Nick Roberts — The Deal

© 2022 by Nick Roberts — The Deal

© Константин Хотимченко, перевод с англ., 2024

 https://vk.com/litskit

В этом мире мало что может быть более захватывающим, чем сидеть за столом с человеком, который, как вы знаете, зарабатывает себе на жизнь, убивая других людей. Именно в таком положении я оказался ровно пять лет назад. Я помню тот серый вечер в ярких красках, которые присущи всем важным событиям в моей жизни.

Хитмэн. Наемный убийца.

Этот термин казался слишком достойным — слишком профессиональным — для сидевшего передо мной мужчины. Сгорбившись, он уперся локтями в толстый деревянный стол, покрытый разводами липкого пива.

Он носил очки... точнее, очки носили его; они увеличивали его глазные яблоки до карикатурных пропорций. Тяжелая армейская куртка зеленого цвета, которую он носил, скрывала его телосложение. Он был высоким — я это видел — с темно-черной кожей и по-военному выцветшей стрижкой — короткий ершик из волос. Если бы я мог угадать, то сказал бы, что ему было около двадцати лет — примерно столько же, сколько было мне в то время.

Мне сказали называть его Рональдом. Никакой фамилии. Просто Рональд. Мне хотелось бы думать, что если бы у меня была возможность придумать себе псевдоним и действовать в криминальной среде, я бы придумал что-нибудь покруче, чем Рональд. Просто оно не вызывало особого страха, а если вы собираетесь сделать себе имя как наемный убийца, то это точно не должен быть Рональд.

Послушайте, я не осуждаю, просто мысли вслух.

То, как я помню Рональда с той ночи, говорит лишь о том, как ловко я избегал смотреть на свои недостатки — думаю, это называется "отклонение". Как известно в своем глазу и бревно не заметишь.

Напротив Рональда сидел я, Руфус. Я знаю, знаю. Парень по имени Руфус подшучивает над кем-то по имени Рональд. Я понимаю как это выглядит со стороны. Однако я был не совсем в своем уме. Кроме того, на улице большинство людей знали меня как Фасса. Видите ли, в этот момент моей жизни я сидел на болеутоляющих, отпускаемых по рецепту.

Героин деревенщины. Вклад Западной Вирджинии в мир наркотиков.

Я не помню, во что я был одет в ту холодную декабрьскую ночь в том баре в Аппалачах; я помню только, что был пьян. Дайте мне передохнуть, я все еще был в трауре. Похороны моей мамы состоялись в начале того месяца, и я не мог избавиться от мысли, что ее гроб опустят в мерзлую землю, чтобы больше никогда не увидеть. Это было ее предсмертное желание, чтобы я привел себя в порядок.

Возможно, я преувеличил...

Последнее, что она сказала мне перед смертью, было пожелание, чтобы я устроил свою жизнь. Она не знала, что умрет. Никто не знал. Она ехала на работу, а пьяный в пикапе, возвращавшийся домой после долгой ночи, выехал на середину дороги и врезался в нее лоб в лоб. Они оба погибли от удара.

У моей мамы был небольшой полис страхования жизни через ее работодателя, который я получил через пару недель после ее смерти. Ее адвокат позвонил мне, и я сразу же поехал за чеком.

Пятьдесят тысяч долларов наличными!

Так как же я оказался в этой захудалой лачуге бара в Сент-Олбансе, Западная Вирджиния, той ночью пять лет назад? Ну, после того, как за неделю я проглотил около десяти тысяч долларов на наркотики и выпивку и только один раз получил передозировку, у меня случилось то, что, как я могу предположить, было откровением. До того, как умерла моя мама и я унаследовал ее дом и машину, я был практически бездомным. Я молился о том, чтобы у меня было достаточно денег для поддержания моей наркозависимости до такой степени, чтобы мне никогда не пришлось беспокоиться о том, что я могу отбросить копыта от передозировки наркотиков.

Вывод средств.

