Оттуда сквозило, воняло прелыми листьями и гнилью. Скальд наконец-то справился с инерцией, остановился и с облегчением выдохнул.

Пиздюлей не будет. Будет кое-что поинтересней.

Викинг снова щёлкнул предохранителем, и теперь винтовка отправилась за спину — шлёпать его по заднице своим укороченным прикладом. Молодой скальд оскалил зубы, обнажил меч и шагнул в пролом.

* * *

Когда Скаидрис проснулся, его ожидали три пренеприятнейшие новости.

Первая — он кончил в штаны, вторая — его любимая свалила куда-то из его постели, и третья — в стене его комнатёнки зияла огромная дыра.

Возможно была ещё и четвёртая пренеприятнейшая новость, например та, что его любимая свалила именно в эту странную дыру.

Но Скаидрису и первых трёх хватило. Он легко поднялся с кровати: не было причины прикидываться умирающим. Соткен всё же поистине волшебница. Она не просто его заштопала, она спасла ему жизнь, выходила, и вот он уже на ногах. А прикидываться больным просто выгодно. Можно отлынивать от дежурств и ссать в железное ведро. А ещё его вкусно кормили. С ложечки. Ну и всякое такое.

Первым делом он зажёг все лампы в комнате и снова осмотрел дыру. За сломанной стенкой располагался коридор. Тайный проход. А хули тут удивляться, в каждом мало-мальски приличном старинном особняке, весьма смахивающем на замок, должен быть тайный проход. Кто-то обнаружил этот секрет и вломился внутрь. Вломился из его комнаты, а он даже не услышал. Да и хер с ним. Не тайный коридор сейчас волновал Скаидриса. Он вспомнил слова Бездны:

«Ты, наверное, ещё не в курсах насчёт того, как тебя располосовала эта перекрытая фрау?»

Спасённый лив подошёл к зеркалу возле шикарного трюмо. Наверное для тех клиентов, кто выжил под ножом хирурга и теперь может любоваться своими новыми губами, новым носом, новым разрезом глаз, силиконовыми сиськами или наращенным хером. Скаидрис принялся разматывать бинты, опоясывающие его чресла. Пришлось крепко стиснуть зубы и дёрнуть последний слой, крепко вросший в корку подсохшего струпа. Скаидрис утёр какой-то тряпкой размазанную по брюху кровавую плёнку. Потом уставился в зеркало.

Губы лива тронула кривая усмешка. Несмотря на зеркальное отображение, Скаидрис моментально узнал надпись, выполненную точными, аккуратными разрезами, что постепенно затягивались, превращаясь в красные шрамы. Он стоял, вглядываясь в своё отражение, и работа пластического хирурга нравилось ему всё больше и больше.

По коридору, скрытому в стене старинного особняка, кто-то очень быстро пробежал. Скаидрис с сожалением оторвался от созерцания своего пуза и скосил глаза в сторону дыры.

Топот затих, но прошло пять ударов сердца и из тёмной глубины прохода раздалось угрожающее звериное рычание.

Скаидрис прекратил пыриться в дырку и поискал глазами свою винтовку. Той нигде не было видно.

Он вздохнул, взял ночной светильник и, обломав об поверхность столика никчёмный абажур, крепко стиснул в руке бронзовую массивную ножку.

«Killing Is My Business», — одобрительно пробормотал тру-мéтал, и, нежно огладив тощей рукой шрамы на животе, шагнул в тёмную дыру.

* * *

Когда женщина в красном платье приблизилась и заключила Волка в свои объятия, маленькой Сигни слегка подурнело: жестокий холод пронзил всё тело девочки, тревога крепко сжала её маленькое сердечко, сжала сильно-сильно, до нестерпимой режущей боли в груди. Она попятилась назад, перехватив рукоятку армейского ножа обеими руками. Женщина в красном платье наконец-то отпустила Волка и тоже отступила. Сигни замерла, с ужасом наблюдая, как в чёрных блестящих волосах, что волнистым каскадом ниспадали на каменный пол площадки, извиваются блестящие и тонкие змеиные тела.

— Ты прекрасна в этом новом теле, Госпожа. — негромко произнесла гостья и слегка обозначила лёгкий, но уважительный полупоклон.

— Спасибо, моя хорошая. Но моё новое тело — всего лишь тленная оболочка. Твоё же тело — совершенно и вечно. — Волк скалилась.

Её верхняя губа приподнялась, обнажая длинные жёлтые клыки.

