Итальянский ресторан, в котором забронировал столик Сэм, находится в переулке неподалеку от небольшого театра. Как сообщают афиши, сейчас ставят «Бурю» Шекспира.

«У Луиджи» выглядит так, как обычно представляешь себе итальянский ресторан. Я никогда не была в Италии, но красно-белые скатерти в клеточку, на которых горят свечи в темно-зеленых бутылках, пробуждают во мне тягу к путешествиям. Звучит приглушенная итальянская музыка, в воздухе разливается аромат пиццы. Мой желудок тут же начинает урчать.

Я собираюсь обратиться к девушке-администратору, чтобы она проводила меня к нашему с Сэмом столику, когда вижу, что он машет мне из дальнего конца зала. Я подхожу к нему, и Сэм встает. Сердце бешено бьется, настолько я рада его видеть. До сих пор не осознавала, как сильно в последние дни мне не хватало знакомых лиц. Я бросаюсь к нему на шею, а он крепко прижимает меня к себе. От него приятно пахнет: смесь парфюма и его личного запаха.

Мы не виделись с прошлых каникул. Он не только получает степень по истории американской литературы, но и ведет несколько курсов, так что может приезжать в Росдэйл только в свободное от занятий время. Но и тогда у него так много дел, что он едва все успевает.

Мы садимся и одновременно выпаливаем:

– Как здорово, что ты здесь!

Я не сдерживаю смех. Всегда немного странно, когда мы встречаемся после долгой разлуки. Сначала нам как будто нужно заново познакомиться или убедиться, что мы все еще друг другу нравимся. Но на это, как правило, уходит всего пара минут. Немного застенчиво я тянусь через стол и слегка сжимаю его руку, чтобы удостовериться, что он и правда тут. Красивое лицо Сэма сияет в свете свечей. Он немного отрастил волосы, так что каштановые пряди падают на лоб, придавая ему более дерзкий вид.

– Серьезно, я так рад, что ты здесь, – говорит он, и меня затапливает волной тепла от счастья и ощущения близости.

Мы углубляемся в изучение меню, и Сэм заказывает графин вина. На самом деле мне еще нельзя пить алкоголь, но Сэм подмигивает мне и заявляет, что я теперь студентка, значит, обязана во время разговора изящно пить красное вино. Не то чтобы я никогда не пила алкоголь. На некоторых вечеринках в Росдэйле было дешевое пиво. Но однажды меня вырвало, и с тех пор я стала осторожнее.

Мы делаем заказ, и я рассказываю Сэму о своей квартире и покупке матраса через интернет, о первом впечатлении от кампуса и о предвкушении того, что будет дальше. Он слушает меня и, наверное, удивляется непрекращающемуся потоку моих слов. Я испытываю колоссальную потребность в общении, так как за последние несколько дней мои социальные контакты ограничивались угрюмым парнем в кафе, секретаршей в университете и приятным знакомством с Зельдой.

– О’кей, о’кей, все это звучит прекрасно, Тамс, – произносит Сэм. – Но можешь еще раз объяснить, почему ты вообще здесь? Разве ты не собиралась съехаться с Домиником?

Доминик. От звука этого имени у меня внутри все сжимается. Но, разумеется, Сэм не догадывается, что случилось. Он ничего не знает о неделе ужаса, которую я пережила.

– Мой дедушка умер, – сообщаю я.

– О нет, Тамсин, соболезную, – с искренней грустью говорит Сэм. Они нравились друг другу. Думаю, дедушке всегда хотелось, чтобы мы с Сэмом стали парой. Но невозможно заставить кого-то полюбить другого. – И поэтому ты сбежала на другой конец света? А что по этому поводу говорит Доминик?

– Долгая история, – продолжаю я, так как не хочу, чтобы воспоминания о недавних событиях портили мне отличный вечер. До сих пор моя тактика игнорировать все, что связано с Домиником, работала безупречно.

– Ради тебя я освободил весь вечер, – расплывается в улыбке Сэм.

Что ж, хорошо. Рано или поздно мне придется об этом рассказать. Я пытаюсь сохранять спокойствие, когда думаю о моменте, когда моя жизнь рухнула, словно карточный домик. После переезда я заглушала мысли о том, что произошло в Росдэйле. Не знаю, что будет, если сейчас об этом заговорить. Какие откроются шлюзы. Я не хочу плакать на глазах у всех. Представляю, будто это случилось не со мной, а с другой Тамсин. Тамсин из прошлого, которой больше не существует.

