– Академик, простите, но для бала я одета несколько неподходящим образом.

– Ах, Василиса, прости – никудышная из меня фея-крёстная. Я, конечно, по тыквам не специалист, но бальное платье изготовить могу.

Василий Алабрысович Баюнов – почетный академик светлого отделения Лук-у-морского Колдовского Университета, полный кавалер ордена Золотого Феникса и директор Лук-у-Морской школы чудодейства и общественных наук – взмахнул рукой, и Василису против её воли крутануло в полный оборот вокруг своей оси. Когда безумные светляки перед глазами остановили свои дикие пляски, Василиса увидела на себе великолепное бальное платье.

– Знаешь, в том, чтобы быть чудодеем, есть своя прелесть. Приятно дарить людям радость. Ну беги, там бал уже начался.

– А, что мне сказать Ивану?

– Это тебе решать. Твой выбор – твои последствия. Желаю хорошо провести время.

Переполненная противоречивыми чувствами, Василиса выбежала из кабинета академика и направилась в центральный зал, откуда по всей школе разносилась громкая ритмичная музыка. Похоже, дискотека была в самом разгаре.

Проходя по анфиладе классных комнат, ведущей прямиком в главный зал, Василиса вдруг услышала знакомые голоса, которые приближались к ней с противоположной стороны. Не желая быть замеченной, она быстро юркнула за широкие оконные портьеры. Тяжелая бархатная ткань надежно укрыла её от посторонних взглядов.

– Говорю тебе, лягушка – это Кощеева и есть!

– Да с чего ты так решил? Ты что, лично видел превращение?

– Нет, лично я не видел – темно было. Но сам посуди: сначала поцелуй, потом «ба-бах!», потом академик, потом свет, потом Василиса.

– Ага, и ты волком прикинулся! Может она мимо шла.

– В пижаме?!!

– Может и в пижаме. Сейчас кто только в чём не ходит! Может пижама на ней с перепуга образовалась, как на тебе мех. Она же волшебница в конце концов.

– Она – волшебница. И, я тебе скажу, довольно неплохая волшебница. Но всё равно, слишком много подозрительных совпадений. Вот, например, где тогда лягушка, если Василиса – это не она?

– Ускакала. Поди теперь найди. За нее ещё отвечать придется. Кстати, Серый, если ты хоть кому-нибудь расскажешь, что я целовал лягушку!.. Ну ты понял.

– Ты что, друг, знаешь же – я могила! Хотя я все равно убежден, что лягушка – это…

– Серега, убежден и ладно, других убеждать не надо!

В этот момент послышалось сдавленное хихиканье, шуршание ткани и ровный перестук каблуков.

– Вот вы где! А мы вас повсюду ищем!

Василиса слегка выглянула из-за шторы и увидела Ябеду на пару с Несмеяной, стремительно приближающихся к мальчикам. Сегодня Ябеда переплюнула сама себя: на ней было ультракороткое бальное платье, больше похожее на балетную пачку, цвета «без пяти минут ещё живой крови». Чёрные чулки, длинные чёрные перчатки выше локтя и огромное чёрное перо в заколотых вверх золотых волосах завершали облик столь трагический и страшный, что Василиса с трудом сдержала подступивший смех. Несмеяна, напротив, с головы до ног была вся в белом, как несостоявшаяся невеста. Сама немного полненькая в невообразимом количестве кринолиновых юбок она напоминала громадное пирожное безе. В руках Несмеяна тащила поднос со стаканами.

– Мальчики, вы не в курсе, что здесь недавно было? Не успела я начать танцевать с этим, как его… неважно, как что-то стукнет, грохнет и свет везде вырубился, – голос Ябеды просто истекал неестественно елейным подтоном.

– Баюнов сказал, что из-за Соловьева пробки вылетели, пришлось перезапускать систему, – Волков был собран и решителен, как будто рапортовал вышестоящему начальству о выполнении важного служебного задания.

– А, понятно. Вы не заметили, как здесь жарко… Ванечка, ты случаем водички не хочешь? – Корябедова взяла с подноса стакан и протянула Ивану.

– Не пей, Иванушка, водицы болотной, козлёночком станешь…

– Ты, Волков, совсем идиот? Что за бред, каким козлёночком?!

– Вероятнее всего дебильным, каких на ярмарках по воскресениям показывают.

