Глажу ее плечи вверх от локтей, кожа под пальцами покрывается крупными мурашками. Диана поднимает голову, заглядывая мне в глаза. Вижу ожидание, обещание и предвкушение. Ее губы манят, призрачное давление на затылок ощущается все сильнее.

– Я не хочу тебе сдаваться, – цежу сквозь зубы.

– Я никому не скажу.

– От этого не легче. Ты будешь знать.

– Тогда представь, что это я тебе сдаюсь. Можешь даже наручники достать, если они у тебя есть.

– Есть, – выдыхаю напротив ее губ.

– Поднимемся в спальню?

Отстраняюсь, Диана растерянно хлопает ресницами. Задумываюсь на пару мгновений, стук сердца в ушах почти оглушает. Нет, никакой спальни не будет, но мы должны закончить то, что начали неделю назад. Всего один раз. И плевать уже кто и кому сдается, хотя… Нет. Не плевать.

– Марк, – она мотает головой, – если ты сейчас снова сольешься, то я сама тебя к кровати пристегну. Я больше не…

– Закрой рот, – обхватываю ее голову ладонями и поглаживаю щеки большими пальцами. – Ни слова больше.

– Но…

– Или ты меня слушаешься, или…

– Командуй, – лукаво улыбается она.

Голубая радужка глаз Марка скрывается за черными расширенными зрачками, его горячие ладони скользят по моему лицу и обхватывают шею. Сжимаю его запястья, не отводя взгляд, ноги становятся ватными. Кажется, еще секунда – и я упаду.

Измена, кольцо, ложь, провокации, ревность. Все это не имеет значения, не сейчас, когда он так на меня смотрит, когда глотает мое дыхание у приоткрытых губ. Тонкий аромат цитрусовых и теплого сандала бархатными нотками оседает в носу, и я готова по-настоящему сдаться, просить, умолять. Это потребность, навязчивое желание, родившееся из небольшой шалости. Из ловушки, которую я построила для него, но попалась сама. Бесконтрольные чувства и желания оживают в полумраке студии, умоляют забыть и забыться. Тело требует, душа жаждет. И я не хочу им отказывать, себе не хочу.

– Что ты сделала? – хрипло шепчет Марк, напрягая пальцы на моей шее.

– Ничего, – шепчу я.

– Врешь. Ты… ты… – Он закрывает глаза, замирая. – Я хочу тебя придушить. Хочу, чтобы ты исчезла.

– Нет. Не хочешь, – говорю я и провожу губами по его губам.

– Ты такая сука.

– А ты бессовестная сволочь. Мы отлично подходим друг другу.

Марк коротко содрогается, будто я ущипнула его, и отстраняется, заставляя меня практически заскулить от бессилия. Он все еще сопротивляется. Держится куда лучше, чем я. Обида солью пощипывает глаза, непривычное для меня чувство. А осознание бьет наотмашь и осыпает колючими холодными мыслями. Я хочу ему нравиться. Не просто как объект вожделения, а куда больше. Хочу чего-то особенного, но сама не могу понять незримую суть собственных желаний. Откуда они? Почему сейчас? Почему рядом с ним?

– Мы совсем не подходим друг другу, – заявляет Марк.

– Ты правда так думаешь?

– Уверен на все сто.

– Тогда дай мне уйти.

– Не могу.

Дыхание перехватывает. Взгляд напротив подавляет и заставляет подчиняться.

– Не можешь или не хочешь? Это разные вещи.

– Не могу и не хочу.

Он притягивает меня ближе, впиваясь яростным поцелуем в губы, и вдыхает в меня свои чувства: злость, непринятие, сопротивление. Крепче сжимаю его запястья, вдавливая ногти в кожу, и отвечаю с не меньшим напором, терзая губы и касаясь языка. Это борьба, но не друг против друга. Каждый борется с собой, раздвигая границы принципов и убеждений, чтобы дотянуться до наслаждения и освобождения. Шумное дыхание, тело прижимается к телу. Горячо и страстно, порывом необузданного желания, которое мы оба сдерживали слишком долго.

Марк припечатывает меня к стене и подхватывает на руки. Опираясь на сильные плечи, скрещиваю ноги на его пояснице. Хочется стать еще ближе, но накал медленно стихает, а движения приобретают плавность и чувственность. Танец губ замедляется, чтобы распробовать вкус и ощутить мягкость кожи.

