— Я думаю, тебе понадобится слово, если этого будет слишком много. — Его взгляд становится задумчивым, а другой рукой он гладит меня по боку, собирая в кулак волнистую материю моего платья. — Изумруд, я думаю, будет твоим словом, Ана. Скажи его, и я остановлюсь. Но я не могу обещать, что ты останешься, если мы не доведем эту ночь до конца. — Зеленые глаза Лиама ищут мои, и я вижу, что под желанием все еще скрывается боль. — Я не могу продолжать любить тебя, если ты все еще любишь другого мужчину, Ана, если ты не совсем моя.

— Хорошо, — шепчу я. — Я понимаю.

— Хорошо, — хрипло бормочет Лиам, его рука скользит вверх по моей спине. Он находит молнию на моем платье, его пальцы слегка дергают за нее. — Тогда, маленькая девочка, пришло время для твоего наказания.

12

АНА

Лиам медленно расстегивает молнию на моем платье. По его прикосновениям я чувствую, что он хочет продлить это, что он специально затягивает. Часть меня задается вопросом, думает ли он, что это может быть наша последняя ночь вместе, и от одной мысли об этом у меня сжимается сердце.

Если ты воспользуешься этим, я не могу обещать, что ты останешься. Лиам устал ждать, и я не могу полностью винить его. Если то, что он сказал о Сирше, правда, если он никогда не планировал жениться на ней, то все это время он сильно рисковал, ожидая, в основном терпеливо, пока я забуду Александра, оставлю его в прошлом, чего, как я показала сегодня вечером, я еще не сделала. Не полностью.

Итак, это мой шанс показать Лиаму, что я полностью принадлежу ему, что я доверяю ему не заходить слишком далеко, не давить на меня дальше, чем я могу справиться. Шанс для него показать, что, даже если он допустил ошибку с балетом, он понимает меня. Что он понимает мою суть, то, что мне нужно прямо сейчас, чтобы мы оба могли начать все сначала.

Его пальцы скользят по теплой обнаженной коже моего позвоночника, когда он расстегивает молнию, и я дрожу. Я чувствую, что не могу дышать, мое сердце бешено колотится, кожу покалывает от предвкушения. Я уже мокрая, я чувствую это на своей обнаженной киске под платьем, на мягкой внутренней поверхности бедер. Лиам довел меня пальцами до оргазма в ресторане, такое чувство, что это случилось в другой жизни, но я помню, как это было приятно. Как часть меня хотела, чтобы он сделал именно то, чем угрожал, и разложил меня на столе, чтобы весь ресторан наблюдал, как он доставляет мне удовольствие.

— Ты дрожишь, девочка, — хрипло бормочет Лиам. — Ты напугана, но ты тоже этого хочешь. Я чувствую, как сильно ты этого хочешь.

Он протягивает руку, снимая хрупкие бретельки платья с моих плеч, позволяя им соскользнуть вниз по рукам, в то время как его пальцы ласкают нежную кожу там, обводят мои ключицы, спускаются по v-образному вырезу к ложбинке между грудями.

— Я не сделаю с тобой больше, чем ты сможешь вынести, Ана, — мягко говорит он. — Ты просила боли, но ее никогда не будет слишком много. — Его руки сжимают атлас по обе стороны от моей талии. Он дергается вниз, одним плавным движением срывая с меня платье, так что оно окутывает мои ноги, оставляя меня полностью обнаженной. — Ты доверяешь мне, Ана?

— Да, — шепчу я, с трудом сглатывая. — Хочу доверять, Лиам.

— Хорошо. — Его руки скользят по моей обнаженной талии, по моему стройному, дрожащему телу, пока я стою там обнаженная и смотрю на него снизу вверх. И снова я совершенно голая, в то время как он все еще полностью одет, и я не могу полностью описать, насколько это возбуждает меня, насколько сильно, ранимо эротично это ощущается.

Он расстегивает ремень, и у меня перехватывает дыхание, когда он вытаскивает его из петель, слыша шорох кожи по ткани.

— Дай мне свои запястья, девочка, — говорит Лиам, и я молча поднимаю руки, ладони прижаты друг к другу, запястья вытянуты. Он обматывает их кожаными петлями, и я ахаю от ощущения их прикосновения к моей коже, когда он туго натягивает их, не настолько туго, чтобы причинить боль, но достаточно, чтобы связать мои запястья вместе.

