Обхватила плечо покрепче ладонью. Так тоже было больно, но это была какая-то успокаивающая боль. Тянущая, плотная, вжимающая все в себя обратно. Локализованная. Дающая понять, что с Маной, в принципе, все в порядке, можно дышать, смотреть и ходить. Просто очень болит левое плечо. Она еще сильнее сжала ладонь, боль забилась, запульсировала под ее пальцами. Да, вот она, здесь и только здесь. Было приятно это чувствовать. Пойманную худыми пальцами, прирученную боль.
– Бля, чего за пиздец?! – Мана почувствовала резкое движение сзади. Образовывающийся вакуум за ее спиной.
Она сжала плечи и отвлеклась от боли в руке. Тут же почувствовала наступающий запах. Тухлого, вязкого гноя.
Она не думала, просто, продолжая зажимать руку, рванулась вслед за рюкзаком. Чуть развернулась правым боком по движению, в надежде оставить запах за собой. Где-то сзади, в глубине метрополитена.
«Макароны сегодня купить, похоже, не судьба» – мелькнула в голове мысль. И так и застряла. Думать о еде совсем не хотелось, она напоминала о привкусе желчи во рту, но перестать не получалось.
«Вломит мне Танга, это ж всю квартиру можно провонять.»
Мана принялась считать ступени, мысленно подгоняя рюкзак. Толпа внизу шумела все громче.
– Ты, блин, сколько не мылся?! – Мана обрадовалась. Ну, да, что такого может сделать мелкая девчонка? Конечно, это большой немытый мужик с рюкзаком. Все логично.
Ступени закончились. Быстрее, обогнать, проскочить турникет, дальше по улице.
Мобильник в кармане звякнул, но доставать не хотелось. Руки слишком удобно были расположены – левая строго вниз, правая надежно держит ее за плечо. Быстрее.
Она даже несколько раз немного пробежалась, подгоняемая бурей чувств. Что сказать, как все исправить…
Только не лифт. Слишком мало места, слишком спертый воздух, слишком много запаха.
Мана потопала по лестнице. В конце концов, всего лишь восьмой этаж.
Она вспомнила, как в детстве очень жалела, что они живут так низко. Прекрасно было бы жить где-то в высоте этого муравейника. Этаже на двадцать пятом. Больше неба, больше пространства и на все можно смотреть сверху вниз. Подножье колодца было не таким привлекательным.
Хорошо, что ее мечты не сбылись, решила она, подбегая к двери квартиры.
Нажала на кнопку звонка.
Подождала, пока атмосфера вокруг не стала раздражительно-удушливой, и позвонила еще раз, более нетерпеливо.
Прошлась по лестничной площадке, и все-таки разжала руки, вытаскивая из кармана мобильный.
Сообщение было от мамы, она не стала его читать.
Выудила из другого кармана ключ-карту и вернулась к своей квартире. Магнитный замок щелкнул, но дверь не поддалась.
Она удивленно толкнула ее еще раз.
Танга иногда запиралась на щеколду, но всегда открывала ее к приходу кого-то из семьи.
Мана взялась за телефон.
Длинные гудки, слишком редкие, слишком неторопливые.
Сердце стучало все быстрее, несмотря на предыдущую панику, подъем по лестнице, еще нашлись какие-то запасы в скорости хода.
Мана закрутилась на месте.
– Танга? – позвала она через дверь.
Что происходит и что случилось? Танга давно не отвечала ей. Что она там делает в пустой квартире?
Мана приложила ухо к двери и позвонила еще несколько раз. Звук звонка, непривычно громкий, чуть искаженный металлом, падал в пустую тишину. Только звонок и стук сердца.
Хотя, если прислушиваться, звуков было, конечно, больше.
Ее дыхание, разбивающееся о стальной лист двери. Движение лифта в шахте. Где-то у соседей играла музыка, у кого-то шла программа новостей… или фильм? Слов она не разбирала, голос был монотонным. Странное кино про гипноз?
«Черт, что за бред…»
Мана отвлеклась от звуков. Отчаянная необходимость что-то делать и застаивающийся запах тухлятины подгоняли к движению. Она вернулась к лестнице и вышла на балкон у мусоропроводов. Высунула голову и заглянула направо.
