Кто-то прижал мою юбку тростью?!! Не может быть!

Я скользнула взглядом вверх по трости, видя набалдашник в виде серебряного черепа. Мой взгляд отследил черную перчатку, которая сжимала трость и рукав темно синего камзола.

Подняв перепуганные и изумленные глаза еще выше, я встретилась с ледяным взглядом эльфийских глаз. Уголок красивых губ дрогнул в жестокой улыбке.

– Ах, как неловко получилось! Примите мои глубочайшие извинения, – надменно произнес эльф, убирая трость с моей юбки.

Мне было тогда пятнадцать. И это был мой первый бал. Первый и последний.

Последний слуга ушел от нас три месяца назад.

И даже не попросил деньги за работу.

– Есть еще в мире хорошие люди! – сказала тогда бабушка. – Благородные и понимающие!

Слуга протянул руку на прощание. И мы ее пожали. Все. По очереди.

Расставаться было грустно. Но что поделаешь?

Мы же говорили ему не хлопать дверью бальной залы. Иначе может обвалиться потолок!

Видимо, слуга хотел что-то сказать на прощание. Но из-за потолочной плиты, безвременно оборвавшей блестящий вороватый стаж, мы так не расслышали.

Слуга тянул к нам слабеющую руку.

И мы снова пожали ее, искренне благодаря за работу почти без нареканий. Позолоченный подсвечник, который слуга решил прихватить на память, мы вернули на место. Но мир больше никогда не будет прежним!

Бабушка была тронута до глубины сердца. И обещала пересмотреть свое мнение на счет людей.

Дедушка говорит, что мне хватает благородства. И поэтому меня не берут замуж! За пять лет к нам не поступило ни одного брачного предложения. Ни одного!

Хотя, вру. Одно было. Какой-то заезжий обнищавший аристократ решил предложить мне руку и сердце. А потом передумал. Не нужно было мне все-таки падать в голодный обморок! А бабушке вежливо улыбаться острыми клыками.

– ТИРАНИЯ!!! – строгий голос деда разносился по всему замку.

– Дедушка, не кричи так громко! Потолок может рухнуть! – крикнула я в ответ. И тут же пинком спасла крысу.

Крыса бежала через весь танцевальный зал. Поскользнулась на льду. Влетела в щель. И застряла, бедняжка. Видимо, не рассчитала! Я выпнула ее в дырку на улицу, тем самым спася ей жизнь.

– Беги, милая, беги! – кричала я ей в треснувшее окно, провожая глазами.

– ТИРАНИЯ!!! ТЫ ИДЕШЬ?!! – голос деда становился строже.

– Да иду я, иду! – ответила я, осторожно открывая дверь в коридор.

Посреди коридора лежал новый сугроб. Большой такой. Основательный. Искрящийся.

Рядом валялась выпавшая из окна рассохшаяся доска. Я вернула доску на место, забивая ее ногой.

Быть благородной девушкой – очень приятно.

– ТИРАНИЯ! СКОЛЬКО ТЕБЯ МОЖНО ЖДАТЬ!!! – кричал дед.– БЛАГОРОДНЫЕ ДЕВУШКИ НЕ ОПАЗДЫВАЮТ!

– Я уже почти пришла! – крикнула я в ответ, прикидывая, чем заделать щель между досками.

Я содрала со стены остатки старинного гобелена, скомкала его и заткнула самую большую дыру. В соседнюю дырку я затолкала книгу.

Наш род всегда славился любовью к искусству.

Перепрыгнув через огромную дырень в полу, я толкнула рассохшуюся дверь. «Бдышь!», – отвалился кусок лепнины с потолка.

– ТИРАНИЯ! – голос деда охрип. Но я уже была в его кабинете.

– Дедушка, ты меня звал? – спросила я, выбирая безопасное место, куда можно встать.

Дедушка сидел за столом и выкладывал на него монетку за монеткой.

– Да, звал. И у меня для тебя есть важная новость.

Мой дед всегда был строг и суров. Еще бы! Он – охотник на вампиров. Личность легендарная и героическая.

Однажды он даже поймал вампира. А потом убил его. Поймал он его случайно. Когда вампирша уже присосалась к его шее. А убил в первую брачную ночь, когда снял штаны: «Сейчас я вобью тебе кол в сердце!».

– Собирай вещи! Ты выходишь замуж! – скрипел дед, выкладывая золото в ряд, и что-то записывая себе. – Сто сорок один… Сто сорок два…

– Что? – обалдела я. Новость заставила меня покачнуться.

