Недавно я поняла, что безответная любовь — это безжалостное чувство, что постоянно жрет тебя изнутри, словно мифический монстр. Ты не мечтаешь о том, как вы поженитесь и будете жить счастливо вечность. Нет, ты мечтаешь уловить его запах, когда он проходит мимо в душном коридоре учебного кампуса. Ты каждый вечер просишь Бога убить тебя, чтобы больше не видеть Майкла Тёрнера в обнимку с Адель Моринг.

Это! Больно! Как же это больно… Обжигаться, даже не прикасаясь к нему… Радоваться его футбольным победам с последней трибуны, ходить с ним на лекции и мечтать, чтобы он просто взглянул на меня своими таинственными и просто невероятными глазами. Моё помешательство завело меня в тупик, из которого было невозможно выбраться. Завтра начнётся новый учебный год, вот уже второй курс, а мне совсем не хочется идти на занятия и снова видеть объект своей болезненной влюбленности.

***

2 сентября, понедельник. Дом студенческого сестринства “Гамма Фи Бета”.

Черт, когда у тебя депрессия длиной в четыре года, первый понедельник в учебном году становится очередным кругом Ада, по которому к самому пеклу спускается твоя душа. Как же было хорошо в беззаботном детстве, кто бы знал, что взрослым быть отстойно. Открыв глаза, я удивилась. Передо мной стояла Сабрина в брючном костюме от Гуччи темно зеленого цвета, от былого облика девочки гота не осталось и следа. Чёрные волосы с вишневым отливом были идеально уложены, а на лице появились очки в дорогущей оправе. Джонсон была не из богатой семьи, её родители обычные фермеры из Огайо. Столь недешевый гардероб был соседке явно не по карману, не удивлюсь, что завтра в новостях я узнаю, что банда сатанистов ограбила банк или ювелирный магазин. Только представьте себе эти пестрящие заголовки.

— Хреново выглядишь! Всё ещё сохнешь по тому футболисту?

Несмотря на перемену во внешности, Сабрина так и осталась грубой стервой. Интересно, когда она поняла, что я влюблена в Тёрнера, неужели это так очевидно?

— Жизнь тлен… Ты решила сменить имидж или веру? — по утрам у меня просто отвратительное настроение, Джонсон пора бы это запомнить.

— Я всегда останусь верна своим демонам. А тебе бы не прочь что-то изменить в своей жизни.

— Возможно, но это сложно.

— Не хочешь вечером сходить в бар? — я удивлена её предложению, мы не были подругами. Наше общение обычно сводилось к острым комментариям и пожеланию мерзкого утра.

— Почему бы и нет, — соглашаясь, я знала, что денёк будет наполнен тошнотворной Адель и её рассказами, как она с “Майки” прекрасно провела лето.

— Отлично, тогда жду тебя в студенческом баре в восемь, и оденься поприличнее.

С этими словами Сабрина схватила сумку неизвестного мне бренда и растворилась в дверях. У меня не было первой пары и поэтому торопиться в учебный корпус было бессмысленно. Преодолев лень, я встала и пошла в ванную. Благо все уже ушуршали на учёбу и можно было подольше понежиться под струями горячей воды. Душ всегда помогал мне привести мысли и тело в порядок, тем более, когда в двери не ломились соседки по сестринству. После чашки утреннего кофе я пошла на лекцию.

Когда я вошла в лекторию, то как обычно увидела Майкла в компании двух однокурсников, по совместительству футболистов. В отличие от Тёрнера, его друзья были исключительными всесторонне недоразвитыми личностями, с полным отсутствием серого вещества в черепной коробке. Вся их жизнь вращалась вокруг их детородных органов и американского футбола. Я расположилась за пятой партой сверху, так, чтобы услышать голос Майкла. Нет, их разговоры совсем меня не интересовали. Просто за лето я соскучилась по своему невольному мучителю.

— Вы слышали новость… — прочистив горло, завопил Карл. О, Карл, если бы давали премию за самый противный голос, ты бы стал её многократным обладателем. Внешность это идеального брюнета с голубыми глазами никак не соответствовала тем звукам, что он так истошно издавал.

— Ты трахнул Сали Спенсер? — язвительно спросил Оливер Брукс. Третий футболист в нашем потоке, обладатель премии “Мудак года”. Природа одарила Оливера кудрявыми русыми волосами, милым личиком и серыми пустыми глазами. Не понимаю, как на него ведутся все девчонки с курса. Сали Спенсер, к слову, была чопорной ботаничкой и недотрогой. Мои одногруппники подозревали её в асексуальности.

