Пребывание здесь тоже не помогает. Все, что это заставляет меня вспомнить, когда я в последний раз был в подобном заведении с Сиршей, что она делала, что мы делали вместе. Звуки, которые она издавала, то, как она реагировала, то, как она заставляла меня сходить с ума от потребности. То, как она была совсем другой женщиной, чем я когда-либо ожидал.

Все это было на спор, но она ожила под моим прикосновением.

К тому времени, как мы выпиваем в баре, Виктор обсуждает достоинства клуба и свои надежды на собственный бизнес, я его почти не слушаю. Я чувствую отчаяние, мне нужно думать о чем угодно, о ком угодно, кроме Сирши, и, похоже, я не могу этого сделать. Она как будто овладела мной, околдовала меня, и я чувствую, что все, чего я хочу, это оплатить счет, пойти домой и трахнуть ее вслепую. Но сделать это было бы равносильно признанию в моих чувствах к ней. Признанию того, что она победила, что у нее есть власть надо мной, что она притащила меня сюда и сделала своим. Что я беспомощен, когда дело доходит до моего желания и моих чувств к ней.

Я оборачиваюсь и вижу женщину, покачивающуюся в мою сторону, высокую и соблазнительную, с вьющимися черными волосами до плеч и темными глазами, в темно-малиновом платье, облегающем каждый дюйм ее тела так плотно, что я могу представить, как бы ощущались ее формы в моих руках. Губы накрашены красной помадой в тон, и ее полные губы растягиваются в улыбке, когда я встречаюсь с ней взглядом.

— Привет, красавчик, — говорит она с ухмылкой, как раз в тот момент, когда я замечаю, что Левин и Алессио уходят со своими дамами, Виктор примостился у стойки, осматривая все это. Я не уверен, что на меня можно положиться в том, что я буду активно слушать деловые выступления Виктора прямо сейчас. Все, чего я хочу, это заглушить мысли о Сирше, заменить их чем-нибудь другим.

— Привет. — Я одариваю ее очаровательной улыбкой, прислоняюсь к барной стойке и делаю глоток виски. — Что-нибудь ищешь?

— Кажется, уже нашла. Она улыбается, откидывая назад свои темные волосы. — Ты выглядишь одиноким, а я здесь для того, чтобы развлекаться. Ну, я здесь, чтобы играть, но ты знаешь…

— Да. — Я поднимаю бровь. — У тебя есть комната?

— Нет, не частная. Хотя я не против, чтобы на меня смотрели. — Она подмигивает мне. — Или, если у тебя есть комната, я с удовольствием поиграю наедине.

— Я не знаю. Но... — я делаю паузу, раздумывая. Комнаты можно арендовать на ночь. Но почему бы не забронировать одну? Не то чтобы я не буду пользоваться ею в будущем. Конечно, я так и сделаю. Я не собираюсь внезапно меняться и посвящать себя одной женщине только потому, что Сирша проникла мне под кожу и заставила почувствовать, что я медленно схожу с ума. Я собираюсь продолжать в том же духе, что и всегда, как только она покажет мне положительный тест на беременность. — Но я планировал устроить вечеринку сегодня вечером, — заканчиваю я, пока черноволосая женщина смотрит на меня выжидающим, нетерпеливым взглядом. — Я новенький в этом городе. Это мой первый вечер в этом клубе.

— Ах, значит, я буду желанным гостем. — Она одаривает меня еще одной жемчужной, смеющейся улыбкой. — Ты сможешь ездить на мне так далеко и так долго, как захочешь.

Я уверен, что буду не первым и не последним.

Эта мысль поражает меня. Меня никогда не волновало, сколько партнеров было у женщин, с которыми я спал, на самом деле, я всегда предпочитал женщин с опытом. И уж точно меня никогда не волновало, что они делали после. Только после Сирши, которой удалось невероятно возбудить меня своей невинностью и наивностью и которая впервые в моей жизни заставила меня почувствовать настоящую, ослепляющую ревность. Я до сих пор не могу заставить себя думать о том, что произошло бы в спортзале, если бы Джейкоб не оттащил меня от Найла. Правда в том, что я вполне мог убить его, и это тревожное осознание. Я потерял контроль над своими импульсами, своими желаниями, и сегодняшний вечер кажется отчаянной попыткой обуздать их обратно, вернуться к тому, чтобы быть неуязвимым и беспечным человеком, каким я был, когда дело касалось вопросов плоти и сердца.

