– Освоилась немного?

– Нет. Все чудно и непонятно.

– Лика, на меня посмотри, – сказал он. Я отрицательно помотала головой. Сжала руки. Он взял меня за подбородок, заставляя посмотреть на него. Пальцы тут же скользнули к моей шее. – Ты в моей власти, Лика. Я могу сейчас тебя придушить. Думаешь, мне за это что-то будет?

– Нет, – ответила я, видя, что он не врет.

– Верно. Не будет. Рекламный отдел – это прикрытие. Основная наша деятельность помогать решать неприятные проблемы. Вытаскивать людей из таких мест, откуда нет выхода. Искать пропавших. Договариваться и мирить конфликтующие стороны. Убить человека и растворить данные ничего не стоит. Как и эти данные найти, – его вторая рука скользнула по моей ноге, забираясь под юбку. – Я не дам тебе уйти в истерику после первого дня. Не могу это позволить. Поэтому назови меня по имени. Глаза не закрывай. У каждого человека есть имя. Даже у хозяев.

– Аркадий Валерьевич.

– Молодец. Лучше, – ответил он, убирая руку с моей шее. – А без отчества сможешь назвать?

– Это как-то неправильно.

– Я разрешаю.

– Аркадий, – на выдохе сказала я. Почему-то мне это стоило довольно больших сил.

– Будешь ехать домой и всю дорогу повторять мое имя про себя, представляя себя. Завтра должна уже спокойно без дрожи в голосе и смущения меня называть по имени. Поняла?

– Поняла. Так в чем моя работа? Даже если вы занимаетесь всем тем, что ты сказал, то моя роль в чем?

– Большая часть – сидишь со мной в офисе. Терпишь мое плохое настроение и желание тебя полапать или трахнуть. Постепенно понимаешь в чем дело. Знакомишься с отделами. Вначале бегаешь по мелким поручениям. Потом начинаешь меня заменять. Становишься правой рукой.

– Не слишком ли большой карьерный взлет?

– Карьера тебе будет не важна, как и деньги. Даже сейчас тебе важен я. Со временем эта важность усилится. Тебе будет необходимо, как дышать, служить мне. А я этим буду пользоваться, – ответил он. – Что может моя рука?

– Карать и награждать, – ответила я, не задумываясь. Он улыбнулся.

– Теперь я знаю, где искать.

После этих слов я почувствовала себя такой незначительной мошкой, которая совершенно случайно попала в его кабинет и привлекла от скуки внимание. Но это внимания меня так сильно пугало, что я готова была вылететь в окно и больше никогда не думать об этом человеке. Он меня мог уничтожить в любой момент. Мог…

Я завороженно смотрела на его лицо. Суровые черты были наполовину скрыты густой бородой. Жестокий взгляд сейчас был смягчен. Его ладонь ласкала мое бедро. Шершавые мозолистые пальцы скользили по холодной коже, опаляя ее жаром.

Он наклонился к моим губам. Пальцы забрались в мои волосы, притягивая к себе. Я замерла, не понимая откуда такой вихрь чувств поднялся внутри меня. Он целовал мягко, нежно, с каплей страсти.

Отстранился. Я не могла заставить себя посмотреть ему в глаза. Он же этого хотел.

– Чего прячешься от меня?

– Страшно.

– Зря боишься. Сама же знаешь, что можно как карать, так и награждать. Вот сейчас была награда, – сказал он, кладя руку позади меня на спинку дивана.

– Но в любой момент может быть и кара.

– Может. А тебе разве это не нравится? Не вспоминала о том, что с тобой делали мужчины до меня? Ты ведь научилась получать от этого удовольствие. Жестокость идет рука об руку с лаской. Или я не прав? Унижение идет рука об руку с наградой. Отработав сессию ты что-то получала. Но если ты капризничала и отказывалась, то оставалась без сладкого. Какое было самое тяжелое для тебя наказание?

– Можно я не буду вспоминать?

– Боль или манипуляция?

– Боль.

– Фи. Боль – это не тот аргумент, который нужно приводить. К ней быстро привыкают. Если пугать, то страхом. Доводить его до ужаса. Была у меня одна, скажем так, подруга. Она до жути боялась пауков. Чем-то она меня разозлила. Я уже не помню чем. Так я ее в ящике запер с пятью здоровенными пауками. Хотел проучить. Да забыл про нее. Вспомнил лишь через сутки. Она сутки провела в ящике с пауками. Когда мы ее оттуда достали, то выглядела она ужасно. Длинные ногти обломаны до крови. Голос сорван. Вся обделалась. Жалкое зрелище. А симпатичная была женщина.

