— Прекрасный поцелуй, — прозвучал у него в голове голос одной из близняшек, — Не робей, ответь ей тем же.

И он ответил. Широко распахнул свою пасть и, прежде, чем поцеловал в ответ, поймал взгляд широко распахнутых серых глаз. Стальные очи подёрнулись пеленой первобытного ужаса, а зрачки женщины, что совсем недавно были не больше точки от булавочного укола, расширились, превращаясь в чёрное зеркало.

На блестящей от ужаса поверхности радужки Йорген увидел своё отражение, увидел, как его рот развалился жуткой прорехой — от уха до уха — а потом всё закончилось — четыре ряда кривых акульих зубов с хрустом вонзились в рыжеволосую женскую головку. Верхняя часть черепа вампирессы треснула, будто яичная скорлупа — Йорген втянул в себя её размягчённый мозг и моментально скривился — нотки гнилой хурмы, приправленные глупостью, не соответствовали его вкусу. Он оттолкнул от себя ослабшее тело, поднял свой Ругер, и, для верности, всадил в обрубок лошадиной челюсти парочку револьверных пуль.

— Вы нас весьма впечатлили, шевалье. Кстати, дамам нужна ваша помощь, — хрустальными колокольчиками прозвенели близняшки у него в голове.

Йорген огляделся, ожидая увидеть своих девчонок, отбивающихся от вампиров, но ситуация складывалась иначе. Арманда и Флёр не спеша продвигались вперёд — стволы штурмовой винтовки и дробовика изрыгали огонь и дым. Кидающиеся на них кровососы разлетались в стороны кусками алой плоти. Йорген немного расстроился — никто из вампиров не падал, горя и превращаясь в пепел.

— Это потому, милый Йорген, что мы их убиваем как бы понарошку. Они ещё встанут, — обнадёжили его сестрички, — Мы сейчас всего лишь прореживаем их ряды — своего рода артподготовка. Кстати, можно считать её законченной. Теперь пора браться за дело. Присоединяйтесь, шевалье.

— А где эта озорная парочка? — спросил Йорген, крутя головой в безуспешной попытке отыскать старика с висящими до колен мудями и женщину с красным флажком в глазу, — Проклятая Стюарт отвлекла меня от бесподобного зрелища.

— А вот их ты больше не увидишь, — ответил ему первый женский голос.

— Миркала Карнштейн и Влад Тепеш наконец-то канули в полное, абсолютное небытие, — добавил второй голос, — Забавно, что эти два паразита убили друг друга словно два верных пса, защищающие своих хозяев. Те, кто их создал — давно в земле, а эти двое сцепились, дабы овладеть пальмой первенства, которую каждый из них втайне мечтал посадить на могиле своего писателя. Жаль их, конечно — мир оскудел без двух столь одиозных личностей. Но на смену старому всегда приходит что-то новое. Так вы поможете нам, шевалье добить этих жеманных уродцев?

Все трое откинули в сторону ненужные теперь стволы. Чудовищная троица шагнула вперёд — навстречу уцелевшим вампирам; тех было шестеро. Йорген улыбнулся, глядя, как его пальцы превращаются в кривые тигриные когти. Ему очень хотелось убивать.

* * *

Сегодня было жутко холодно. Последние ноябрьские дни жёстко напоминали о приближении зимы, что по всем приметам обещала быть безжалостно суровой. Свинцовое небо сыпало мелким снегом, море волновалось — плевалось вверх жёлтыми сгустками пены. Теофил Рух очнулся от липкой дрёмы и попытался приподнять голову, но это оказалось не просто. Щека Его Преосвященства надёжно примёрзла к ствольной коробке пулемёта Браунинга. Будущий понтифик шёпотом выругался и резко дёрнул головой — капли крови моментально проступили сквозь седую щетины.

— Оскаала, смени меня, я немного погреюсь, и проверю нашу фрау.

Не дожидаясь ответа, горбун ловко спрыгнул со стрелковой башенки — огромные ступни, обутые в страшные шипованные сапоги, проломили лёд, присыпанный молодым снегом, и погрузились по щиколотку в мокрый песок. Его Преосвященство нацепил перевязь с мечом и поплёлся к огромному костру — тот уже догорал — ветер выдувал снопы искр — угольки взлетали вверх, чтобы погибнуть в схватке с легионами снежинок. Возле костра стоял грубо сработанный стул с высокой спинкой и широкими подлокотниками — его длинные ножки были вкопаны в грунт. Примотанная верёвками к стулу женщина не подавала признаков жизни — лишь резкие порывы балтийского ветра трепали её распущенные локоны. Смола с серебром. Горбун приблизился сзади и, наклонившись, зарылся лицом в роскошную шевелюру. Соткен не пошевелилась, но Рух знал, что она присутствует.

