Валера выходит.

– Отлично всё, чистая она, повезло, что не накачали. Ну что, принцесса, уколов боишься? – Валера внезапно переходит на «ты» и разговаривает с ней как с ребёнком.

Чувствую, как это его «принцесса» впивается мне прямо в печень, бесит. Она МОЯ принцесса! Только я могу её так называть!

Хорошо, что доктор в свете ночника не видит, как мои глаза наливаются кровью. Я не патологически ревнив, нет, но тут меня реально пробирает до дна.

– А… ку-куда укол? – тихо боязливо стонет девчонка.

– Куда-куда… в самое мягкое место.

– Ой… я… это больно?

– Как комарик укусит, – смеется он, – так обычно детям говорят. Ну, может чуть пощипать, не критично, зато голову отпустит, и ты уснешь.

– Хорошо, только… Может он выйти?

Я? Она про меня?

Валера вопросительно поднимает брови, а я руки – сдаюсь, умываю. Выхожу из спальни, прикрывая дверь.

И как мудак пялюсь в щелку.

Бл*дь, реально, мужик? Ты смотришь в щель, как эта профурсетка малолетняя свои булки заголяет? Хочется посмотреть? Или боишься, что доктору обломится, а тебе нет?

Не боюсь, наверное. Не знаю, почему пялюсь. Хочется и пялюсь.

Хочется, правда, не пялится, а пялить. Но это чуть позже.

Видно херово, но то, что попка у принцессы что надо – это я понял еще когда её на руках сюда тащил.

Вскрикивает, похныкивает, а у меня от этих звуков снова член каменеет. Хочу, чтобы подо мной вот так же жалобно постанывала. И просила. Еще и еще. Больше, глубже, сильнее и чаще.

Валера выходит, держит в руках чемоданчик.

– Сейчас её отпустит, ей бы выспаться.

– Выспится. Спасибо за помощь. Гонорар перевёл с премией.

– Спасибо. Если какие-то еще вопросы – звоните, пишите. Только я завтра уеду на недельку, отпуск.

– Отпуск, это хорошо. Я бы тоже улетел, но пока дела.

– С такой малышкой можно и тут улететь.

– Это точно. – ухмыляюсь, стараясь не показать, как меня выбешивают слова Валеры. – Всех благ.

Провожаю его до порога, стою на высоком крыльце и вижу, как по улице несется знакомая тачка. Мажорик что ли?

– Валер, слушай, видишь пацана в той тачке? Если спросит тебя про девчонку, не говори, что видел, лады? Это по ходу один из тех, которые её могли накачать.

– Понял. Как партизан!

Салютует, садится в свою тачку. Я открываю ворота, продолжая наблюдать.

Я как в воду глядел – мажор тормозит, окно опуская, явно пытает Валеру не видел ли он принцессу.

Хер тебе по всей морде, утырок, малышка моя!

Поднимаюсь наверх, захожу в спальню.

Интересно, долго ли этот урод будет её искать? И стоит ли оставлять её тут или лучше увезти в мою личную берлогу?

Его прикосновения вводят в ступор. Руденский меня трогает! Боже… трогает так, как мужчина трогает женщину! Нет, еще не совсем откровенно, скорее пробуя. Но вот эти его касания, палец на губах, то, как он вдыхает мой аромат и смотрит… с таким голодом в глазах!

Руденский меня… хочет?

Боже мой… такую? В таком состоянии?

Я не успеваю додумать эту мысль, когда появляется врач. Дальше всё идёт совсем кринжово.

Боже, я не помню, чтобы мне было так дико стыдно!

Как я вообще могла попасть в такую ситуацию?

Как же я ненавижу теперь Ярослава! Это всё из-за него!

Честно, мне сейчас даже немного жаль, что мой папа честный бизнесмен, а не бандит из девяностых и не крутой мафиози. Представляю, как криминальный авторитет расправился бы с моим несостоявшимся женихом и испытываю несказанное удовольствие, хотя я и не кровожадная. Наверное. Или кровожадная? Я бы посмотрела на мучения Ярика! На то, как он стоял бы на коленях и умолял простить его и не делать ему больно. Скотина!

Может это и ужасно, но вот тут меня как раз совесть не мучит! Я его просто презираю. Мудак конченый! Если так хотел заняться сексом с девушкой лучшего друга, зачем было тащить на вечеринку меня? Да еще донимать бесконечными просьбами о том, чтобы я уступила ему.

