Я нервно сглотнул, ощупывая дрожащей рукой собственную шею, будто лишний раз удостоверившись, что гортань на месте, миссис Танкевикнэ это заметила и засмеялась, продолжая увлекательное повествование… следующее нечто тоже, наверное, можно причислить к круглоротым, но теперь оно имело волнообразный панцирь и шесть узловатых человеческих рук по кругу.

– А это круглоротый плотоядный гриб, Истарга’ар, который просто хватает жертву или же отрывает от неё куски и заглатывает.

– Миленько… – невесело усмехнулся я, чувствуя, как колотиться сердце.

– А эта тварь откусывает… – она сделала драматическую паузу, указывая на очередного мерзкого червя, который однозначно ещё не раз явится мне в кошмарах.

– А мо-может хватит? – фальцетом произнёс я, и воспитательница смилостивилась.

– Хорошо, Шура, вижу – с тебя хватит. – Пустыне Ёак’кхан посвящена целая глава в десять страниц, но даже на них не описана и половина существ, что там обитает, по той простой причине, что после встречи с ними никто не выживал. А теперь подумай, жених Розы отправился туда на войну с местными жителями – помесью джиннов и людей, которые знают, как защитить себя от тамошней живности. Если его не убьёт вражеским оружием, то уж точно прикончит или покалечит та или иная тварь, – миссис Танкевикнэ закрыла книгу, и мы вышли в коридор. – Знаешь, боевые действия затянулись и если он вернётся оттуда живым – это будет настоящим чудом.

Я кивнул и спросил:

– А… эта пустыня далеко отсюда?

Она рассмеялась:

– Не переживай, она на другом полушарии и твои родичи даже близко к ней не жили.

Меня это немного успокоило, а воспитательница ушла по своим делам, сказав на последок, что скоро будет готов завтрак.

Я вернулся в комнату для мальчиков, где увидел сердитого Йохана. Мой друг сидел на своей койке и пил какую-то зеленоватую маслянистую жидкость из прозрачной бутылки, снизу вверх на него смотрел стриженный под горшок мальчишка лет десяти, с тёмно-русыми волосами и голубыми глазами.

– … а если миссис Танкевикнэ увидит, что ты тут пьёшь? – говорил он.

Рыжий юноша убрал ото рта затёртое горлышко и путанно произнёс:

– Н видит… О! – вдруг выкрикнул он, обратив на только что вошедшего меня, помутневший взгляд, но с пляшущими в нём зелёными искорками. – Шурик! Шурк, предшь, Тай хочт сдть мня всптце! – говоря это, он указал на того самого мальчишку.

Я старался держаться как можно дальше от нашей двухэтажной кровати, намереваясь перво-наперво проверить Антареса. То, что он некоторое время оставался в обществе нетрезвого Рыжего, сильно тревожило. Тем временем Тай воскликнул:

– Ничего я не хочу тебя сдать!

– Н врю! Н в-е-р-ю йа те, Тай! – продолжал возмущаться Йохан, закупоривая бутылку и пряча её обратно под подушку. Он спрыгнул с кровати и нетвёрдой походкой двинулся ко мне. – Вот Шура! Шра! Он… он нкгда не придст! – вдруг он остановился и, раскинув руки, начал падать. Я метнулся к нему, подхватив под мышки, его узловатые руки сомкнулись на моих плечах.

– Кык ж я лблю тя, Шурик! – меня едва не стошнило от его дыхания, но я попытался скрыть это и даже улыбнуться. В конце концов его голова совсем отяжелела и он уткнулся носом мне в шею, руки расслабились и безвольно повисли, ноги тоже больше его не держали и, от внезапной тяжести, я охнул и попятился назад. Справа от меня крутился озабоченный Тай, собиравшийся, видимо, меня страховать, если я не выдержу вес Йохана.

Тем не менее, мне удалось не только удерживать пьяного товарища, но и самому выпрямиться. Мы с Таем переглянулись и я понял, что мысли у нас одинаковые. Надо решить, как мы объясним миссис Танкевикнэ, что Йохан сегодня не придёт на завтрак, а то и на обед и в принципе проведёт большую часть дня в постели. Я уложил Рыжего на свою койку, объективно рассудив, что просто не подниму его на верхнюю. Антарес спал, и я не хотел оставлять Йохана здесь без присмотра, а Тай с ним вряд ли справится в случае чего…

– Слушай, ты же Тай, верно, – он кивнул. – Так вот, Тай, скажи миссис Танкевикнэ, что Йохану не хорошо и что я остался в комнате за ним присматривать. Ещё захвати нам со стола чего-нибудь и… Йохан раньше напивался?