– Замуж, говорю, выходишь! Сто семьдесят восемь, сто семьдесят девять, – пробурчал дед, сдвигая монеты на край стола. – Я уже подписал все документы!

– А за кого? – спросила я, осматриваясь по сторонам. Мне срочно нужна бабушка! Меня тут замуж выдают!

– За канцлера его высочества! – послышался голос деда. – Канцлер, пожалуй, самый богатый и могущественный.

– После принца? – спросила я. Воображение нарисовало пузатого дядьку с тремя подбородками и мешком золота.

– До принца. Двести один. Двести два… Двести три… С принцем еще можно поругаться. А с верховным канцлером нет. Двести девять… Двести десять, – заметил дед, пересыпая обратно золото в мешок.

– Но мы с ним даже не видели друг друга! – возмутилась я, слыша звон монет.

– Да нет, как раз таки и видели! Двести двадцать, двести двадцать один, – ответил дед. – Помнишь, тот бал, на котором ты опозорила честь нашей благородной семьи?

Я и так дышу редко. А тут вообще перестала!

– Так вот, тот эльф и есть великий канцлер. И сейчас он изъявил желание на тебе жениться! – произнес дед, доставая еще один мешок с золотом. – Документы мы подписали. Так что иди и собирай вещи.

– О, нет! – заорала я, вспоминая тот день. – Чтоб я вышла замуж за ушастого мерзавца? За ту отвратительную эльфийскую сколопендру? О, нет! Никогда! Чтоб его родственники свечку в его руках потушить забыли, и сгорел весь замок!

Во мне бурлило столько негодования, что даже кулаки сжались.

– Чтоб его ночью один и тот же комар преследовал! – возмущалась я, чувствуя, как меня все еще несет. – Чтоб его родственники подвинулись в фамильном склепе! Чтоб на его похороны никто не пришел!

Внезапно я услышала позади себя шаги. И замерла. Тук-тук, стучала трость за моей спиной.

– Поверьте, моя драгоценная, на мои похороны придут тысячи людей, – знакомый голос из кошмаров заставил меня окаменеть на месте. – Чтобы убедиться, что я действительно умер.

Я боялась пошевелиться. И на всякий случай сгребла руками подол платья, обмотав его вокруг ног.

– Эльфийская сколопендра просит с этого момента называть ее "любимый муж", – послышался насмешливый голос за спиной.

У меня даже рот открылся от ужаса. Я скосила глаза себе за спину, чувствуя чей-то взгляд. Взгляд того, кто мне пять лет снится в кошмарах!

– А пока у эльфийской сколопендры есть много важных дел. И эльфийская сколопендра отползает до вечера, – заметил ехидный голос. И дверь закрылась.

В ушах стоял призрачный смех. Ноги стали слабыми – слабыми. Руки тоже. Даже никого и не задушишь.

Новость чуть не сбила меня с ног. Дед спокойно пересчитывал деньги, а я бросилась со всех ног к бабушке.

– Бабушка! – орала я, перепрыгивая через доски, прикрывающие дыры в ступенях. – Ба!!! Меня замуж отдают!

Я влетела в комнату, которую бабушка и дедушка называли спальней. Кровать была пустой, окна плотно занавешены.

– Что такое? – послышался сонный голос бабушки из-под старинного пыльного балдахина. – Это что? День? Шторы задернула?

Бабушка как обычно не выспалась. Бабушка в последнее время не высыпается. Бабушка караулит дедушку.

– Нет, ну мало ли, вдруг под одеялом у дедушки что-то шевельнется? А я тут как тут! – ворчала она. – Я ведь могу позволить себе простые женские радости?

«Простые женские радости» перепадали бабушке все реже и реже. Но бабушка была бдительной.

– Бабушка, меня … замуж продали! – задохнулась я, видя, как с кровати слетает летучая мышь.

– Что?!! – встрепенулась она, зависнув перед моим хлюпающим носом. – Замуж?!!

– Ага, – вздохнула я, все еще не веря. – Дедушка продал меня замуж!

– А ну быстро подняла юбку! Сейчас пойдем разбираться! – перебила меня бабушка, расправив кожистые крылья. Поскольку я – полукровка, то солнечный свет не причиняет мне вреда. А вот бабушка – чистокровный вампир! И она боится солнечного света. Поэтому предпочитает спать днем. А ночью трепать нервы дедушке.