– Не говори глупости. Хотя быть умным тебе явно не идёт. Ванечка, не слушай его. Воды выпей! – чувствовалось, что терпению Ябеды приходит конец.

– Ладно, Серый, ну что ты в самом деле. Девушка же от чистого сердца воду предлагает. Нужно пить, – Ванька взял стакан и залпом выпил всё содержимое.

У стоявшей в темноте за пологом Василисы оборвалось сердце, ведь именно сейчас наступил момент, которого она так боялась. Несмеяна подалась вперед, словно стараясь понять, проявились ли в брате какие-либо изменения. Разноцветные глаза Ябеды зажглись алчным огнем торжества!

– Наконец-то! Ну, давай!

– Я не понял, что «давай»!? – потенциальный князь-мэр Иван Царёв был совершенно спокоен и невозмутим.

– В любви мне объясняйся, замуж предлагай!

– Зачем? – в этом месте на лице Ивана отобразилось недоумение легкой степени тяжести.

– Что значит «зачем»? Воду выпил – обязан жениться! – Ябеда заметалась между растерянностью, удивлением и приступом раздражения. И у них пока была ничья.

– Ябеда, но о таких вещах нужно предупреждать заранее. Это очень серьезный шаг, о котором следует долго и обстоятельно размышлять. Тем более, что я пока слишком молод, но конкретно для тебя готов сделать исключение и пофилософствовать о бренном. Года три тебя устроит?

– Что года три? – сейчас явно тупила Корябедова.

– Приходи года через три, я как раз подумаю и дам ответ. Там и жениться уже будет можно.

– Ты издеваешься?!

– Ябедуся, Ванечка таким деликатным образом хочет тебе сообщить, что затея твоя провалилась. Жениться на тебе он не собирается ни сейчас (тем более, что сии ужасы человеческим законом запрещены не без оснований), ни потом. Глаза убавь и на зелье свое колдовское не греши – всё рабочее. Просто на Ванюшу нашего лично академик Баюнов противолюбовный щит наложил, сама понимаешь, просто так уже не снять. Значит, Ванька теперь влюбится может только, в кого сам захочет. Уяснила, милая? – Сергей Волков прямо наслаждался моментом. Ябеду в школе мало кто любил, потому что добивалась она своих жизненных целей исключительно за чужой счет. Плюс, обожала сообщать учителям о совершаемых мальчишками различных проделках. Отомстить ей таким изощренным способом было ни с чем не сравнимым удовольствием.

На лету осмыслив происходящее, Корябедова развернулась на каблуках и со словами «Ещё пожалеешь!», гордо проследовала по направлению к центральному залу. Вслед за ней, не говоря ни слова, с круглыми от изумления глазами засеменила Несмеяна, таща на вытянутых руках злосчастный поднос.

– Ой, не могу, я от смеха лопну! – Волков схватился за живот, сотрясаясь от гомерического хохота.

– Ладно, Серый, успокойся. Мы же не хотели её разозлить. Просто донесли мысль, что любые, возможные в будущем попытки автоматически будут абсолютно тщетны. Мне бы не хотелось проверять на себе различные варианты зелий, приворотов и заклятий. Я, знаешь ли, старомоден в этом вопросе. Я хочу влюбиться по собственной воле, а не под воздействием какой-то колдовской химии или болотной жижи.

– Бррр, болотная жижа – это отвратительно. Ещё диарею подхватишь ненароком. Какое счастье, что я не сын князь-мэра. Сейчас бы отбивался всеми лапами от таких ядовитых невест.

– Считай, что тебе повезло. В крайнем случае, прикидываешься бездомной собачкой и бежишь куда глаза глядят, глядишь не поймают.

– Точно! Хотя, от Варвары я бы не бегал. У неё коса такая – прямо загляденье. А рука какая тяжелая… Она бы всех моих врагов одним махом извела.

– Ага, а потом бы надела на тебя сарафан и вышивать заставила. Ладно, пошли искать твою Варвару, пока дискотека не закончилась. Иначе никогда не потанцуешь, будешь всё в мечтах витать.

– Ты что, Ванька, я не могу. Она, вон какая… Я лучше со стороны посмотрю.

– Так всю жизнь на «зрительских трибунах» и проведёшь. Пошли, приглашу для тебя на танец твою Варвару. Она поди, в отличие от тебя, не кусается.

И Ванька потащил за собой упирающегося и ноющего про «невозможность столь близкого знакомства с такой великолепной особой» Волкова в центральный зал.