Тай кивнул.

– И как миссис Танкевикнэ на это реагировала?

Мальчишка смущённо заулыбался и сказал:

– Стегала его чёрной сконью(растение с чёрным стеблем и нежно-зелёными пильчатыми листьями, стебель считается слабо-ядовитым и оставляет неглубокие но болезненные ожоги) по заднице.

– Понятно… – протянул я. – Значит, постарайся отговорить её посылать за лекарем или самой осматривать нашего «больного»…

      Тай скептически на меня посмотрел, но стоило ему открыть рот, как в комнату вошла Роза, возвещая своим звонким голосом, что завтрак на столе. Это была высокая, стройная девушка с серыми глазами, тёмно-красными кучерявыми волосами, бледной кожей и россыпью серо-зелёных пятен на правой кисти. Одежда была простой – чёрные туфли на широком и низком каблуке, тёмно-синяя юбка и белая блузка с длинным рукавом, на плечах лежала бордовая шаль, украшенная розовыми львиными зевами. Она повернулась к нам и строго спросила:

– Что с Йоханом?

– Ему нездоровиться… – начал я, стараясь смотреть в одну точку.

Роза, нахмурившись, начала принюхиваться. Ей довольно быстро удалось учуять запах этой дряни, а так же найти ту самую бутылку, которая, к тому же, была неплотно закрыта и протекла.

– Опять он этого налакался, подумать только! Каждую неделю одно и то же! Где он только их берёт? Тай? – мальчонка уже собирался скрыться за дверью, но услышав собственное имя, застыл как вкопанный.

– Д-да, м-мисс Роза…? – дрожащим голосом пропищал он.

– Ты же с ним постоянно таскаешься, откуда он берёт эдекоперку(настойка на подгнивших пауках)?

– Я… я не знаю… ч-честно… – он дрожал и запинался, но смотрел прямо в глаза сердитой Розы. – Он всегда прогонял меня, когда ходил за ней…

Красноволосая девушка, цокнув языком, закатила глаза:

– Всё с вами ясно! Иди завтракать, я сама, – последнее слово она выделила особенно, сердито сверкнув в глазами в, нашу с Йоханом, сторону. – Расскажу обо всём миссис Танкевикнэ!

Тай, а за ним и Роза скрылись за дверью, через какое-то время затихли и их шаги по коридору. Едва ли Йохан мне этого простит, но я правда не знал, как смягчить сердце Розы.

Тай, как я его и просил, принёс мне тарелку остывшей каши, ломтик хлеба и сладкий чай, Йохан ещё спал и проснулся лишь к обеду с ужасной головной болью, но и та быстро прошла, уступив место другой, предсказуемо явившейся после порки чёрной сконью. Я смотрел на экзекуцию, кусая губы. Почему-то мне казалось, что всему виной моя халтура.

Когда это кончилось и злой на весь мир Йохан, опираясь руками на сидушку табурета, поднялся с колен, принялся натягивая штаны. Потом он пошёл к нашим койкам, смотря исключительно в пол. Я подался к нему и произнёс:

– Йохан, я… – он опалил меня злобным взглядом ещё зеленоватых белков, и я заткнулся, слишком уж громко клацнув зубами.

Остальную часть дня он провёл на своей койке и у меня с Таем не было ни единого шанса добраться до эдекоперки и избавиться хотя бы от этой бутылки. Впрочем, он бы, обнаружив пропажу, однозначно направился бы за новой.

Весь этот мучительно долгий день меня развлекал Тай, решивший, что это его священный долг – провести для меня экскурсию по приюту. Здание было невероятно большим, с красивой и богатой отделкой. Мраморные барельефы поражали обилием мелких деталей, стены были украшены жутковатыми портретами дворян в вычурных рамах, канделябры с неубранными огарками свеч, казалось, росли из самих стен, сейчас на каждом третьем подсвечнике висела простенька керосиновая лампа. Мальчик так увлёкся рассказами о каждом предмете, что нечаянно привёл меня в Запретную Часть Приюта. Начиналась она с коридора во второе крыло. Потолок там был такой же высокий как в бывшем бальном зале, но полностью состоял из витражных стёклышек, многие из которых были разбиты и лежали в белой пыли, среди одуванчиков, бурого мха, с нежно-голубыми цветочками, и какого-то строительного мусора. В серой дымке тусклого света таяла арка, ведущая во второе крыло.