Он потёрся носом об её нос и протянул, медленно и сладострастно:

– Не хочу портить генофонд…

При этих словах я беззвучно зарыдала, уткнувшись в руку и кусая её зубами, лишь бы ничем не выдать своего присутствия.

– Вот с тобой, красавица моя, у нас будут такие дети – мечтательно протянул мой муж.

– Ну коооогда? – капризно ответила сестрица.

– Нужно потерпеть, милая – он опять поцеловал её – скоро я проверну такое, отчего часть денежек компании плавно перейдёт на мои счета. И после этого мы сможем осуществить наши мечты – ты бросишь своего надоевшего мужа, я – свою уродку жену, и уедем к морю…

Ах вот на что ты надеешься, милый! Ну-ну…

Я медленно встала, также тихо, как поднялась, спустилась по витой лестнице, забрала пакет с продуктами, села в машину, отъехала на приличное расстояние и только тогда по-настоящему дала волю слезам.

Вокруг шумела весна, светило яркое солнце, кругом всё пело, зеленело и наливалось счастьем. В моей же душе и сердце навсегда поселилась зима. Как и кому верить? Выходит, папа был прав насчёт Макса, убеждая меня, что он скользкий тип и с ним не всё так просто, и я не должна так безоговорочно верить ему. Папочка-папочка… Ты был единственным человеком, который любил меня по-настоящему. Я ослушалась тебя один раз в жизни – когда вышла замуж за Макса, и проиграла его, этот раз. Мне так хотелось доказать тебе, что ты не прав. А выходит, что ты наоборот видел больше, чем видела я. Правильно – мои глаза застилала слепая, счастливая любовь…

А Мирра? Значит, и она мне лгала? Ведь она так любила меня, свою сестру, и всегда всем твердила об этом. Всегда восхищалась мной, всегда всем говорила, какая я замечательная сестра. А я всегда помогала ей и во всём, потому что была старше и чувствовала свою ответственность за неё. Мирра – мамина любимица, и похожа на неё, как две капли воды – такая же яркая блондинка с огромными серыми глазами и фарфоровым, кукольным личиком. Куда уж мне до её красоты – я папина дочь и похожа на него – брюнетка с кудрявой копной волос и большим носом. Я посмотрела на себя в зеркальце и разрыдалась опять – вот дура, возомнила себя красавицей, на которую обратил внимание такой мужчина, как Макс, растаяла, растеклась, как мороженое по блюдцу, потеряла бдительность… А муж в это время… И трахал он мою сестру за деньги, вероятно, моей компании. Папа-папа – если бы ты только знал, какая глупая у тебя дочь!

Я пришла в себя, когда в голове волчком завертелся вполне закономерный вопрос – что теперь делать? Разрубить всё одним ударом? Просто вернуться сейчас домой и вышвырнуть этих тварей голышом на улицу, поставить перед фактом измены мужа Мирры, уволить своего мужа из компании. А дальше что? Как жить и ради чего? Двое самых близких людей предали меня, и в моей жизни никого не осталось. Хотя нет, почему же. Есть мама. Мама, которая осуждает любой мой поступок, любое действие. Недолюбливает? Но за что? Однажды я задала этот вопрос отцу, он тогда обнял меня за плечи, прижал к себе и, щёлкнув легонько по носу, ответил:

– Ну что ты, Марьяша. Мама любит тебя. Просто… Она немного другого от тебя ждала.

– Но я не понимаю, чего другого, пап?

– Ну сама посуди – большую часть времени ты проводишь со мной – приходишь ко мне на работу, в свободное время мы играем в шахматы, ходим на футбол, ездим на рыбалку. А мама мечтала о девочке, чтобы растить из неё принцессу – вместе следить за модой, одеваться, причёсываться…

– Ну, для этого у неё есть Мирра – надув губы, ответила я – ну посмотри на меня, пап. Какая из меня принцесса – волосы, как у одуванчика шапка, нос большой, фигура нескладная. И посмотри на Мирру.

– Да я всё понимаю – рассмеялся отец – и очень люблю тебя, потому что ближе тебя у меня никого нет, дочка. Но мама не думала, что ты вырастешь немного пацанкой, близкой к спорту, рыбалке и всем мальчишеским удовольствиям…

А теперь оказалось, что в моей жизни не осталось никого – отец ушёл, матери и сестре я нафиг не нужна, а Макс женился на мне только из-за бизнеса и денег. Ну что же… Только вот половину моей компании, как ты мечтаешь, Макс, ты не получишь. А с голой задницей – нужен ли ты будешь моей сестре, привыкшей к роскоши и богатой жизни? Да и её следовало бы наказать, чтобы знала, как прыгать в постель к чужому мужу. Лицемерка!