Прочистив горло, расправляю плечи.

– Доминик мне изменил, – произношу твердым голосом и стараюсь не смотреть на Сэма. – С нашим агентом по недвижимости. В нашей новой квартире.

– Что? – восклицает Сэм. – В вашей квартире? Такого я даже от Доминика не ожидал.

Доминик и Сэм терпеть друг друга не могли. Они слишком разные. Доминик считал Сэма мечтателем, который не думает о будущем и тратит лучшие годы на то, на чем никогда не заработает денег. А Сэм называл Доминика скучным кретином, которого волнует только карьера.

– Да, и хуже всего то, что я их застала. Хотела еще раз измерить гостиную. Но когда открыла дверь, услышала, как по комнатам разносится громкий стон. Удивительно, какими громкими могут быть люди, когда звуки не заглушаются мебелью. Особенно во время секса, – с горечью говорю я. Глаза горят от слез, но я делаю глоток вина и проглатываю ком в горле.

– Сьюзи, та самая, настоящий профессионал, ее костюмы всегда сидят идеально, а блузки выглажены, увидела меня первой. Она взвизгнула, оттолкнула Доминика от своей крошечной задницы и опустила юбку. – Вспоминать это адски больно. В моей воображаемой фотокамере есть и такие снимки, о которых я бы предпочла забыть. Но увы, эта мерзость сохраняется в голове.

– А Доминик? – тихо спрашивает Сэм.

– Он стоял и бормотал: «Твою мать, твою мать, твою мать». И, само собой, повторял, что ему очень жаль.

– Невероятно! – отвечает Сэм. – Как в плохом голливудском кино. Они не говорили, что это не то, чем кажется? – Я слышу в его голосе легкую усмешку. Смотрю на друга и понимаю, что тревога у него на лице сменилась озорной ухмылкой. Я рада этому и начинаю посмеиваться.

– Они были слишком шокированы, чтобы вообще что-то говорить, – рассказываю я. – А у Доминика не получилось сразу подтянуть штаны. Ремень зацепился. Он чуть не упал, когда попытался меня догнать.

Мы не можем больше сдерживаться и громко прыскаем от смеха. Я держусь за живот, потому что хохочу так сильно, что становится почти больно. Этот смех – лекарство. Мне больше не нужно страдать из-за того, что в первый момент выбило почву из-под ног. Можно поглумиться над этим. А заодно над всеми участниками.

После того как мы успокаиваемся, Сэм произносит:

– В любом случае повезло, что ты избавилась от этого придурка. А как у тебя так быстро появилась квартира?

Я опускаю взгляд на скатерть, потому что не знаю, как Сэм отреагирует на то, как я искала жилье.

– Сняла маленькую квартирку через один сайт.

К моему облегчению, он смеется.

– Хорошо, что ты такая невзыскательная. А мне повезло, что ты теперь здесь. – Он поднимает бокал, и мы чокаемся. За нашу дружбу и мою новую жизнь в Перли.

Во второй половине дня в среду Тамсин становится первой посетительницей в мою смену. У нее на плече сумка, которая выглядит так, будто вот-вот лопнет. Она кидает ее на пол перед стойкой и стонет.

– Фух! Не хочешь поднять мою сумку? – спрашивает она.

Почему?

Я, не думая, отвечаю ей:

– Почему должен хотеть?

Наверно, это было неправильно, так как она закатывает свои кукольные глаза и издает стон. Я злюсь на себя. Просто поднял бы эту дурацкую сумку.

– Ты пришла сюда, чтобы выпить кофе или чтобы я таскал твои вещи?

– Да, да, ладно. Мне нужен кофе, – отвечает она миролюбиво.

Затем садится за столик, но оставляет свои вещи перед стойкой.

– Э, – тяну я и показываю на сумку.

– Без вариантов, – откликается Тамсин. – Ничто на свете не заставит меня ее поднять.

Пожав плечами, несу ей кофе. Потом подбираю сумку и ставлю на стул рядом с ней. Не такая уж она и тяжелая, но я не говорю ни слова. Платье в цветочек на тонких бретельках в стиле хиппи открывает красную полоску на коже там, где висела сумка.