– Очнись, Серега! Что происходит? – проворковал-проорал ему в зеленоватое ухо Векшин.

Подобрав полы такого же зеленовато-бурого плаща, Неволин в образе Дюка криво ухмыльнулся.

– А ты что, до сих пор не понял, Павел Артемьич?

– Что я должен понять? – всплеснул крыльями Векшин.

Услышать ответ он уже не успел, потому что от удара камнем упал на землю. Молодой человек лет семнадцати, гулявший по бульвару со своей девушкой, доказывал ей свою личную состоятельность. Девушка захлопала в ладоши и обняла «настоящего мужчину».

… Очнулся Векшин от тяжести. От невероятной тяжести и боли в правом глазу. Левый глаз был в порядке, но увиденное им не сразу дошло до сознания оставшегося в живых Векшина. Он стоял на каком-то возвышении, опять абсолютно голый, если не считать какого-то листочка внизу живота. Холода он не чувствовал, видимо, оттого, что все мускулы его были до предела напряжены. Запрокинув руки над головой, он держал огромную каменную плиту.

Одно хорошо: кажется, все его члены – по крайней мере, видимые – были снова человеческими. Векшин услышал свист и повернул голову. В темноте он с трудом разобрал, что слева, точно в такой же позе стоит его товарищ. Неволин выглядел вполне эффектно и на этом месте. Впечатляющие мускулы, бицепсы, трицепсы, пресс и так далее. Прямо античный герой. «Атлант, твою мать! Домечтался! Нам только бремени античных героев не хватало!»

Неволин усмехнулся и почесал ногу об ногу.

– Ну, теперь ты понял, с кем нам пришлось иметь дело?

– И что, долго нам здесь стоять? – помолчав, задал риторический вопрос Векшин.

– Черт его знает. Зависит от аппетита наших «подследственных», – сказал Неволин.

– Так может, бросим все к ядреной фене?! Да и пойдем отсюда, а майор?

– Нет, Паша, не получится, не дай бог, все здание рухнет, – сказал Неволин, осмотревшись вокруг. – Мы держим на себе архитектурный шедевр начала девятнадцатого века. В этот домишко, наверное, еще Пушкин захаживал.

Словно в подтверждение его слов, над головами «атлантов» раздалось то ли шуршание, то ли потрескивание, то скрипение.

– Как назло, народу никакого поблизости, – посетовал Неволин. – Придется до утра ждать.

– И все-таки чертовски хороша эта черноглазая ведьмочка! – крякнул «Атлант» слева, не отвечая на это печальное соображение.

– Интересно, у нас съемки уже закончились?.. Катайцев наверняка предложил нашей Соне выпить по рюмке чая у себя в номере, – сказал «Атлант» справа. – Как бы его к нам на подмогу не прислали.

– А мне показалось, что ты Елену Николаевну любишь, – не смог удержаться Неволин.

– А я так был почему-то уверен в твоей безответной любви, – возмущенно отреагировал Векшин.

Оба надолго замолчали. Но поскольку засыпать им было рискованно, а других собеседников поблизости не было, товарищи скоро возобновили скупой мужской разговор. Им было что рассказать друг другу.

Вставало солнце. Бледные до синевы компаньоны встречали его с надеждой на избавление. И точно, где-то в глубине площади, на которую выходил фасад удерживаемого ими старинного здания, зацокали каблучки. Векшин и Неволин почувствовали себя жителями необитаемого острова, увидевшими в море долгожданный парус. Но поскольку зажечь костер было невозможно, а призывать на помощь в неглиже было неудобно, они только напряженно всматривались в туманную даль и силились передать туда телепатический SOS-поток.

Наконец стук каблучков приблизился, и они разглядели особу, которую им меньше всего хотелось бы видеть сейчас.

… Когда Векшин с Неволиным исчезли со своего наблюдательного поста, Елена подумала, что они, наконец, занялись чем-то более важным и полезным, она решила поискать их в офисной части киностудии. Однако ни администраторы, ни ассистенты, ни даже сам Артшуллер – никто ничего не знал о местонахождении исполнительного продюсера вместе с приглашенным консультантом. Слегка встревоженная, она вернулась в павильон. Софья Кагарлицкая уже закончила свою работу. Они обменялись взглядами и довольно холодно поздоровались друг с другом. Для Елены этого было достаточно, чтобы все понять. Все-таки женщине женщину трудно обмануть, особенно если они находятся в примерно равных «ведьмовских» категориях.

