Мда. Еквекиль, сука. Была бы возможность, я оживил бы тебя и в этот раз убивал бы медленно.

– Выпей, моя хорошая, полегчает, – я придвинулся и обнял Иль за талию.

Она сделала осторожный глоток, а потом залпом допила остальное.

– Сашенька, – выдохнула девушка, и вдруг наклонилась, уткнувшись лицом в, лежащие на коленях ладони, и громко разрыдалась.

Не полегчало.

Немного не так я представлял себе наше воссоединение, ну да ладно. Выплакаться иногда очень полезно.

Я сидел рядом с ней и гладил золотые волосы. Нужды в словах не было, мы оба понимали – сегодня едва не произошло непоправимое.

До этого меня ещё терзали сомнения по поводу того, стоит ли ей говорить о нашей затее идти сегодня на тяжелое испытание, и о том, что она не идёт. Сейчас сомнения развеялись – она не должна об этом узнать.

Не отпустит. Или пристрелит нашего четвёртого бойца, чтобы занять его место.

Вскоре Иль затихла, и мне даже показалось, что она заснула.

– Магия Еквекиля имела накопительный эффект, – вдруг едва слышно заговорила девушка. – Те эльфы, что давно с ним, сейчас не в себе и мало что понимают. У них давно не было своих мыслей, они будто стали его продолжением… А новообращенные, вроде меня, за столь короткое время ещё не лишились своего «Я». Оно было рядом. И оно чуть не убило меня, когда ты пришел, и я под воздействием магии говорила ту ужасную ложь. Это было невыносимо, я ничего не могла сделать и думала, что это конец.

Она вновь всхлипнула, но сдержалась.

– Я видел, что это не ты, Иль, – прошептал я и поцеловал ее в затылок. – Каждое слово было чужим… В ту секунду я понял, что вытащу тебя или умру, пытаясь…

– Когда ты бросился на Еквекиля и тебя оглушили, мое «Я» сбросило оковы и прорвалось. Более того, я получила особенность «Чувство неволи». Оно позволяет чувствовать разумное существо, колдующее заклинание подчинения, и дает пятидесятипроцентное сопротивление ментальным эффектам…

– Прекрасная…

– …Еквекиль увидел, что я освободилась, и сказал, что сохранит тебе жизнь, только если возьмет тебя под контроль, – продолжала эльфийка, не поднимая головы. – Он приказал мне подыграть ему. Я должна была успокоить тебя и дать ему время настроить на тебя заклинание. Я согласилась, так как знала, что потом он попробует подчинить меня, и надеялась, что выстою… Вернусь сюда и расскажу обо всем остальным.

– А ты зачем мне все это рассказываешь? – тихо спросил я, когда она замолчала.

– Я хотела, чтобы ты знал, что я не предавала тебя.

– Я это и так знал, любимая.

Эльфийка вздрогнула и медленно выпрямилась. Ее зелено-золотые глаза, чуть покрасневшие от слез, внимательно разглядывали меня.

– «Любовь» – человеческое слово. У нас есть близкий аналог, но мы используем его только по отношению к животным и растениям. Только их можно любить всегда, ты изначально знаешь их сущность, и они никогда не обманывают твоих ожиданий. Как это можно чувствовать к разумному существу со свободной волей?

Ну что ж, пригласил девушку на ужин с цветами и свечами, назвал «любимой» – будь готов отвечать за базар, к тому же это по-любому лучше, чем обсуждать Еквекиля. Но чтобы жестко не накосячить, нужна информация, в этом мне, как всегда, поможет любимый перевод стрелок.

– Непростой вопрос…Может, ты сначала расскажешь, что чувствуют друг к другу создающие семью близкие эльфы, тогда на сравнении мне проще будет.

Иль кивнула и, подняв с пледа пустой бокал, протянула его мне.

– У нас заведение совместных детей и близость – разные вещи, – медленно начала она, сделав маленький глоток вина. – В вопросах воспроизводства есть четкий генетический и социальный аспект. Партнеры отбираются с расчетом, чтобы у них получился сильный друид, выносливый воин и так далее. Плюс при союзе учитывается место каждого в иерархии общины или необходимость укрепить связи с другим кланом.

– А кто детей воспитывает? – ошарашенно спросил я.