Сначала соседская лоджия, потом уже их. Ей давно хотелось попробовать перелезть. Только наоборот, из квартиры на волю. В какое-нибудь неподходящее время, посреди ночи, когда родители спят… Только вот лоджия выходила как раз на родительскую спальню и вариант как-то прокрасться отпадал, мать спала очень чутко. Даже слишком, иногда ее внимание привлекали самые незначительные звуки.
Да и она была остеклена, как и соседская. И реального варианта так проползти не было. Только – влезть сначала к соседям, пройти по балкону, потом перелезать второй раз.
Мана попробовала ближайшее окно лоджии. Конечно же, заперто, если вообще умеет открываться…
Она вернулась к двери, еще раз приложила ключ-карту и толкнула дверь рукой. Потом еще сильнее. Отступила на несколько шагов и с размаху ударила левым плечом.
Дверь вздрогнула. И только тут Мана вспомнила, что она открывается в обратную сторону.
Ей полдня было слишком больно, решила она. Что хочешь забудешь. Даже дорогу в родной дом.
Она схватилась за ручку, почувствовала что-то липкое под пальцами и удивленно посмотрела на свою ладонь. Потом перевела взгляд на свой левый рукав. Худи было насквозь пропитано смесью гноя, крови и, наверное, чего-то еще, цветов много, не все из них были понятны.
Недолго думая, Мана обтерла руку о многострадальную одежду, все равно стирать, какая разница.
И дернула дверь на себя. Лязгнула запертая щеколда.
Мана моргнула, сообразив, что про щеколду она поняла сильно раньше, чем услышала этот звук.
Не важно.
Она потрясла дверь, грохот заполнил подъезд. Уже было плевать. Та чуть двигалась, буквально на полсантиметра, интересно, кто-то вообще проверял, держит ли эта щеколда?
Уже сантиметр. То ли щеколда гнулась, то ли винты выходили из гнезд – не важно.
Она очень устала. Уже не было сил думать, чувствовать, просто – сломать эту чертову дверь. Сломать чертову дверь.
Войти домой, стянуть вонючую одежду, обнять Тангу и уснуть.
Она дергала что было сил, надеясь, что ручка не оборвется. А если она вырвет дверь целиком, вместе с петлями?
«Если меня придавит сегодня дверью, то лучше бы окончательно. В жирную, вонючую лепёху. Достойный финал дебильного дня.»
Она уперлась ногой в стену и потянула. Так было хуже, сил явно не хватало, и она вновь принялась греметь дверью.
Что с Тангой? От такого шума и на первом этаже уже все проснулись…
Вдруг что-то словно звонко лопнуло по другую сторону двери, и та подалась еще на целый сантиметр.
Ближние к косяку винты не выдержали и вылетели, ненадежно прикрученные металлом на металл.
Мана словно увидела – щеколда топорщится, упираясь уже только дальним углом в поверхность двери, цепляется за паз, в который ее втолкнула Танга, словно мостик, старающийся сохранить ненадежную связь между…
Она не додумала, просто рванула, сильно, но ожидая, что дверь сейчас полетит на нее.
И вошла в квартиру.
Ладони саднило, словно она мыла руки кипятком с наждачной бумагой. Почему-то сильнее всего ныли предплечья.
Но Мана решила, что удивляться будет потом. Машинально вернула правую руку на левое плечо. Да, так болит чуть меньше.
– Танга! – полувопросительно позвала она. Машинально закрыла за собой входную дверь, не развязывая шнурки скинула кроссовки и пошла в их комнату. Несколько шагов направо от входа, заглянуть в раскрытую дверь…
Там никого не было.
– Танга, ты где? – позвала она еще громче и направилась на кухню. Снова через прихожую, несколько шагов в обратном направлении. По пути думала заглянуть в санузел, но повернув в небольшой коридорчик, ведущий на кухню, замерла. Танга лежала на полу около стола, Мана видела только ее ноги, и они были слишком неподвижные. Эта неподвижность была заметна, бросалась в глаза. А за ней было что-то, что никак не получалось увидеть. Или понять, что это такое.
Мана медленно, не желая приближаться, прошла несколько шагов. Быстро-быстро заморгала глазами, высушивая их, чтобы все увидеть.
