— Я же просил ничего не делать! — С остервенением оттирал от сковороды грязь и копоть, полудемон. — Было безумно приятно и вкусно, но твоей задачей было отдыхать, а не угождать мне!

— Я так не могу! — Взорвалась я, понимая что он перебарщивает со своей опекой и заботой. — У меня всего-навсего менструальные спазмы! Это не болезнь, и не смертельно!

— Ты в первый день с кровати самостоятельно встать не могла, а передвигалась по дому, словно была при смерти! — Упрямо возразил мне мой мужчина.

— В первый день всегда так! Дальше я себя прекрасно чувствую и в остальные дни могу выполнять простую работу по дому. — Я в который раз сложила руки под грудью, сидя на кровати, а Адамар в это время поправлял мне одеяло. — Это называется «гипер опека», и между прочим является одним из видов психологического насилия!

— Я таких слов не знаю, но звучат они очень умно. — Улыбнулся Адамар, а я растаяла от его улыбки и не могла больше злиться. — Я соскучился. — И поцеловал меня, нежно, но требовательно проникая своим языком в мой рот, лаская кончиком моё нёбо и прикусывая нижнюю губу.

Однако это всё чего я удостоилась за эти четыре дня. И когда они прошли, я с облегчением выдохнула, и сбежала к детям. А точнее снова ушла проверить как дела у сирот, пока Адамар с мальчиками ушли за дровами.

На улице уже заметно похолодало, речку, правда, лёд ещё не сковал, но уровень воды заметно понизился, так как я спокойно могла пройти по мостику из брёвен и не промочить ноги. Свои кроссовки я так и не поменяла на местную обувь, однако согласилась надевать тёплые носки на ноги.

Адамара, на самом деле, очень заинтересовала моя обувь и последние несколько ночей, я так подозреваю, что он пытался создать их средневековый аналог. Но пока выходили только стандартные тапочки или башмаки на шнуровке.

Я свернула у очередной отметины на тонком дереве и вышла на поляну перед хижиной сирот. И замерла.

Около входа в жилище, полукругом, верхом на лошадях, выстроились городская стража и двое гражданских, судя по виду, кто-то из богатеев. На них, из окна испуганно смотрели карие глазищи с рыжей шевелюрой.

— Именем лорда Сигру! — Взвыл один из стражников звучным глубоким голосом. — Приказываю выйти из дома!

Я не особо задумываясь о том что происходит, ломанулась к входной двери, прошмыгнув мимо больших животных.

— Здрасьте! — На выдохе выпалила я, вставая так, чтобы собой закрыть входную дверь. — А что тут происходит?

— Ты кто?! — Грозно прогремел смутно знакомый стражник.

— Так… это… опекун я их… — неуверенно кивнула в сторону открытого окна. — При-присматриваю за детьми.

Суровое лицо стражника нахмурилось. Скорее всего он мне не поверил, да я и сама бы себе не поверила, ведь в его глазах я была не многим старше этих детей.

— Старшина Регул, что случилось? — Вперёд выехал один из богато одетых людей. Конкретно этот был одет в яркие одежды с вышивкой и кружевом. Белый галстук плотно сжимал его заплывшую шею, а большой круглый живот, словно мужчина был на восьмом месяце беременности, стягивал плотный сюртук из парчи. Странно рыжий, не как Лука, а скорее как морковка или апельсин, словно волосы выкрашены краской. — Сборщик податей не любит задержки. — Его лицо было выбелено пудрой. От этого видно было в мельчайших подробностях все поры и морщины на круглом, с обвисшими щеками лице. Его малюсенькие глазки-пуговки недобро сверкнули в мою сторону. — А это ещё кто? Что за бледная моль?!

— Имя! — Рыкнул в мою сторону стражник, которого назвали Регул.

— Лана. — Пискнула я, но в противовес почему-то ещё больше подобралась, разглядывая делегацию из мужчин.

— Я! — Воскликнул размалеванный толстяк, а я скривилась от его визгливого голоса. — Первенец лорда Сигру, Матак! Я здесь, чтобы собрать подати с верноподданных его светлости лорда! Эта земля облагается налогом в три дэле золотом!