— Ты не представляешь, Госпожа, как мне надоело моё тело. Но я не богиня, и так запросто менять тела не могу. Это очень дорого стоит.

— Не прибедняйся, моя хорошая. Не богиня... Не умею... Не могу... Кого ты лечишь... И на счёт цены ты не права. Стоит это не так уж и дорого. Цена прежняя. Всего лишь смерть.

Гостья кивнула. Потом взгляд её зелёных болотных глаз остановился на огромном чудовище — то ли вороне, то ли драконе. Женщина в алом платье изобразила на своём бледном лице гримасу истинного разочарования.

— Я надеялась, что просветлённое общество Госпожи поможет нашему пациенту в его тяжёлой борьбе с жестоким недугом. Но, видимо, я ошибалась. Судя по внешнему виду больного, лёгкие симптомы неопасной деменции прекокс сменились оголтелой шизой и потерей памяти:наша дурашка даже не поздоровалась со мной. Второе объяснение происходящей трансформации: древнее пророчество — вовсе не миф, и оно исполнилось. Исполнилось, весьма усложнив патологию заболевания.

— Какое такое пророчество? — поинтересовалась Йоля.

Гостья лишь обречённо махнула рукой:

— Расскажу позже, милая, лишь отдохну с дороги.

Йоля озабоченно глянула на Грима, который сидел на заднице, высунув наружу раздвоенный язык, и пожала плечами.

— Но так было всегда, моя хорошая. Она же думает, что она — ворон.

— Так то оно так, Госпожа. Но раньше она хотя бы не думала о себе, как о драконе.

Обе женщины озадаченно уставились на чудище, что сидело на собственном хвосте и пускало слюни.

— Ну, да ладно. Не будем о грустном.

Женщина в алом платье одарила Грима улыбкой, той, что суровые эскулапы адресуют безнадёжным больным и её зелёные глаза нашли малышку Сигни. Та вздрогнула, как если бы ей под рубаху заползла одна из змей, живущих в волосах её новой знакомой.

— Это она?

Вопрос адресовался никому. Ответа не последовало. Волк стояла и скалилась, Грим имел вид законченного идиота, а фараон и вовсе застыл, превратившись в неподвижную статую, как и его свита возле зубчатой стены. Сигни собралась с духом, спрятала за спину руку с ножом и, гордо подняв голову, шагнула навстречу женщине в алом.

— Меня зовут Сигни. Я очень люблю Волка. Она спасла мне жизнь. Я хочу стать такой же сильной и сражаться рядом с ним. Научи меня. — сказала маленькая девочка.

Женщина подошла к ней вплотную. Костлявый палец подцепил Сигни за подбородок и приподнял её голову вверх. Алая женщина вгляделась в голубые глаза. Внутри у Сигни всё похолодело, а сердце перестало стучать.

— Ты так похожа на свою маму, — произнесла гостья и отпустила её.

Перед глазами у Сигни вновь поплыли багровые пятна, как совсем недавно, когда она взбиралась сюда по мучительно крутой лестнице маяка. Девочка пошатнулась и беспомощно взглянула на женщину, стоящую перед ней. И увидела её.

Широкое, скуластое лицо. Высокий лоб украшен золотым обручем, а толстая белокурая коса спадает на высокую грудь. Плотно облегающее платье, расшитое древними рунами. Её красивые губы изогнулись в мягкой улыбке.

— Мама? — еле слышно прошептала Сигни.

«Не бойся, малышка. Всё хорошо. Иди ко мне.»

Дурнота и холод отступили. В груди у девочки потеплело, и малышка Сигни сделала шаг вперёд — навстречу пугающе прекрасной женщине в алом платье. Та протянула ей свою ладонь, и Сигни вложила в неё свою маленькую ручонку. Она больше не боялась.

— Кто ты? — спросила девочка, вновь погружаясь в колдовскую трясину зелёных глаз.

— Меня зовут Морриган. Так звучит моё имя в любом из существующих миров. Я исполню твоё желание, маленькая Сигни. Я помогу тебе проснуться.

* * *

Скальд Хельги прекратил рычать, лишь только Скаидрис вошёл в пролом в стене.

"Неа, сначала он немного поиграется с надменным ливом, попугает братишку вдоволь, а уж потом предстанет перед своим новым другом, и они вместе продолжат изучение этого странного хода."

Викинг тихонечко отступил и попятился в сгущающийся за его спиной мрак. Он приготовился развернуться и дать стрекача, как вдруг что-то твёрдое тяжело влетело пониже его поясницы.