Решительно вытерев с глаз размазавшуюся косметику и слёзы, я поехала в офис. Мой кабинет всегда успокаивает меня – он просторный, большой и уютный, с мягким кожаным креслом, зелёными прядями цветов и кремового цвета мебелью. Я включила мягкий свет – сейчас мне нужен в кабинете полумрак, закрыла ролл-шторы, и села, закинув ноги на стол.

Покачиваясь в кресле, я грызла карандаш – моя плохая привычка с детства – и думала. Потом нажала на кнопку селектора:

– Таня, позови ко мне Геннадия Григорьевича. И два кофе с молоком.

Геннадий Григорьевич – хороший друг моего покойного отца. Умирая, папа взял с него обещание, что он будет присматривать за мной и помогать мне, а поскольку Геннадий Григорьевич знал меня с пелёнок, он с честью это обещание сдерживал.

Войдя ко мне, он тут же бросил на меня беспокойный взгляд.

– Марьяна, что случилось? На тебе лица нет, девочка. Ты бледная, как смерть, прости за выражение. Ты плохо себя чувствуешь?

– От вас ничего не скроешь – улыбнулась через силу я. Я не собиралась ему всего рассказывать, но довериться, кроме него, мне было некому.

– Геннадий Григорьевич…

– Не надо – решительно замотал он головой и рукой – что за пафос, Марьяша, говори, как есть.

– Дядя Гена – я вздохнула – мне надо провести аудиторскую проверку в компании, или просто бухгалтерскую ревизию счетов. Но… Так, чтобы никто не знал, что я её запросила сама, понимаете?

Он привстал с кресла, в котором сидел и произнёс удивлённо:

– Марьяшенька, ты…кого-то в чём-то подозреваешь? Так ты мне скажи, я всё устрою.

– Нет-нет-нет – я встала и нервно заходила по кабинету – я не могу сейчас вам всего рассказать.

Он сел опять и задумался:

– Марьяна, но твой отец…

– Дядя Гена, не надо. Я взрослая женщина и осознаю, что делаю. Так вы устроите это?

Он развёл руками:

– Ну конечно…

– Мне нужна проверка – я что-то прикинула в уме – за последние два года. И не поверхностная, которую проводят каждый год, а глубокая. И, я надеюсь, вы услышали меня – НИКТО – подчеркнула я – не должен знать о том, что это делается по моему запросу.

Он кивнул головой, внимательно наблюдая за мной.

– Под словом НИКТО я так же имею ввиду моего мужа – произнесла я.

Ни один мускул не дрогнул на его лице. Он кивнул головой и отпил ароматный кофе из чашечки с синим узором. Он тоже не любил Макса и не доверял ему.

– Сколько времени понадобится для проверки? – поинтересовалась я.

– Если за неё возьмётся та компания, к которой мы раньше обращались, я попрошу провести их экспресс-аудит, это займёт где-то дней пять-семь.

– Отлично. И ещё – сказала я – камеры в нашем офисе ставили программисты, ведь так?

– Да – ответил он – наши ребята всё сделали.

– Порекомендуйте мне самого надёжного – попросила я – и умелого.

– Ну как же – он развёл руками – конечно, это Михей.

– Наши мысли совпали – улыбнулась я – пожалуйста, займитесь вопросом аудита немедленно.

Он ушёл, а я попросила у Тани ещё кофе для себя и крепкий чёрный чай для Михея, и сказала ей позвать его.

Михей – парень с нетипичной внешностью. Несмотря на его молодость, у него густая курчавая борода, усы и косичка на затылке. Одевается он, как правило, в клетчатые рубашки и всяческие там яркие штаны, которые смешно обтягивают его тонкие длинные ноги.

Несмотря на эти нюансы он классный программист, и застал ещё моего отца, который тоже ценил его и всегда выделял из числа остальных. Меня он называет не иначе, как «босс», и отношения у нас всё-таки больше дружески-деловые.

Он вошёл в кабинет, поцеловал мою руку – о, этот мальчик всегда очень вежлив – плюхнулся в кресло, положил согнутую ногу на бедро другой ноги, и вопросительно уставился на меня.