Как же хорошо, что я этого не сделала!

Ведь собиралась, дурочка несчастная!

А теперь, по ходу, из-за моего внешнего вида Руденский меня принимает за непойми кого.

Ладно, лишь бы этот доктор уже сделал хоть что-то, чтобы избавится от мучительной тяжести и боли в висках.

После проверки на наркотики мне, кажется, уже вообще всё равно. Порог стыда пройден.

Но нет, когда врач говорит о том куда будет делать укол я снова превращаюсь в багровую свёклу.

Мне придётся обнажить пятую точку. Доктора-то я не стесняюсь, но в комнате не только доктор.

Ух…Даже если я в каких-то мифических мечтах представляла, что у меня может быть что-то с таким мужчиной как Евгений Руденский, то после этого понимаю – точно нет. Не думаю, что его заинтересует больная на всю голову девица.

А я сгорю со стыда, если еще раз с ним встречусь. Увы.

Нет, не то, чтобы я прямо мечтала о нём – конечно нет. Ну… так… Увидела тогда, прониклась.

Пожалуй, первый мужчина, которого я встретила в этом кругу и на которого посмотрела именно как на мужчину.

Руденский очень хорош. Импозантный, стильный, вальяжный, при этом… не показывает вида, что знает о том, какое впечатление производит. Какой-то… простой что ли? Мой папа уверен в собственной неотразимости, так и зеркалит это. А Евгений…

Ну, нет, конечно, это, по сути, наблюдение одного дня. Лично. И нескольких недель в соцсетях и на новостных порталах, когда я тайно мониторила его и его жизнь. Он сам почти ничего не ведет, редко что-то выкладывает, но его фото появляются на страничках его знакомых и друзей.

Надо же было такому случиться, чтобы я попала именно к нему! Чтобы именно он меня спас!

Ужасно стыдно, что он видел меня в таком состоянии, вообще видел всё. Я очень смутно помню, что было, когда ко мне пристали эти уроды, но кажется, один меня даже ударил. Голова настолько болела, что сознание путалось.

Интересно, видел ли Евгений как меня Ярослав из машины выкинул? Стыд, какой же стыд!

Не знаю, что со мной будет, если после всего этого я еще попадусь ему на глаза. Надо будет попросить, чтобы он никому не рассказывал. И вообще…

Странно только, что при всём при этом я явно произвожу на спасителя впечатление.

Иначе зачем эти взгляды, голод в глазах, желание прикоснуться?

И что будет, когда уедет доктор и у меня пройдет голова?

Понимаю, что могла бы попросить врача связаться с отцом, когда мы остались наедине. Чёрт! Это ведь было просто! Но я словно в ступоре была. Мозг отключился.

Ладно, не думаю, что это будет проблемой. Утром еще раз попрошу у Евгения телефон. Он же не откажет?

Укол действует. Чувствую, как огненные тиски ослабевают. Отпускает. Боже, это так прекрасно, что хочется плакать от счастья! И я всхлипываю.

И слышу уже сквозь сон, как мне шепчут на ухо:

– Тише, принцесса, не плачь, всё будет хорошо, никто тебя не обидит. Я с тобой.

М-м-м… он со мной! Мой герой, спаситель! Так хорошо представлять себя в его объятиях! Чувствовать его губы на шее. Ощущать его сильное тело рядом. Его мощную, каменную грудь, бицепсы. Он горячий. Жаркий. И рядом с ним так приятно лежать! Хочу, чтобы это продолжалось вечно. Хочу купаться в его мужском аромате. Хочу, чтобы его губы рисовали на моей коже, пуская вскачь батальоны дерзких мурашек.

Боже, как хорошо!

Стону, чуть потягиваясь спросонья, выгибаюсь, оттопыривая попу и понимаю, что она упирается во что-то очень крупное, твердое.

О, господи…Это не сон! Я не сплю!

Рядом со мной лежит обнаженный Руденский. Его руки на моём теле наяву. И губы тоже.

– Малыш, ты проснулась? Самое время для утренней зарядки, да? Не бойся, сладкая, я тебя не обижу.

Он говорит, и еще теснее прижимает меня, а потом поворачивает, наваливаясь сверху.

Мамочки…

Губы… его губы так близко! И дыхание… я чувствую… Оно… Боже, это так… приятно!