Кавалькада холодных мурашек пробежала по моему позвоночнику, Антарес захныкал и крепче вцепился в мою одежду.

– Что вы, псы дворовые, тут творите?! – услышал я гнусавый женский голос, донёсшийся из ближайшей повозки, после чего я увидел и женщину, которой он принадлежал – высокая с шатром пышных цветастых юбок на бёдрах и достаточно грубым лицом, рассечённым шрамом от переносицы до левой челюсти. – Кого кошмаришь, Изнар?

– Пошла прочь, Меркула!

Та и ухом не повела, бесцеремонно втиснувшись между Изнаром и другим цыганом, намного моложе. Что-то в её лице показалось мне знакомым, но я точно знал, что никогда её раньше не видел, но тут же вспомнилась Сара, с младшими сходство было не таким явным. Её ярко-зелёные глаза распахнулись, и я прочёл в них благоговенное удивление. Револьвер очутился в её руке как по волшебству и был приставлен к виску Изнара:

– Скажи, что ты не хотел убивать эльфа, умоляю! Ведь это значило бы, что я живу с полным идиотом!

– А я не хочу жить с сукой, принёсшей Триклюру! – рыкнул он и тут же получил наотмашь прикладом, от чего рухнул на землю, отплёвываясь кровью, кто-то бежал по крышам.

– Уберите оружие! – властно скомандовала она, и никто не вздумал ей противоречить.

Юный цыганок спрыгнул на землю и подбежал к Меркуле:

– Госпожа Шрам, Серые близко!

– Понятно… Уходим! – продолжала командовать цыганка, а после обратилась конкретно ко мне. – Ты идёшь с нами!

Я, как и все, повиновался, выбора у меня не было, да и эта женщина показалось мне надёжным защитником, да и старого Хизро я бы тоже не сбрасывал со счетов. Следом за Госпожой Шрам, я скрылся в ближайшей повозке, за мной последовал ещё один молодой цыган, а так же поколеченный Изнар, к счастью, переключивший всю свою злобу на наступающих Серых.

Раскачиваясь, как от сильного ветра, повозка тронулась, стуча колёсами по неровной мостовой. До меня вдруг донеслись отголоски чувств лошадей… их нещадно погоняли и я не мог осуждать погонщика, очевидно, у этих людей не меньше причин скрываться, чем у меня.

– Это дитя, – начала Меркула. – Кто тебе?

– Брат, – не задумываясь, выдал я привычную ложь.

– Хорошо, – она указала на ковёр и села рядом. – Как тебя зовут?

– Шура, – Госпожа Шрам улыбнулась. – Вы почему смеётесь?

– Да так… имя интересное, а брата?

– Антарес…

Её улыбка стала ещё шире:

– Младшего – гляжу – любят больше, а как родителей звали?

– Я… не знаю… я ничего не помню и… Антарес – я сам дал ему это имя… по правде говоря, он мне не брат… там… сложно…

– Ладно-ладно, успокойся, Шурик, нет разницы. Ты голоден?

Я быстро закивал, вспомнив, что не ел с со вчерашнего вечера. Фургончик пестрил всевозможными коврами, подушками, просто всяко-разными тканями, в которые было завёрнуто бесчисленное множество вещей. Из-под многочисленных балдахинов еле проглядывался огромный и старый как мир сундук с причудливой резьбой, и – Луна знает – сколько всего ещё скрывает этот яркий беспорядок. Вначале она показалась мне узором на ковре и, лишь приглядевшись, я понял, что вижу девушку, глядящую на меня с любопытством. Юная цыганка, тоже похожая на Госпожу Шрам, вдруг улыбнулась – я улыбнулся в ответ. Цыган за моей спиной поднялся и, нетвёрдой походкой пошёл к ней, когда он сел рядом – я уже отвернулся, ощущая, как горят кончики ушей, а на серых щеках проступает краска.

До меня донеслась их беседа и я не мог заставить себя не слушать:

– Что? Остроухий понравился? – с усмешкой в голосе спросил цыган.

– А что? Ревнуешь? – ответила девушка.

– Ха! Глупая девка! Зачем мне ревновать сестру?

– А кто сказал, что я себя имею ввиду?

Я покраснел пуще прежнего и, дабы моя глупая улыбка выглядела не слишком подозрительно, я начал что-то напевать Антаресу.

– Что ты там расселся, Эрно? – услышал я голос Меркулы, а потом и увидел её саму. – Я тебе что сказала?

– Помню, мам, – виновато произнёс тот самый молодой цыган, который тоже был больше похож на Меркулу, чем на Изнара, один его глаз был голубой, другой – зелёный.