– И что с ней стало.

– Сердечный приступ. И похоже я его спровоцировал. Она меня увидела, закричала и померла.

– А другую ты закапал? Третью попытался утопить? Любишь фильмы ужасов?

– В них можно почерпнуть любопытные идеи. Но закапывал я не женщину. Мужика. Нужно было отомстить одному хрену. Даже ящик не понадобился.

Я отвернулась от него. Откинулась на спинку дивана.

– Тебя не пугают мои истории?

– Напрягают. Что-то из этого может быть сказано для красивого слова. Что-то правда. Но до ужаса не пугают.

– Когда домой придешь, что будешь делать?

– Поем и лягу спать. Я ночью плохо спала, – ответила я.

После стука вошла Марина. Сказала, что подошел Олег Таров. Обычный, ничем не цепляющий и одетый не по форме. Мужчина… Нет, все же его надо было обозначить. Пусть мне было и тяжело это произносить даже про себя, но у него было имя. Аркадий разрешил ему войти. Я даже обрадовалась когда Аркадий убрал ладонь из-под моей юбки.

– Ты у нас разбирался с парнем, который дочку сто тринадцатого изнасиловал?

– Там все улажено.

– Угу. Этот парень теперь за распространение наркоты сесть готовиться. Это не нравится его отцу.

– Парень чистый был. Ни с чем таким не был замечен.

– Ты с ним разговаривал. Чего скажешь?

– Упрямый, наглый, самоуверенный. Думаю, что он хочет насолить отцу.

– Это вот этот наглый и самоуверенный? – Аркадий достал телефон. Нашел фотографию парня с залысиной и в очках. – Ты с ним работал?

– Там другой был. Если нужно, то я подниму дело… – испуганно сказал Олег.

– Подними. Надо разобраться, кто нас дурит. Еще мне нужен человек на адрес. Тринадцать двадцать восемь считает, что ее обворовали, но при этом ничего не пропало. Но у нее ощущение такие. Пусть по камерам посмотрят. Опись проведут. Сравнят с имеющейся и уговорят пройти клиента обследование в клиники. Иногда витаминов хватает, чтобы чертей перестать видеть.

– Аркадий Валерьевич, я исправляюсь.

– Надеюсь. Третий косяк от твоего отдела – ты слетаешь с должности, – спокойно ответил Аркадий.

– Больше не повториться, – пообещал Олег. Он ушел. Мы вновь остались вдвоем.

– Ты решаешь любые проблемы?

– Или их создаю, – ответил он. – Пойдем тебе прическу делать? После этого пообедаем и я тебя отпущу на сегодня.

Я кивнула. Он поднялся. Сразу стало легче дышать. Я поспешила встать с дивана. Оправила юбку.

– Можно спросить?

– Назовешь мое имя, то можно.

– Мне вне работы можно в других вещах ходить? Или даже куртку с логотипом компании носить?

– Ходи в нашей одежде. Я тебе и так ее разнообразил по цветам, – ответил он, забирая со стола ключи и кошелек. – Телефон тебе отдали?

– Да.

– Будь на связи двадцать четыре часа. Никакого алкоголя в свободное время. Никаких запрещенных веществ и снотворного. Если я позвоню и скажу, что тебя ждет машина, то без вопросов садишься в нее. Никаких ночевок вне дома. Если едешь куда-то, то предупреждаешь о своих планах. В телефоне есть приложение. Туда заносишь планы. Что после работы пошла в магазин с такого-то по такое время. Или куда там тебе надо. Если мне придется тебя искать, то я разозлюсь. Завтра приходишь в половину восьмого и сразу в кабинет. Держи ключи.

– Я так быстро не доеду.

– Возьми такси. Чек в бухгалтерию. Деньги вернут. Ключи, – он протянул мне связку ключей от офиса. – Надеюсь, что ты мое доверие оправдаешь.

– Постараюсь.

Доверие. Что я его не предам? Или что буду поддерживать в его делах? Но это незаконно. Я не хотела бы связываться с криминалом. Или это был не криминал, а все было грамотно юридически оформлено?

Раньше я не была в салонах красоты. Как-то денег на это никогда не хватало. Красить волосы я не любила. А стригла меня последний раз моя мама. Волосы у меня отрастали лишь до лопаток. Дальше расти они отказывались. Поэтому я раз в год с помощью мамы равняла кончики и мне этого вполне хватало.