— Ляг поперек кровати, — инструктирует он. — Лицом вниз и раздвинь для меня ноги. Я хочу увидеть, насколько ты уже влажная для меня.

Я краснею, когда он говорит это, потому что знаю, насколько я влажная, насколько глубоко возбуждена, и через мгновение он тоже это почувствует. Но в отличие от прошлого, когда я жалела, что не могу скрыть это от него, сегодня я хочу, чтобы он знал. Я хочу, чтобы он увидел доказательство того, как сильно я хочу его, позволю моему телу быть доказательством того, что я чувствую.

— Я не собираюсь привязывать тебя к кровати, Ана, — говорит Лиам. — Твои запястья связаны для моего удовольствия, так что ты не можешь преодолеть себя и прикоснуться к себе или ко мне, но в противном случае я не собираюсь тебя сдерживать. Я хочу, чтобы ты склонилась над этой кроватью по собственной воле, добровольно приняв свое наказание. Я хочу видеть, что ты здесь, потому что в глубине души ты этого хочешь. Потому что ты просила меня об этом, а не потому, что я связал тебя.

Его голос глубокий, акцент сильнее, чем когда-либо, отчего желание разливается по мне волнами.

— Ты собираешься предстать перед своим наказанием, Ана, и ты собираешься сделать это сейчас.

Я чувствую, что вся дрожу от желания, когда подчиняюсь, поворачиваюсь лицом к кровати так, что передняя часть моих бедер прижата к ней, и наклоняюсь вперед, мои запястья свисают с другой стороны. Пока я не поверну голову под этим углом, я не смогу его увидеть. Это только усиливает мое возбуждение, я гадаю, когда произойдет его первое прикосновение, каким оно будет.

Я послушно раздвигаю бедра, когда слышу, как он делает шаг ко мне, и я слышу звук, который он издает глубоко в горле, когда я выставляюсь перед ним, влажная и набухшая, ожидающая его прикосновений. Я чувствую, как его рука поглаживает заднюю часть моего бедра, заставляя меня напрячься в предвкушении. Я слышу легкий стон, который срывается с губ Лиама, когда его пальцы поднимаются выше, ощущая липкую плоть внутренней поверхности моего бедра, поглаживая мягкую припухлую плоть внешних половых губок.

— Я вижу, как ты сияешь для меня, — бормочет он. — Такая влажная, такая нуждающаяся в своем наказании. Ты была плохой девочкой, но здесь ты всегда так хороша для меня. Влажная и желающая точно так, как ты мне нравишься.

Я тихо стону, моя спина выгибается дугой, когда я прижимаюсь к его руке, желая большего. Я хочу, чтобы он просунул пальцы между моих складочек, погладил мой пульсирующий клитор и вонзил их в меня. Тем не менее, его прикосновения легки, он дразнит меня, даже не проникая внутрь, прежде чем его рука возвращается к моему бедру, и я хнычу в знак протеста.

— Такая требовательная, — мрачно бормочет Лиам. — Но это наказание, Ана, а не удовольствие. Пока нет. — Его рука сжимает мое бедро, его пальцы надавливают чуть сильнее, чем обычно, а затем поднимаются к моей заднице, его ладонь скользит по изящному изгибу. — Я хотел отшлепать тебя на днях, когда наказывал. — Его голос низкий, хрипловатый, обволакивающий меня, когда он рассказывает о своих самых темных желаниях. — Но вместо этого я решил наказать тебя удовольствием. Однако сегодня вечером ты попросила боли. Так что, я думаю, вот так я это и сделаю.

Его рука гладит мою ягодицу, слегка сжимая.

— Я думал о том, чтобы использовать ремень. Но я хочу, чтобы ты почувствовала мою руку на своей обнаженной коже, Ана. Я хочу, чтобы, между нами, ничего не было, когда я буду делать это с тобой.

Я слышу шорох ткани и, оглядываясь через плечо, вижу, как он расстегивает рубашку. Лиам ловит мой взгляд и легонько шлепает меня по задней поверхности бедра, недостаточно, чтобы было по-настоящему больно, но достаточно, чтобы ужалить.

— Смотри вперед, пока я не скажу тебе иначе, девочка. Часть твоего наказания… не видеть меня, когда я делаю это с тобой, не знать, что будет дальше. — Он мрачно усмехается. — Хотя, я думаю, это может быть приятной пыткой.