Я мысленно ахнула. Дэле, на сколько я успела узнать, в этом мире самая высокая валюта среди монет. И в принципе, три дэле можно собрать из рэле и даже эле, но это будет несколько сотен маленьких монет с изображением крылатой кошки, которую здесь все называют «кошмрак» или три десятка средних монет из белого металла с изображением двух головой змеи. У сирот просто негде взять такие суммы. А он ещё просит предоставить их золотом!

— Да откуда же у сирот могут быть такие деньги?! — Возмутилась я, и только потом, по нечитаемым взглядам поняла, что что-то ляпнула не так.

— Ты! — Взвизгнул Матак, багровея даже под слоем белой пудры. — Да как ты смеешь! Обращаться ко мне, первому сыну самого лорда Сигру, без должного уважения! Захотела плетей, чернь?!

Я в замешательстве начала соображать. Средневековье. Касты. Бедные и богатые. Простолюдины и лорды. Кажется я совершила опрометчивый поступок, не проявив почтения и должного раболепия перед этим жирным мужиком.

— Прошу простить меня, ваша светлость! Я просто растерялась при вашем виде! Но позвольте заметить, что сироты не смогут оплатить налог в три золотых дэле, так как они ещё не совершеннолетние, и у них нет таких … сумм. — Выпалила я на одном дыхании, надеясь что в этот раз проявила то самое «должное уважение». Запнувшись только на последнем слове, вспомнив что «деньги» — несуществующее слово.

— Хм! — Многозначительно выдал толстяк. — Если эти червяки живут на моей земле, значит они должны платить налог! Никаких исключений! Дети или нет, через два дня три золотых дэле, должны поступить в казну! Или… — Он прищурился, от чего маленькие глазки стали похожи на щёлочки, и растянул пухлые губы в ухмылке, от которой у меня мурашки побежали по спине. — … или они будут отрабатывать эту сумму.

Сердце ухнуло и упало в пятки. За два дня собрать нужное количество монет никак не выйдет, и этот свинтус прекрасно это знает!

— Ваша светлость, — вдруг вмешался второй мужчина в дорогих одеждах, правда на вид он был одет более скромно, в однотонный, тёмно-синий камзол без вышивки. Вид у него был строгий и немного уставший, а на лицо я дала бы ему примерно лет пятьдесят, хотя седины в волосах я не заметила. — При всём моём уважении, но несовершеннолетних и сирот, по закону феода лорда Сигру, налогом нельзя облагать. Дом на этой земле никому не принадлежит, да и ничего не выращивается на ней. Так что, ваша светлость, я не вижу надобности и дальше требовать с них подати.

Я уже было вздохнула с облегчением, но как оказалось, рано обрадовалась. Матак, скорчил такую рожу, что, казалось бы уже и без того уродливое лицо толстяка, стало ещё более уродливым и до невозможности злым.

— Молчать! — Верещал багровый хряк, сжимая поводья в кулаках. — Сир Тонек, это не ваша забота! Отец отдал эту часть феода в моё управление, а значит и законы мои! А если вы ещё хоть раз усомнитесь в моих словах, то я расскажу всё отцу и он вам живо отрубит голову! А ты! — Он развернулся в мою сторону и тыча своим толстым пальцем в меня, заверещал ещё громче, срываясь на фальцет, от чего захотелось заткнуть уши. — Ты лично проследишь за тем, чтобы монеты поступили в казну! Иначе пеняй на себя и своих личинок срокодруба!

Больше ничего не говоря вся делегация развернулась и ускакала в лес, видимо по направлению к городу. А я лишь нервно вздохнула, переводя дыхание и ощущая как дрожат руки. Только сейчас я задумалась над тем, что здесь была только я одна, против пятерых взрослых, вооруженных мужчин, среди которых был один псих, приказы которого не обсуждаются. Стоило ему только приказать, как стражники убили бы и меня и детей, и ничего бы ему за это не сделали.

Внутри всё похолодело от этих мыслей. По сути я чудом избежала если не смерти, то жестокого наказания. А по факту, это всё отложилось всего на пару дней, когда стражники вернутся за податью, а у нас её не окажется, тогда наказания не избежать. И почему-то думается мне, что тюрьма за неуплату налогов, нам в этом случае точно покажется раем.

На негнущихся ногах вошла в дом, где меня тут же обхватили две пары детских рук.