По мере того, как развивалась моя привычка, увеличивалась тяжесть и частота холодного пота, ноющих конвульсий тела и приступов диареи по утрам, я начал осознавать что скоро увижу кладбище, но только на этот раз в последний раз.

Теперь, когда я был финансово обеспечен на данный момент и находился так высоко, как никогда не хотел, я понял, что жизнь по-прежнему отстой. Я добрался до конца радуги, но обнаружил, что горшок с золотом наполнен дерьмом. Я то проваливался в сознание, то выходил из него среди лихорадочных снов, которые шокировали меня, заставляя открыть глаза. Я видел, как отрезанная голова моей мамы, освобожденная от разбитого лобового стекла, летит в замедленной съемке через восход раннего утра.

Не будучи уверенным, проснулся я или нет, я бродил ночью по ее пустому дому, чтобы наткнуться на ее безголовое тело, стоящее на кухне и безуспешно пытающееся выпить утреннюю чашку кофе. Ее рабочая одежда была покрыта горячим кофе, гравием и пятнами крови.

Я получил то, что, как я думал, сделает меня счастливым, и обнаружил, что это всего лишь страдание, завернутое в зеленый бантик. После долгого дня, когда я пил, нюхал, колол, что попало, я засунул оставшиеся сорок тысяч долларов в черную спортивную сумку и прыгнул в машину. Я поехал прямо к дому Рича, моего дилера. Я дал ему пачку наличных в обмен на номер телефона его дилера. Сначала он не хотел соглашаться, но я заверил его, что у меня не хватит сил вычеркнуть его из отрасли, и он будет продолжать вести свой нарко-бизнес. 

Через десять минут я мчусь по шоссе в сторону Хантингтона — наркопорта Западной Вирджинии. Этот город наводнен молодыми, предприимчивыми дилерами из Детройта, здесь можно встретить кого-то из наркоэлиты. В моем случае это был обходительный, крепкий мужчина по имени Джей. Я встретил его на заправке и запрыгнул в его машину. Я сразу же сказал ему, что не заинтересован в покупке наркотиков, и он бросил на меня такой обиженный взгляд, что можно было подумать, будто я только что пукнул в его освежитель воздуха. Прежде чем он успел выгнать меня, я сказал ему, что мне нужно кое о ком "позаботиться". То, как я произнес этот эвфемизм, могло бы заставить гордиться любого мафиози.

Джей посмотрел на меня — двадцатипятилетнего белого парня-наркомана из Западной Вирджинии — так, будто я разыгрываю его. Я быстро сказал ему, что эти деньги предназначены для него; это его вознаграждение за поиск. Все, что мне нужно, это чтобы он попросил квалифицированного специалиста позвонить мне и назначить встречу для обсуждения дальнейших деталей. Джей улыбнулся, словно только что сорвал самый легкий куш в пять тысяч с самого тупого деревенщины, и записал мой номер телефона. Прежде чем я вышел из его машины, он сказал мне, что ему нужно знать приблизительное имя человека, которого нужно "убрать", чтобы он мог позвонить тому, кто нужен для этой работы. Я сказал ему, что это никто — кусок дерьма, наркоман, которого никто не хватится.

Это возвращает нас к Рональду и той самой встрече в грязной кафешке.

Рональд, сидевший напротив меня, когда сигаретный дым в баре начал жечь мне глаза, был совершенно невозмутим. Он просто смотрел на меня своими огромными, выпуклыми глазами, желая, чтобы я поскорее узнал, какого черта он проехал 350 миль от Детройта, чтобы встретиться с каким-то странным наркоманом.

Я схватил свою бутылку пива и спросил его, не хочет ли он выйти покурить в моей машине, чтобы мы могли поговорить. Не моргая, большой, серьезный ублюдок вытолкнул себя из кабинки и направился к выходу, а я неуклюже последовал за ним. Я указал, какая машина моя, и мы оба забрались на свои места. Я завел машину, чтобы прогреть ее, а Рональд просто сидел и смотрел в лобовое стекло.

— Итак, в чем заключается работа? — спросил Рональд таким глубоким голосом, что трудно было различить слоги.