– Охренеть, – пораженно шепчет Марк.

– Не прекращай, – прошу я, потираясь носом о его нос.

Его губы снова на моих, температура в комнате растет. Вздохи и тихие стоны тонут в шумоизоляционном покрытии стен, бедра напряжены, низ живота тянет сладкая боль.

– Марк… пожалуйста…

– Что «пожалуйста»?

– Скажи, что у тебя с собой есть презервативы.

– Нет.

– Тогда я схожу…

– Нет, – решительно перебивает он.

– Но…

– Они нам не понадобятся.

Он несет меня к длинному столу и усаживает на него, тянет за волосы, собранные в хвост, заставляя запрокинуть голову, и хищно улыбается.

– Марк, – взволнованно произношу я, потому что страх смешивается со страстью, образовывая черную воронку, из которой нет спасения.

– Да, Диана? Что такое? Больше не хочется меня дразнить?

– Что ты собираешься…

– Собираюсь сделать так, чтобы ты забыла, как тебя зовут.

– Я…

Он целует меня в шею, ускоряя пульс. Цепляет пальцем лямку топа и тянет ее вниз по плечу, обнажая грудь. Зажмуриваюсь, сжимая ногами бедра Марка. Вскрикиваю от тонкой вспышки боли, возбуждение туманит разум.

– Ты уже не раз спрашивала, что я могу тебе сделать, – горячее дыхание Марка обдает влажную кожу. – Сейчас покажу.

Дрожь сковывает мышцы, чувствую мягкий смешок, ударяющий в ключицу:

– Тише. Не бойся. Ты обещала слушаться меня, помнишь?

– М-м-м… – бессвязно тяну я.

– Будем считать, что это да. Посиди спокойно, ладно?

Марк оставляет еще пару поцелуев на моей шее, касается губ и отходит в противоположный угол студии, где стоят черные пластмассовые ящики. Открывает один из них и достает моток проводов.

Распахиваю глаза шире, встречая его горящий взгляд:

– Собираешься связать меня?

– Не сегодня.

Он опускает провода на стол и наклоняется к компьютеру, запускает какую-то программу и выставляет настройки. Рассматриваю небольшие микрофоны. Сердечный ритм снова разгоняется.

– Запишем тебе новое аудио для плейлиста? – Возбужденный взгляд Рождественского скользит по моему телу, когда он снова встает напротив. – Как тебе идея?

Открываю рот, слов нет, только восторженный писк в голове. Марк одним движением снимает через голову футболку, надевает первый микрофон петлей себе на шею и нажимает кнопку на крошечном блоке питания. Второй микрофон он крепит на мою шею и прижимается губами рядом с поглотителем звука. Стягивает меня со стола и аккуратно опускает на ноги. Влажный откровенный поцелуй рассыпается шорохом сбивчивого дыхания.

– А ты вкусная. – Марк все больше кружит мне голову бесстыдством и смелостью. – Я собираюсь попробовать все. Ты ведь не против?

– Что бы ты ни спросил, ответ – да, – выдыхаю я, зарываясь пальцами в его густые волосы.

Он хватается за резинку «велосипедок» и снимает их, медленно опускаясь:

– Ты знала, что они меня бесят?

– Правда? – Я цепляюсь пальцами за край стола, с трудом удерживая равновесие. – А я думала, они тебе нравятся.

– Я бы запретил их на законодательном уровне.

– Девушки тогда сожгли бы тебя на костре.

– А при чем тут они? Я говорю только о тебе.

Замолкаю в удивлении. Марк отшвыривает «велосипедки» за спину, берет в руки еще один провод, оборачивает его вокруг моего бедра, стягивая кожу. Фиксирует застежкой микрофон и проводит пальцем по линии белья, совсем близко к чувствительной и нежной коже.

– Не белые, – с улыбкой произносит он.

– А у тебя?

– Черные.

– Значит, это еще не конец.

– Как знать.

Марк поднимается и вновь усаживает меня на стол. Град из страстных поцелуев обрушивается на тело, каждая клетка пылает. Шея, плечи, грудь, ребра… живот, бедра, колени… Язык и зубы оставляют следы, мои беспокойные руки тянутся к Марку, но он почти не разрешает себя касаться, не дает перехватить контроль.

– Сиди спокойно! – Он кусает мочку моего уха.