— Потерпи немного, моя любовь, — произнёс горбун, — Она идёт. Ждать уже совсем недолго. Так сказала Оскаала.

Он встал на колени возле пленницы, и достал из кармана подготовленный заранее шприц.

— Видишь, я не хочу, чтобы ты мучилась, ты всё неправильно поняла, — горбун нахмурился — правая рука с двумя отсутствующими пальцами плохо повиновалась ему, — Но я не сержусь на тебя, mio cuore, я готов всё простить тебе, лишь бы быть с тобой рядом.

Его Преосвященство воткнул иглу в основание бутона мёртвой розы, что роняла сухие лепестки на смуглую кожу, и чётко попал.

Соткен не смогла сдержаться. Мучительный стон донёсся из под скотча, которым был заклеен её рот.

Но Теофил Рух лишь грустно улыбнулся — он знал — то был стон облегчения.

Он воровато оглянулся на броневик, и, заметив, что на башенке стрелка так никто и не появился, вытащил из кармана смятую сигарету. Соткен приоткрыла один глаз и уставилась на угощение.

— Только давай без глупостей. Договорились, любовь моя? — спросил горбун, вынимая из костра пылающую ветку.

Соткен кивнула. Горбун прикурил и, рванув полоску скотча на лице женщины, сунул ей в рот дымящуюся сигарету.

— Пить, — произнёс тихий дрожащий голос.

— Помни о своём обещании, милая. Покури пока что тут. Я сейчас принесу воды.

Он выпрямился и поморщился — невзирая на сухой плавник, который он только что подкинул в огонь, костёр жутко дымил, словно топливо было напрочь сырым. Клубы дыма обволокли стул, превращаясь в рваные сгустки желтоватого тумана. Когда понимание пришло к Его Преосвященству, было уже слишком поздно. Его сильно толкнули в спину, и, когда он рухнул на колени, что-то тяжёлое ударило его в затылок. Мир вокруг погас.

* * *

Ему снился прекрасный сон: он лежит на широченной кровати под воздушным балдахином и наслаждается мягкостью ложа и запахами цветов, которыми засыпана вся его спальня. Уже рассвет и он слышит торопливые, но осторожные шаги горничных — они готовятся к его скорому пробуждению. Сервируют кофейный столик, готовят халат для душа и чистые полотенца. Одна, особо бойкая служанка, что-то тихонько спрашивает у второй — наверное новенькая. Он пошарил рукой сбоку от себя. Пусто. Наверное, его любовь уже проснулась и сейчас принимает прохладную ванну с душистыми маслами — мелисса и лимонник. Он моментально ощутил этот кисловатый аромат, сердце сладко заныло.

— Разбудите его, — голос служанки стал громче, а его тон — груб и резок.

Роскошное ложе вдруг показалось совершенно неудобным. Аромат трав сменился приторным запахом свежевскопанной земли. Кто-то небрежно откинул полог и яркий свет ослепил, игнорируя плотно сомкнутые веки. Он попробовал открыть глаза, но те не слушались. Болезненные спазмы сжали в ледяных тисках его виски. Мучительно ныл затылок. Горничные склонились над ним. Одна из них размахнулась и влепила ему сильную пощёчину. Вторая, державшая наготове кувшин с водой, набрала полный рот влаги и сильно прыснула ему прямо в лицо. Это сработало — веки наконец-то поднялись. Он уставился на размытые образы склонённых над ним служанок — и когда зрение наладилось, поразился абсолютному сходству их милых мордашек. Одна из них снова занесла руку для пощёчины, но вторая — с кувшином в руках — лишь отрицательно покачала головой.

— Достаточно, милая Флёр, калека очнулся, а больше нам и не надо. Твои удары провоцируют грандиозные выплески адреналина, а это сильно меняет вкус крови. Прекрати портить наш ужин.

Та, которую назвали Флёр с сожалением опустила руку.

— Я объелась на пару дней вперёд, сестричка. После сегодняшнего королевского пиршества мне совершенно не импонирует водица, что течёт в жилах этого инвалида. Это всё равно, как выйти из роскошного ресторана и сразу же покушать из помойного бачка. Об ужине можно не беспокоиться. Он сам скоро явится сюда. Кто-нибудь из здесь присутствующих умеет готовить кошатину?