Я плачу за комнату, подписывая годовой контракт, который стоит столько же, сколько годовая арендная плата за квартиру, которую я недолго делил с Сиршей, но деньги здесь ни при чем, только то, что я сделаю там, наверху, если смогу освободиться от власти Сирши надо мной.

Хочу ли я вообще этого сейчас?

Я нахожу черноволосую женщину, ожидающую меня в баре, дружелюбно болтающую с Виктором, потягивая свой напиток. 

— Я думаю, твой друг хочет нанять меня, — говорит она со смешком, легко отстраняясь, когда я беру ее за руку. — Мы поднимемся наверх?

— Да, — подтверждаю я. Мои пальцы переплетаются с ее, и я веду ее вверх по лестнице в комнату, похожую на ту, что была в Лондоне. Я закрываю за нами дверь, кладу брелок в карман и смотрю на великолепную женщину, стоящую передо мной. — Есть ли что-нибудь, о чем ты хотела бы рассказать, что тебе не нравится, прежде чем мы начнем?

Она перечисляет типичные жесткие ограничения, одаривая меня знойной улыбкой, когда заканчивает. 

— Я открыта для всего остального, — говорит она, придвигаясь ближе ко мне. — Мое безопасное слово - гора.

— Фанатка пеших прогулок? — Спрашиваю я с ухмылкой, пытаясь выкинуть из головы все мысли о Сирше… о том, как она отреагировала, когда я отвел ее в отдельную комнату в Лондоне, о ее нервозности, смешанной с возбуждением, о том, как она все равно отреагировала на меня, о ее теле, жаждущем моих прикосновений. Жаждущая удовольствия, которое она даже не до конца понимала.

— Одно из моих многочисленных увлечений. — Женщина допивает свой напиток, отставляя стакан на маленький столик. — Я была бы рада продемонстрировать несколько других.

Я поднимаю левую руку, чтобы она могла увидеть золотое кольцо, и она слегка морщится.

— Ты женат? Твоя жена знает, что ты здесь? — Это первое колебание, которое я вижу от нее.

— Да. И нет. У нас есть договоренность. Для тебя это не должно иметь большого значения, поскольку у меня действует политика одной ночи. — Мой голос становится глубже, в нем звучат строгие нотки, и по внезапному румянцу на коже женщины и изменению ее позы я сразу могу сказать, что она опытный сабмиссив. — Я не буду трахать тебя сегодня вечером. Но мы можем наслаждаться другими вещами. — Я позволяю своему взгляду скользить по ней, заставляя себя не сравнивать ее великолепное тело с телом Сирши. — Повернись, — резко говорю я ей. — Подними руки над головой.

Она мгновенно повинуется, поворачиваясь и поднимая руки, когда я тянусь к паре кандалов, свисающих с потолка. Когда я застегиваю их на ее запястьях, она дрожит, наручники дают ей ровно столько рычагов, чтобы удержаться на подушечках ног. Моя рука скользит вниз по ее боку к талии, и я чувствую, как мой член напрягается от знакомого желания.

У меня есть великолепная женщина, связанная по моей прихоти, готовая взять все, что я хочу ей дать. Я не должен думать о Сирше, женщине, с которой я почти ничего не делал, кроме как ссорился и обменивался гневными, резкими словами, за исключением тех случаев, когда мы трахались. Я должен думать только о том, как эта женщина содрогается от предвкушения, когда я задираю юбку на ее круглую попку, о тепле ее мягких бедер, когда я стаскиваю с нее трусики, о аромате ее возбуждения, наполняющем мой нос. То, как она оглядывается через плечо, приоткрыв полные красные губы, когда я подхожу к шкафчику с продуктами и достаю кожаный флоггер. То, как выгибается ее спина, когда я подхожу к ней сзади с кнутом в руке и опускаю его на ее сочную задницу.

Это должно быть настройкой для идеальной ночи. Она вздрагивает, стонет и вскрикивает при каждом ударе кнута по ее заднице и бедрам, ноги раздвигаются, возбуждение блестит на ее киске и внутренней поверхности бедер. Она дергается и выгибается, пока мой член не становится твердым, почти порнографическое зрелище, аромат секса наполняет воздух, и когда флоггер опускается на ее полосатую и покрасневшую кожу в двадцатый раз, она кричит и извивается в своих наручниках, когда мощный оргазм сотрясает все ее тело, хотя я ни разу не прикасался к ней, кроме ударов кнута.