Больше в их храм я, к счастью, не ходила. Хотя гадкое чувство никчёмности – что я даже для этого сборища не подошла – делали одинокие дни паршивее некуда.

Танька редко отвечала на мои сообщения – не до меня. Только постила фотки из своего дурацкого лагеря, а я смотрела на них и представляла, будто бы это я плавала в море и купалась в бассейне. А вот тут я, а не она, делала селфи с толпою ребят в ярких летних нарядах.

У меня в голове не укладывалось, что мать с отцом оказались сектантами. Я пыталась гуглить этот их «Наш Дом», но ничего не находила. Пыталась найти на картах, но я никогда не следила, куда ехал отец – и в этот раз тоже.

Нет, ну правда, а кто проверяет, куда его везут предки?

Пару раз пыталась позвонить Пашке, но он не отвечал. А потом написал, что весь в запаре, и лучше бы мне написать, если не что-то срочное.

Срочное? А было ли это срочным? Они состояли в этой своей секте… всегда? Или… я понятия не имела. Знала только одно – они там не в первый раз. Так что ответила Пашке, что просто нечаянно нажала. Пусть сидит там в своей Америке. Запара у него.

Отчаявшись найти хоть какую-то помощь и информацию, я решила об этом просто не думать. Какая мне разница? Что вообще изменилось?

Да ничего. Мать с отцом какими были, такими быть и продолжали. Это просто я увидела то, чего раньше о них не знала.

Я пообещала себе вытерпеть до окончания школы и свалить в эту отцовскую Англию в колледж. Вот только возвращаться я точно не собиралась. Найду там себе местного мажора и буду жить припеваючи.

Вот только… Ваня. Как же он?

А он что? Он просто пропал. И, если до недавнего времени каждые несколько часов заходил в вк, то теперь уже три дня, как не появлялся.

Этого мне не хватало. Я… вообще-то, его присутствие онлайн меня успокаивало. Конечно, я волновалась, что вот он здесь, а не пишет, но всё же было такое ощущение, что он рядом. Что какие-то там байты – или что они передают через интернет? – соединяли меня с ним. Иногда я физически его ощущала. Настолько отчётливо, что даже взрослые видео не приходилось смотреть.

И всё же… куда он пропал? Свалил в поход с друзьями и пел у костра под гитару вне зоны доступа? Или с ним что-то случилось?

Танька всё ещё не вернулась, а все рекламы уже трубили о том, что пора готовиться к школе. Покупайте наши портфели, канцелярию, курсы и форму! А мне так тошно было от мысли, что опять надо идти в эту душегубку.

И встречаться в узких коридорах с отвратительным Вадиком.

Вот почему, почему вечно всякая хрень происходит разом? Ваня пропал. Таньки не было рядом, и она меня откровенно игнорила. Как и старший брат, который, по идее, должен меня защищать. По крайней мере, родители всегда мне так говорили. Родители, которые оказались сектантами. А теперь ещё и каникулы подходили к концу.

И, конечно же, август зарядил дождями. За окном постоянно висела хмарь, и я даже не могла отправиться в одинокую прогулку по парку или вдоль залива или запруд.

Всё это копилось внутри, и рассказать было просто-напросто некому. Не с кем было поделиться, чтобы хоть чуточку стало легче. Родители учили, что терпение есть благодетель. Но я не могла терпеть. Поэтому, когда они сваливали в свой храм раз в неделю, я добиралась до их запасов бухла и немножечко себе отливала. Покупать самой у тёти Заруфы и держать у в своей комнате было нереально – моя комната не была моей крепостью, и в любой момент мать могла залезть, куда ей вздумается. Так что я довольствовалась их коньяком в странного вида бутылке, водкой и настойками.

Хоть мама так ненавидела водку, она вечно готовила на ней всякие травяные отравы. Что-то там с валерьяной и прочими успокоительными корнями. От них мне становилось хорошо, и на какое-то время я могла забыть обо всём на свете.

Я ложилась на кровать, смотрела в потолок и через какое-то время засыпала. Тихо. Спокойно.

