Вы знаете – любил поэт когда-то
Москву. она его как брата
Она его ласкала нежная смешав
с другими организмами. он прав
был от утра шатаясь в дымном шуме
в снегу в колёсах. В беспощадном у́ме
смешались грации любых сторон
поэт тогда был беспощадно «он»
То к ГУМу занесёт его дорога
Стоит глядит товаров сколько много
У всякой вещи есть своя фигура и окраска
и люди в деревенских про́стых масках
и от ворот Кавказа и от других ворот
приносят свою фразу все нации в народ
Спокойные узбеки. тревожный сын туркмен
Нац. мены словно реки. вплывают в ГУМ вдоль стен
Поэт средь них Лимонов
почти такой же сын
одежда без фасонов
и чёрный цвет один
Пальто сверхразливное
куски мохнатых брюк
Лишь на лицо простое
очков наброшен крюк
Его встречали часто
хохол и белорус
он с ними образует
невидимый союз
То занесёт его в букинистический
В Столешников приземистый трагический
Стоит глядит он книги час и два
и без еды кружилась голова
Сказать теперь что стал он не такой
Что уж ему наскучил род людской
Он был растяпа и разиня. ротозей
смотреть любил на вещи на людей
Свисают вещи. люди ткани мнут
Большой базар. прекрасно устают
глаза от метров ситца от папах и жёлтых рук
Сказать что нынче взгляд его потух?
Нисколько. лишь переключился он
Мир наблюдает он с других сторон
Как иностранцы бодрые живут
чего съедают и про что поют
О национальности! Вы слабость для поэта
И нравятся чулки. носки. береты
Плащи. накидки. шубы и пальто
Машины. деньги. тысячи и сто
О линии и лики президентов!
О короли средь их больших моментов!
О цвет и запах и бутылок этикетки
Старинных фирм блестящие отметки!
Всё это в изобилии даёт Москва
манжеты белые торчат у рукава
Поэт почти такой лишь смотрит с удивленьем
на мировые всякие явленья
О войне за Хиву
О Хиве за войну
Расскажу я путём превосходства
Нас не надо убить
И в песках утопить
Совершить мы желаем поход свой
А Хивинский тот хан
Далеко отстоян
Он живёт за войсками в оградах
Он большой и смешной
С голубой бородой
Весь в камнях соболях и наградах
Ну а русский солдат
Он начальнику рад
Он в холщовом наряде с винтовкой
У него на лице
Ничего о конце
Притворяться умеет он ловко
Переход. переход
Многодневный поход
Вся пустыня в каза́ках солдатах
Пить как хочется ох!
А колодец залёг
Впереди в миражах и закатах
Здесь ночная постель
Приближается цель
И туркмена измена не может
Помешать и не дать
И росси́янов рать
Край хивинского ханства уж гложет
Офицер впереди
К белоснежной груди
Прижимает он перевязь-руку
Да от крови следы
Ничего. до воды
Доберёмся сквозь жа́ры и муку
Мне совершенно фигура Христа
Та и не та
Мне совершенно фигура Христа
не говорит ни черта
Мне говорит он – ливийский дух
Между пустыней двух
В храме которого не было нет
Храминой целый свет
И тёмной ночью военный отряд
перестреляли ребят
Это ливийский вмещающий дух
ластится вслух
Это вдруг тот говорит что молчал
идеалист он и каннибал
сентиментально покроет слезой
труп молодой
В снежной России он тот же – наш
В чёрном музее стружит карандаш
И между двух потемневших старух
В нише ливийский дух
Я на ливийского духа звездам
Жалобы нет. никогда не подам
Да. и по поводу грязных равнин
Не обратится сын
В тёмном подвале Свердловска ты
Пил у Царя и Царицы рты
Пил у испуганных бледных детей
Древних кровей
Не покровитель тебе – народ
Этих народов – текучих вод
Видел немало ливийский дух
пользовал их как слуг
От бледнопятых седых египтян
Да и сидел на цепи Тамерлан
Завоеватели и вожди
Словно дожди
Да. на равнинах паннонский галл
Тихо. лодыжечно-голо стоял
и опёршись рукой на копьё
думал своё
И надо мною ливийский дух
Пусть я стою у ботинок двух
И обувной шелестит магазин
Дух-то один
Шелест таджика. узбека ход
Будущий общий китайский народ
Видит спокойно ливийский дух
Сдержан при этом. сух.
