— Я попрошу тебя побыть ее тюремщицей какое-то время. Не обязательно все время держать ее связанной, но она ни в коем случае не должна покинуть дом.

— Не покинет, — пообещала Джин-хо и вызывающе тряхнула волосами, в которые были вплетены бусинки из глины.

Рискованно было привозить эту девушку сюда. Но более действенного средства воздействия на политику Юйгуя он придумать не смог.

Янфэй провела в Удзи две недели. Она избегала общаться с Гэрэлом, и тут их желания сходились, но с Джин-хо они все же разговаривали — или лучше сказать, обменивались наборами оскорблений. Шэнь Янфэй прекрасно понимала, зачем она здесь, смерти не боялась, так как знала, что представляет ценность только живой и невредимой, поэтому на оскорбления была щедра.

Когда он в очередной раз пришел проведать Джин-хо и пленницу, они как раз переругивались — он услышал их спор еще с улицы. Янфэй даже снизошла до того, чтобы пообщаться со своей тюремщицей на ее родном языке — Джин-хо-то на юйгуйском знала всего несколько слов.

— …А твой император Вэй — круглый дурак, — запальчиво говорила Джин-хо. — Все говорят, что рано или поздно он развалит страну.

Император Страны Черепахи и впрямь слыл эксцентриком и глупцом.

— Он вовсе не глуп, — возражала Янфэй. — Он просто не интересуется политикой. Вэй никогда не хотел на трон. У нас в Юйгуе многие юноши из богатых семейств отказываются участвовать в делах семьи и отправляются вместо этого путешествовать, занимаются философией и пишут стихи. Вэй не виноват, что судьба уготовила ему другую участь.

«Эти юйгуйцы!» — подумал Гэрэл. В любой другой стране император, который «просто не интересуется политикой», не дожил бы и до десяти лет.

— Я хотел спросить, не нужно ли тебе чего-нибудь, Джин-хо, — сказал он, приоткрыв полог шатра. — Или — госпоже Шэнь.

Джин-хо пожала плечами.

— Нет… Хотя постой — Янфэй жаловалась, что ей скучно без книг.

Гэрэл удивился этой внезапной заботе Джин-хо о пленнице, но учтиво предложил:

— Я могу принести вам трактат Юэ-цзы «О формах власти и назначении правителя путем народных выборов», он сейчас у всех на слуху.

— Я уже читала. Чушь, совершенно неинтересная той прослойке населения, которой она адресована. Ничего мне от вас не нужно, — ледяным тоном сказала Янфэй.

Гэрэл равнодушно пожал плечами и сказал:

— Знаете, госпожа Шэнь, ведь Джин-хо права: ваш незадачливый поклонник — худший политик в истории Юйгуя. Можете и дальше тешить свое самолюбие, считая, что вы слишком умны для женского дворца, но в качестве императорской жены вы могли бы гораздо больше сделать для страны, чем на своей незначительной должности…

Янфэй глядела на него как разъяренная пантера. А Джин-хо — с интересом.

На третью неделю плена Янфэй в Удзи прибыло несколько людей из Юйгуя: скромное, маленькое, совсем не торжественное посольство без гонгов, барабанов и флагов, — сам посол и несколько человек, что охраняли его в дороге.

Юйгуйский посол сразу попросил отвести его к Гэрэлу и, как только увидел его, коротко, без церемоний сказал:

— Господин генерал, Его Величество император Вэй согласился с вашими требованиями и просит отпустить госпожу Шэнь домой.

Он протянул Гэрэлу бумаги. Печать с черепахой, обвитой змеей — ни много ни мало, императорская печать Юйгуя. Посол старательно смотрел в сторону; он знал содержание переписки, и ему требования Гэрэла казались унизительными — в общем-то, такими они и были. Но что делать — любовь зла.

— Я рад, что дело разрешилось мирно, — вежливо сказал Гэрэл. — Госпожа Шэнь свободна.

Посол хотел увести Янфэй, она обернулась и бросила на него яростный взгляд.

— Благодарю за совет, — холодно сказала она. — Знаете, я, возможно, ему последую. Выйду замуж за императора и приложу все усилия, чтобы укрепить свою страну и разрушить вашу.

— Осмелюсь сказать, госпожа, — неловко сказал посол, — император только что договорился о женитьбе на принцессе из Чхонджу. Брачное посольство уже в Пхёнвоне.