– А ты, Ника, помоги этому раздолбаю! – продолжала Госпожа Шрам.

– Да, мам, – и оба ребёнка Меркулы принялись что-то искать, переругиваясь через каждое мгновение. Цыганка положила рядом со мной кусок хлеба завёрнутый в бумагу и флягу.

– Спасибо, Госпожа Шрам, Вы так добры… – хрипло произнёс я.

– Не за что, дай мне пока что брата, – увидев, что я медлю, продолжила. – Чтобы ты смог поесть. Я не причиню ему вред, не волнуйся.

Я нехотя протянул ей свёрток, Антарес тоже особо не горел желанием покидать меня и даже начал кричать, но вскоре успокоился.

Пока я ел, Ника и Эрно уже нашли то, что было им поручено найти. Оказалось, что искали они старую колыбельку, в которой будет отдыхать Антарес.

– Какой хорошенький, – заметила Ника. Я кивнул, а она вновь нырнула в ковры и ткани и вынырнула уже с каким-то цветастым предметом и начала им трясти. Антаресу это очень понравилось и он тут же начал к ней тянуться. Недолго его подразнив, цыганка всё-таки отдала ему это штуку.

– Ты чего? – спроисла она, заметив моё недоумение. – Погремушку впервые видишь?

Я кивнул без тени смущения.

– То есть… как? Неужели у тебя не было подобной?

– Не знаю… – я пожал плечами. – Не помню, даже родителей…

Предчувствуя серьёзный разговор, Ника села рядом со мной:

– А у других детей ты не видел?

– Честно говоря, совсем немного, а младенцев – нет. В том приюте, где мы скрывались, вообще не было игрушек. Я и не знал, что они нужны и в принципе существуют.

Цыганка пододвинулась плотнее ко мне так, что мы коснулись бёдрами, а меня вновь бросило в краску. Её рука опустилась на моё плечо, что заставило меня непроизвольно напрячься.

– Тебе страшно? – вдруг спроисла она.

– Не знаю, – честно ответил я, всё ещё не отделавшись от мыли, что Серые где-то поблизости.

Мой взгляд начал тонуть в ярких коврах, узоры на, которых расползались в разные стороны, скручивались и раскручивались, смазывая свои контуры. Требуя внимания, Ника потрясла меня за плечо и, когда наши глаза встретились, спросила:

– В каком приюте вы были?

– Я… не знаю адреса, но воспитательницу там зовут миссис Танкевикнэ.

Это имя эхом отразилось от стен нашей повозки и ещё долго кружило в воздухе, утопая в мёртвой и густой тишине, что повисла меж всеми нами, кажется, никто даже не дышал… ко мне подошла Меркула, и душа ушла в пятки:

– Ты их видел? – ледяным, но в миге от рыдания, голосом спросила Госпожа Шрам.

Я сразу понял, о ком она:

– Да…

– Как их звали? – вмешалась Ника.

– Сара, Лолита и Глория…

– Их там не обижают? – Эрно явился будто бы из воздуха.

Ответить на этот вопрос было куда труднее, чем на первые два, впрочем, я думаю, ответ они и так знают:

– Их… боятся… – выдавил я. – Поэтому они, обычно, не показываются, а сидят в одной комнате… рисуют, вырезают, что-то шьют, мастерят, читают… – на лицах матери и двух старших детей начала появляться слабая улыбка и слёзы, мои собственные глаза тоже покрылись хрустальной плёнкой. – Я… я подарил им растение… такое, для которого не нужна земля, которое может самостоятельно ходить… они назвали его Элли…

С минуты я смотрел мимо Меркулы и Эрно, чувствуя на себе взгляд Ники, и надтреснутым голосом продолжил:

– Когда пришли Серые за нами с братом… Роза – помощница миссис Танкевикнэ – попыталась увести нас, но… была… убита… – я снова видел это, страшная картина, на страх к которой у меня не было времени, вернулась с абсолютно реалистичной точностью, вплоть до запахов, звуков и ощущений… мне стало плохо. Воспалённое стрессом воображение охотно дорисовало дым, что клубился над выстрелом, лицо девушки, искажённое гримасой ужаса, руки, сотканные из серых шёлковых нитей, пытались до меня дотянуться, но таяли при каждой тщетной попытке, таяла и она сама… так быстро и неумолимо… растворялась в старом коридоре, чтобы достигнуть холодного космоса, где вновь обретёт плоть, достигнув Плутона и, может быть, встретит его – своего жениха… они обнимутся, улыбнутся друг-другу и поклянутся больше никогда не расставаться… а потом будут плакать, много плакать, настолько много, что об этом сочинят легенду – «Откуда на Плутоне реки».