– Дальнейшее участие в судьбе ребенка вариативно. Бывает, у кого-то из родителей, редко у обоих, появляется родительский инстинкт, тогда они могут в той или иной степени влиять, но обычно воспитанием занимается весь клан, плюс есть специальная группа наставников.

Описывая чуть ли не «О дивный новый мир» Хаксли, Иль, очевидно, считала схему абсолютно нормальной. Это же какую адскую модель общества можно построить в «мире испытаний» сейчас, если совместить хотя бы измененных системой эльфов и людей. У меня есть уникальная возможность самому сделать это.

Я налил себе полный бокал и сразу ополовинил его.

– Близкие же эльфы, – продолжила девушка, – чаще всего детей не заводят. В развитых общинах по крайней мере. Они наслаждаются друг другом, свободой…

– Так друг другом или свободой? – снова не понял я.

– Когда пропадает свобода, рано или поздно появляется напряжение и оно усиливается, пока не пропадет та связь, что была, то взаимное уважение и доверие…

– Какое еще доверие, если они изначально свободны? – продолжал применять человеческую логику я. – Вы ж живете кучу лет, там, небось, по сотне партнеров у каждого…

– Зачем тебе другие партнеры, если ты близок с кем-то? – в свою очередь не поняла Иль.

– Тоже верно, – согласился я и допил остатки вина. – А дети, я так понимаю, один из факторов ограничения свободы?

– Именно.

– А бывает такое, что эльфы не находят по-настоящему близкого себе?

– Чаще всего так и бывает, – в голосе Иль послышалась грусть. – Я тебе как-то говорила, у нас не очень с эмоциями, и теперь мне кажется, я даже начинаю понимать почему.

Она отставила едва тронутый бокал и взяла шоколад. Оказывается, в их мире его не было, что объясняло стройность большинства из них. Пива, кстати, тоже.

– И почему же? – спросил я, так и не дождавшись продолжения.

– Мы слишком похожи между собой и у нас консервативная, продиктованная заботой о лесе, жизнь. Внешних врагов, кроме измененных темной магией диких зверей, нет. У нас нет возможностей для…

Иль замялась, подбирая слово.

– Самовыражение, творчество? – предположил я.

– Скорее первое. Трудно сблизиться с лишенным индивидуальности эльфом… А мы все в этом ограничены…

– Были, – прошептал я и положил руку ей на колено. – Были ограничены. Теперь мы в «мире испытаний» и что-что, а почва для развития индивидуальности тут богатейшая. Особенности, сложные ситуации, влияние других культур, потрясающие ребята, вроде меня.

Иль усмехнулась и накрыла мою ладонь своей.

– Это точно, Сашенька, ты лучший! – ее пальцы сжали мои. – Ты хотел рассказать про любовь.

Почему в такие моменты взгляд сразу падает на бутылку?

Хватит пока, а то с гномами пиво, сейчас вино, а мне воевать скоро. Конечно, жырность и некоторые навыки позволяют без вреда для здоровья пить гораздо больше, чем раньше, но все равно стоит взять паузу. Лучше с Лехой перед столбом водки накатим, хоть статы прибавит.

– Как я уже сказал, вопрос непростой. Философы и обычные люди несколько тысяч лет бьются над ним. И все разное говорят. Раньше, в основном, рассуждали в плоскости психологии, сейчас уже биологию и химию все активнее привлекают…

– А можно как-нибудь без воды? – сверкнув глазами, прервала меня Иль. – Сам что думаешь?

Я засмеялся и, притянув к себе девушку, поцеловал в губы. Только сейчас, услышав ее тон и увидев выражение лица, я окончательно осознал, что Иль вернулась.

– Можно, моя хорошая! Я считаю, что любовь – это сначала вспышка эмоций, физическое и ментальное влечение, страстный секс и радость от познания другого, осознания его индивидуальности. Это первый этап, он самый яркий и длится у всех по-разному, от нескольких месяцев до нескольких лет. Второй этап, самый сложный – это притирка. Рассуждения о том, готов ли ты уступить в чем-то, что важно второму, и готов ли принять его, если он сам в ни в чем не уступит. Третий этап наступает для тех, кто пройдет второй. Это дружба, привязанность, доверие, желание прожить с этим человеком до конца жизни. Преодолеть с ним любые трудности. Здесь не такие яркие эмоции, но гораздо больше единения.