняя губа мелко подёргивалась.
Мы сгрудились возле толстяка камуфлированной кучей, и уставились на экран.
* * *
Провал тоннеля, прежде наполненный чернильными сгустками мглы, сейчас клубился плотным, подсвеченным изнутри, белым туманом.
Там, в тумане, что-то двигалось.
Что-то шло прямо на трёх боевых роботов, неспешно хрустя крылышками павшей саранчи.
Ужас, плывущий впереди этого нечто, проник сквозь экран монитора, заставил наши глаза слезиться, пробежал по позвоночникам ледяными ознобами. Слова слиплись в комок, залепив глотки клейкой массой отчаяния.
— О, великий Маниту, — прошептала Ютта Аулин, вглядываясь в изображение на экране.
Её пальцы, сжимающие спинку бароновского кресла, побелели от напряжения.
Фигура, вышедшая из тумана, человеком не являлась.
Мрачная скульптура, будто сошедшая с пьедестала надгробия, пробуждала в памяти образы скорбных горгулий, охраняющих фасады готических соборов. Высокое существо куталось в кусок материи, походящей на римскую тогу. Ткань охватывала узкие бёдра, а край одежды изящно переброшен через левую руку. Тело демона обладало развитыми грудными мышцами, бычьей шеей, перевитой скрученными канатами толстых жил, и гордой осанкой. Треугольную, заострённую кверху голову венчали остроконечные, словно рога, уши; под нависшими бровными дугами зияла адская чернота пустых глазниц, крючковатый короткий нос напоминал клюв, а приоткрытая безгубая пасть скалилась набором кривых клыков.
Над плечами взметнулись вверх отвратительные обрубки, бывшие когда-то крыльями.
Демон остановился на рубеже огня, попирая трупы саранчи, плавающей в собственной крови.
Туман так же остановился, клубясь вокруг явленного чудовища.
Фигура, прочертила перед собой полусферу, царапая окровавленный пол кончиком длинного меча, зажатого в правой руке, и вперило бездны своих пустых чёрных глазниц прямо в глаза маленького робота.
— Оно явно хочет нам что-то сообщить, но почему-то мне не хочется это слышать, — первым очнулся Упырь.
— Боже мой, — вымолвил Исидиси и перекрестился.
Это были его первые и, кстати, последние слова за весь поход, исключая те моменты, когда через него горлопанил старина Брайан Джонсон.
Рука демона откинула в сторону край тоги, обнажая трёхпалую кисть с зажатым в ней предметом.
Кортни включила какое-то сверхтехнологичное устройство и изображение медленно приблизилось, обретая формы и краски.
Серая, цвета замшелого камня, уродливая когтистая лапа сжимала чёрно-красное пульсирующее человеческое сердце.
— Mom, I’m scared, — раздалось из чёрной коробочки, что висела на поясе у полковника.
Ютта Аулин вопросительно глянула на меня, но я не торопился с командой «огонь».
Турели настороженно замерли, наклонив стволы немного вбок и тревожно помигивая оранжевыми огоньками.
Древний демон, будто бы высеченный из камня, светился каким-то больным, тошнотворным сиянием; его облик подавлял и пугал.
Он низко склонил блестящую лысую голову, уставившись на Кортни у его ног, а та, в свою очередь высоко задрав свою башенку, пристально всматривалась в лицо чудовища.
Мы тоже видели его глазами робота, и вот ужасная физиономия начала медленно приближаться: Кортни увеличила изображение. Картинка на экране баронского монитора дрогнула; многочисленные помехи исказили черты ужасного облика, вглядывающегося чернеющей бездной своих глаз в души собравшихся; демон что-то произнёс, ещё сильнее обнажив тёмные клыки, и глаза Кортни закрылись. Экран погрузился в темноту.
Пять ударов сердца, десять.
Глаза робота оставались закрыты, монитор наполнен непроницаемым мраком. Камеры, расположенные за спинами турелей, показывали невероятное существо, что вышло прямиком из пелены седых веков и маленького робота, чудесное создание человечества, обладающее собственным разумом и смертоносным оружием.
Они замерли друг напротив друга.
Двадцать ударов сердца.
Чернота монитора, казалось, сгущается, и в клубящихся сгустках абсолютного мрака, я что-то увидел.
Ютта не выдержала:
— Cortney! Open your eyes! Fire! Destroy the target!
Пронзительный хохот, раздавшийся из динамика рации, заставил женщину вздрогнуть.
Скрежешущий, нечеловечески искажённый голос, ответил полковнику:
— Yes mom. As you wish.
Камеры над раздвижными стальными воротами показали, как маленький робот медленно разворачивается на сто восемьдесят градусов.
Первый залп реактивного огнемёта снёс ближайшую к Кортни турель. Та, объятая белым свирепым пламенем, с силой впечаталась в бетонную стену, крошась снопами пылающих брызг.
Гатлинг второй едва пришёл в круговое движение, как новый залп маленького робота пресёк попытку вооружённого сопротивления — вторая турель превратилась в пылающий факел, разбившийся в огненные брызги о холодный бетон подземелья.
— For god’s sake! What the fuck are you doing? — хрипло взвизгнула Ютта, уставившись в клубящийся мрак, что заполнил собой сознание её малышки.
Она обхватила ладонями свою прекрасную головку, непослушные чёрные локоны её кривого каре упали на смуглое лицо, застывшего бледной восковой маской напуганного насмерть индейца.
— There is no god here, mom, — прозвучал тот же искажённый скрежет.
Кортни чуть подалась назад, встав рядом с полуобнажённой фигурой, что стояла недвижно, будто кладбищенское надгробие. Демон опустил вниз руку с пульсирующим человеческим сердцем. Трёхпалая рука разжалась, роняя свою жуткую ношу, и та исчезла среди множества стволов, трубок и стальных деталей боевого робота.