– Вы же обещали ничего не предпринимать, пока я с ним не переговорю! – Елена зашла за Софьей Михайловной в туалет с твердым намерением все выяснить.

– Исключительные обстоятельства, Елена Николаевна! Господин Неволин, а вместе с ним и ваш подопечный проникли в тайну существования Сообщества!

– О, Господи!

– Совершенно неуместное замечание, дорогая Елена! – насмешливо сказала Кагарлицкая.

– Что вы с ними сделали?! – незаметно для самой себя повысила голос Елена. Софья Михайловна удивленно посмотрела на кандидатку.

– Да не беспокойтесь вы так. Ничего страшного с ними не случится. Просто сейчас нам с вами надо решить, как действовать дальше, поскольку в данном случае вы лицо заинтересованное. И даже весьма серьезно заинтересованное в благополучном разрешении этой проблемы. Но, может быть, мы побеседуем в другом месте? Решать мужские судьбы в женском туалете – что-то в этом от привычек домохозяйки, нет?

Софья рассказала Елене все очень подробно, почти буквально процитировав разговор компаньонов перед началом их ночного вояжа по глубинам подсознания. Елена выслушала ее, не перебив ни разу, хотя ей очень хотелось. Они сидели на этот раз не в «Мефисто», а небольшой круглосуточной забегаловке рядом с Приморским бульваром.

– И что теперь? – спросила она Кагарлицкую, когда та умолкла и взяла в руки чашку с уже остывшим кофе.

– А теперь, в целях безопасности нашего общего дела нам нужно решить, какие меры следует избрать для пресечения враждебной для нас деятельности… обоих ваших мужчин.

Последняя фраза прозвучала как обвинение, и Елена немного смутилась, но быстро взяла себя в руки.

– Что вы предлагаете? – спросила она.

– Наиболее приемлемыми для нас с вами являются два варианта. Первый: заставить опасных для Сообщества мужчин забыть обо всем, что они узнали. И второй: сделать господ Неволина и Векшина своими сторонниками, вернее сторонницами, то есть…

– Второй вариант исключается в принципе, – прервала ее Елена. – Не забудьте, что от проявления сугубо мужских качеств одного из них зависит мое вступление в Сообщество.

– Вы правы, господин Векшин нужен вам, а значит и нам, как мужчина. Но ведь второй деятель…

– Этот вариант исключен в принципе, – опять перебила собеседницу Елена. – Вы же сказали, что есть еще и другая возможность.

Софья Михайловна улыбнулась и провела кончиком языка по ярко накрашенным губам.

– Вы правы, но эта возможность связана с некоторыми усилиями, на которые мы с вами должны пойти. Дело в том, что мужчина, узнавший тайну существования Сообщества может забыть о ней только в том случае, если одна из ведьм или кандидаток в ведьмы переспит с этим человеком. У каждой из нас есть право применить это своеобразное оружие защиты. Но воспользоваться этим средством возможно только один раз за весь календарный год. Что касается меня, то в текущем году мне пока не пришлось защищать Сообщество таким образом.

У Елены Николаевны загорелись уши. Они просто пылали, и ей казалось, что все посетители кафе это заметили. Она поерзала на стуле и спросила:

– А что я обязательно должна участвовать в этом… в этой операции?

– Разумеется, мы можем обойтись и без вас, но насколько я помню, одним из условий благополучного окончания вашего испытательного срока является как раз аналогичное развитие событий. Так или иначе, вам все же придется провести ночь с Павлом Векшиным.

– Ну почему обязательно ночь… – почему-то придралась к словам Елена.

– Да-да, я и не настаиваю, – быстро согласилась Софья Михайловна. – Только вам придется принять решение уже прямо сейчас.

– Хорошо я согласна. Тем более что у меня, кажется, нет другого выхода, – опустила глаза Елена.

– Вот и славно, – поощрительно улыбнулась Кагарлицкая и погладила Елену по руке.