— Дебил! Я и в алкогольной коме с ней рядом не лягу. Я про Сабрину Джонсон с параллельного потока. Она выиграла президентский грант этим летом, — Карл удивил не только своих друзей, но и всех, кто мог услышать его слова. Машинально все обернулись и уставились на сладкую троицу.

— Ты сейчас пошутил? Она еле сдала летнюю сессию, — О, боже, а вот и он —

долгожданный голос.

— Не шучу, моя мать лично вручала ей грант, — мать Карла была деканом юридического факультета, что объясняло, почему этот дебил попал в наш колледж.

— Вот это новость! — проснулась Сали Спенсер, в её голосе играла зависть. Как же, она участвовала в конкурсе на грант, и её обошла моя соседка. Так, здесь что-то не так, либо я сплю, либо уже галлюцинирую. — Сара, вы же соседки… — девушка перевела на меня взгляд и осеклась.

— И?

— Ты знала, что Сабрина участвует в гранте? — Спенсер будто надеялась, что я объясню ей, что за чудо произошло с моей соседкой.

— Я удивлена не меньше тебя, — сухо отвечаю Сали.

— Может ты ей помогала с учёбой? Что-то не верится в то, что королева Ада выиграла грант… — с усмешкой отметил Оливер. Этот поганец весь прошлый год просил меня ему помочь, но он меня всегда дико бесил, да и я постоянно помогала то Майклу, то Адель.

— Она даже лекции у меня не просит. У меня почерк, как у медика, — сквозь зубы отвечаю кудрявому придурку и достаю мобильник, чтобы уйти от разговора.

— Это правда, почерк Сары могу разобрать только я, — услышав любимый голос Майкла, я невольно улыбнулась. Это было правдой, за четыре года совместной учёбы только Тёрнер мог разобраться в моих каракулях.

Мои однокурсники продолжили обсуждение чудотворной победы Джонсон в конкурсе на грант, а я залипла в инстаграме.

***

В восемь часов я уже была в студенческом баре, что находится неподалеку от колледжа. Я надела лучшие джинсы, босоножки с цепочками вместо ремешков, полупрозрачную белую футболку с V-образным вырезом. Сабрина сказала выбрать наряд поприличнее, вот я и напялила, что в голову первое пришло. Не сказать, что я выглядела на все 100 %, ну на 80 % точно.

— Ты пришла? — за спиной раздался голос соседки и я повернула голову. Странно, она не ожидала, что я приду?

— Как видишь. Я заняла тебе место, — безэмоционально, словно зомбигерл, отвечаю ей и убираю с соседнего барного стула клатч. Джонсон в удивлении вскинула бровь и присела рядом.

— Что будем пить? — её интонация тут же сменилась на более легкую и заводную.

— Я буду лонгайленд, — с этого коктейля я быстро дохожу до кондиции, но утром моя голова не раскалывается на части.

— Официант, нам два логайленда! — щелкнув пальцами, Сабрина заказала нам бухлишко.

Выпив по коктейлю и заказав ещё, мы расслабились. Наш разговор уже не был таким неловким или грубым, как обычно. Джонсон оказалась довольно забавной. Ей был свойственен черный юмор и самоирония. Я не спрашивала о гранте или её внезапном преображении. Мы болтали ни о чём. Вечер переходил в ночь, а лонгайленд лился рекой.

— И давно ты втюрилась в Тёрнера? — внезапно спросила Брина, да, теперь я называю её именно так. Она попросила.

— С десятого класса, — мой голос охрип от алкоголя либо всем своим естеством я не хотела признаваться.

— Жесть… — сделав глоток, выпалила Джонсон, она чуть не поперхнулась от услышанного.

— Да, уж. Он моё проклятие, как бы я ни пыталась не думать о нём, вся равно случается что-то, что не даёт мне стереть его из своей жизни… — затем моя пьяная сущность выложила всю историю моих односторонних отношений с Майклом. Сначала Брина смотрела на меня как на умалишенную, потом её взгляд стал понимающим. Время шло, коктейли исчезали в моем желудке, а история не заканчивалась. В какой-то момент мне показалось, что моя соседка устала от моего рассказа, но она то и дело задавала наводящие вопросы.