Это отличалось от моих обычных отходов ко сну, когда я долго мусолила в мыслях все тяготы мира и ворочалась до изнеможения. После этих её настоек я спала до утра и видела спокойные сны. Но на утро всё возвращалось, и я не хотела, как говорится, просыпаться в этот мир.

Но одно утро стало другим.

«превет

как ты?»

Я не поверила своим глазам. Потёрла их, решив, что спросонья просто показалось. Потом перечитала ещё раз. Да нет, всё верно.

Ваня, точнее этот Акинфеев Заболотный, прислал сообщение.

Мой рот раскрылся, будто я пыталась заглотить слона целиком, и подпрыгнула на кровати чуть ли не до потолка.

Неужели?! Неужели он реально мне написал?!

Что ответить? Господи! Я так много прокручивала это у себя в голове, но, когда это наконец-то случилось, я просто-напросто растерялась. Ещё несколько минут таращилась на оповещение, пока не решила позавтракать и спокойно решить, как лучше ответить.

Пока ела яичницу в сонном доме – был выходной, и родители спали дольше обычного – я перебирала удобоваримые варианты. Может, просто сказать, что всё хорошо, и спросить, как он? Или лучше быть честной? Пожаловаться на одиночество… или это его оттолкнёт?

О, а может, вот так: «Теперь хорошо)»?

Он же поймёт намёк на то, что хорошо после его сообщения? Или это неочевидно? Или очевидно, но пошло?

Чёрт! Почему это должно быть настолько сложным? Почему я не парилась о том, что отвечать, например, Таньке? Да и она не парилась о том, чтобы вообще мне отвечать…

Наконец, покончив с завтраком, который заглотила, не обращая внимания на вкус, хотя, походу, пересолила, я зашла в вк и ответила: «Привет) могло быть и лучше, ты как?»

И замерла в ожидании.

Он мигом появился онлайн, и я чуть не задохнулась от волнения. Казалось, сейчас решалась моя судьба. Вот именно после этого момента моя жизнь должна была измениться.

«да тоже магло быть полутше

меня по падозрению взяли а я то нипричом

ну и некатарые отвирнулись

так дружба и провиряеться»

Я перечитала сообщение несколько раз и всё никак не могла понять, что он пытался до меня донести. Взяли? Кто? Куда? И кто и куда отвернулся?

Спросить, о чём это он? Или он решит, что я дура? И как тогда отвечать? Я напрягла все извилины, у меня аж голова заболела.

«Да, понимаю

У меня тоже, кажется, друзья оказались типа не особо-то и друзьями»

Я нерешительно отправила то, что мне показалось хоть как-нибудь релевантным, и с лёгкостью выдохнула, когда он подхватил идею о том, что иногда друг оказывается и не друг, и не враг, а так. Как в этой старпёрской песне поётся, которую отец пел мне в далёком детстве. Оно казалось каким-то ненастоящим. Он тогда не так много пил, да и эти их, как теперь я поняла, сектантские штучки, кажется, ещё не начались. Или были только в зачатке. Или я просто тогда их даже не замечала.

И так мы с Ваней хорошо разговорились, что я вывалила ему всё: и про Таньку, и про родителей. И он искренне меня поддерживал, а главное – слушал. Мне так сильно этого не хватало. И так было нужно.

И всё же я ждала, что он предложит мне не только переписку, а позовёт встретиться. А он всё писал, спрашивал, писал, отвечал, спрашивал. Говорил. Иногда опять так, что я с трудом догадывалась, что он имел в виду, но мне казалось, что я просто ещё не доросла и не всё понимала.

Признаться, грамматические ошибки меня смущали, но я так долго пыталась настаивать на том, что образование – далеко не всё, что Пашка со своими регалиями тот ещё дурачок, что решила не обращать внимание на эту мелочь. Ну не знает человек, как пишется это слово или то – и что? Я, в конце концов, не какая-нибудь граммар-наци. Это вот Светка была из этих. У-у-у, как же она меня бесила! Вечно в классном чатике всех поправляла. А тебя кто-то просил, дура?! Вот реально, переписывается пара человек, кто-то допустит ошибку, а она тупо напишет это слово правильно и молчит. Всё. То есть просто выступает наместником чистоты русского языка. Идиотка.