— Боюсь, вы опоздали, госпожа Шэнь, — вежливо сказал Гэрэл. — Раньше надо было думать.

Одним из условий освобождения Янфэй, которые он перечислил в письме юйгуйскому императору, была его немедленная женитьба на одной из дочерей Токхына. Законы Юйгуя разрешали императору иметь только одну жену — и наделяли ее весьма значительной властью.

Это означало честный, прочный, долгий союз с Юйгуем. Гэрэл даже чуточку гордился тем, что это придумал. Идея, не сработавшая с Рюкоку, в случае с Юйгуем должна была принести даже больше пользы.

— Осмелюсь спросить — какая из дочерей императора Токхына станет супругой нашего императора? — уныло спросил посол.

Янфэй тоже вопросительно посмотрела на Гэрэла, и он впервые увидел в ее глазах не злость, а беспомощность и растерянность.

Ему бы, возможно, даже стало жаль ее, но на свете есть вещи гораздо хуже, чем невозможность выйти замуж за любимого человека.

Джин-хо, которая до этого момента тихо сидела в углу, сказала:

— Я.

Янфэй уставилась на свою недавнюю тюремщицу с немым удивлением. А та повторила очень твердо:

— Это буду я. Прости, Янфэй.

13. Любовь

Как ни удивительно, брак с императором Юйгуя был собственным решением Джин-хо. Эта идея пришла к ней вскоре после встречи с Янфэй. Видимо, разговоры с ней что-то поменяли в мировоззрениях Джин-хо.

— Я не дам тебе выдать Ильджон или кого-то еще из моих сестер за юйгуйского императора. Я сама за него выйду. Что ты думаешь об этом? Если ты меня поддержишь, отец не будет возражать, хоть я и младшая.

— Но зачем это тебе? — спросил ее Гэрэл.

Джин-хо озвучила его собственные недавние мысли, сказав:

— Янфэй стала бы хорошей правительницей. Может быть, слишком хорошей. А Ильджон — я люблю Ильджон, но она не очень-то умна, ей не стать помехой Янфэй.

Это была полуправда: не то чтобы все десять сестер Джин-хо были глупы, вовсе нет. Но Джин-хо, должно быть, осознала, какие перспективы открывает этот брак, и хотела их для себя, а не для кого-то другого — вполне понятное желание…

Так начался их последний разговор, который он потом не раз вспоминал.

— Мне нравится Янфэй. Она умная, — добавила она. — Все время читает книжки, совсем как ты, и умеет писать, и столько всего знает. И сильная. В смысле, в бою или в драке от нее толку мало, она по-другому сильная, но это тоже здорово. При других обстоятельствах мы с ней могли бы стать подругами.

— Выйти замуж за ее любовника — странный способ выразить симпатию.

Джин-хо хихикнула.

— Пусть себе любятся. На кой мне этот император-философ? При дворе наверняка найдется пара красивых юношей для меня. Но если она будет мне мешать — найду способ от нее избавиться.

— Какая из тебя императрица? Ты же всегда говорила, что хочешь стать командующим тысячей или стратегом.

— Я уже не ребенок, Гэрэл. Я поняла, что вести войну можно не только мечами и луками.

— Не пойму, зачем тебе это, но, конечно, я поддержу тебя, раз ты просишь.

Они сидели в его шатре, и Джин-хо сидела, доверительно прислонившись к его плечу, и прихлебывала из фляжки что-то крепкое.

Гэрэл надеялся, что в Юйгуе она расстанется с привычкой к алкоголю; она слишком умна, чтобы не понимать, что от императрицы, которую уважают подданные, не должно все время пахнуть вином.

Ей тоже надо будет научиться читать и писать; придется потрудиться, но она справится. И, хоть никто и не будет ограничивать ее свободу насильно, вскоре ей станет не до лошадей и состязаний в стрельбе. Да и вообще она превратится в совсем другого человека; государственные дела и интриги, в которые она неизбежно окунется, плохо сочетаются с ее прямотой и открытостью. Джин-хо научится носить многоцветные шелка, расшитые серебром и золотом, и подбирать цвета и узоры сообразно случаю и времени года. Растрепанные косы с глиняными бусинками сменятся на изящную прическу и височные подвески в два ряда…