– На колени, Уин, – командует Вейн.

Я ставлю колени по обе стороны от головы Пэна и поневоле зажимаюсь, ощущая его под своим самым чувствительным местом.

Вейн встаёт передо мной. Он хочет, чтобы после спермы Пэна я попробовала на вкус его.

– Открой рот, Дарлинг, – говорит он, повторяя слова, сказанные им не так давно, когда он плюнул мне в рот и заявил, что больше я ничего от него не получу.

И посмотрите на нас сейчас.

Я покорно открываю рот и высовываю язык, и член Вейна скользит внутрь, наполняя меня.

Приспособиться к нему гораздо труднее, чем к Пэну, но я стараюсь изо всех сил.

Становится чуть легче, когда Пэн подо мной касается моей киски, посасывая, быстро работая языком и надавливая на середину.

Вейн трахает меня в рот, пока Пэн, в свою очередь, ртом ласкает мою киску.

Я так теку, что поразительно, как Король Неверленда не тонет.

Я издаю стон, не выпуская изо рта член Вейна, и тот отвечает мне низким грудным рычанием.

Пэн сосёт мой клитор, и я вся горю, меня словно пронзает электрический ток, я уже готова взорваться для них обоих.

– Что бы ты там ни делал, – говорит Вейн, – продолжай это делать. Эта хорошая малышка прямо мурлычет на моëм члене.

Пэн обхватывает руками мои бёдра и притягивает меня ближе к своему лицу.

Новый стон, исходящий из моего горла, практически вибрирует по всей длине члена Вейна.

– Вот так, Уин, – он оттягивает мои волосы назад. – Не останавливайся.

Я обвожу языком его ствол, обхватываю рукой основание как раз в тот момент, когда Пэн снова нажимает на мой клитор.

Оргазм застаёт меня врасплох. В одно мгновение моя киска гудит от удовольствия, а следом на меня уже обрушивается волна.

Я дёргаюсь. Вейн толкается глубже.

Удовольствие пронзает меня, и я откликаюсь громким стоном, пока Вейн не погружается так глубоко, что я начинаю задыхаться. Я пытаюсь отстраниться, вдохнуть, но это он управляет процессом и не отступает.

Он трахает меня в рот ещё одним толчком, потом ещё – и наконец изливается мне в горло.

Я извиваюсь над Пэном, пока его рот занят моим клитором – оргазм такой мощный, что я чувствую, будто лечу.

Вейн останавливается. Резко вдыхает. Затем выплёскивает остатки семени мне на язык.

Пэн стискивает мои бёдра, заставляя меня сохранять неподвижность, пока он не выдоит из меня всё удовольствие до последней капли.

Грудь Вейна вздымается, а пресс напрягается, углубляя линии между твёрдыми кубиками мышц.

На его теле блестит плёнка пота, и это так охеренно горячо – видеть Тёмного таким, немного растрëпанным и вымотанным мной.

Не убирая руки из моих волос, он стаскивает меня с себя, затем мажет мои губы ещё одной капелькой спермы.

– Посмотри на меня, – приказывает он. Проводит большим пальцем по губам, размазывая сперму, затем вталкивает палец мне в рот. – Оближи.

Я так и делаю, и Вейн удовлетворённо выдыхает, чёрные глаза блестят.

– Наша лучшая шлюшка Дарлинг, – говорит Пэн, выскальзывая из-под меня. – Наполненная нашей спермой. – Он обхватывает меня рукой, его ладонь ложится чуть выше моего пупка. – Вот такой ты нам и нравишься.

Склонившись надо мной, он нежно целует изгиб моего горла, и я не могу не рассмеяться от жёсткости и мягкости этих парней, от щекочущего ласкового дыхания Пэна на своей разгорячëнной коже.

У меня в груди вспыхивает тепло, но не от того, что меня оттрахали так, как мне нравится.

Это нечто другое.

Нечто более глубокое.

Эти мужчины мои, а я – их, и…

В животе бурлит. Я зажимаю рукой рот.

– Уин? – Вейн озабоченно хмурит брови. – Что такое?

Пэн отстраняется и встаёт рядом с ним.

– Дарлинг?

– Я не… мне как-то слегка…

– Вот чёрт… – бормочет Вейн и сердито взглядывает на Пэна. – Мы переусердствовали. Я же говорил, что надо быть осторожными, и…

– Она в порядке, – возражает Пэн, – ей просто нужно поесть. Баш!

– Подождите, – прошу я. Чердак перед глазами слегка плывёт, и я тянусь вперёд, к ним.

Передо мной тут же появляется Вейн.

– У тебя что-то болит? – спрашивает он обеспокоенно.

Я собираюсь ответить «нет», ведь это просто тошнота, но тут мой лоб пронзает вспышка жуткой боли. Я с жалобным стоном падаю в объятия Вейна.

– Что-то не так, – рычит он.

– Да уж, сука, вижу, – огрызается Пэн.

– Просто… я… можно…

– Может, отнесём её на воздух? – предлагает Вейн.

– Похоже, я сейчас…

Всё становится размытым. Силуэты парней превращаются в зыбкие тени, а в голове у меня звучит странный звон, чего раньше никогда не случалось, и будто бы что-то шепчет в далёких тёмных закоулках моего разума:

Впусти меня.

Впусти меня.

А потом наступает темнота.

Дарлинг внезапно обмякает, и Вейн легко сгребает её в охапку, прижимая к груди.

Я слегка приподнимаю её лицо за подбородок и зову по имени, но Дарлинг не приходит в сознание.

– Что-то не так, – хрипло произносит Вейн. Оба глаза у него чёрные.

– Да я, мать твою, сам вижу.

– Где грёбаная Черри? Что-то случилось, пока мы были у Крюка.

– Отдай её мне.

Хмурый взгляд Вейна мрачнеет ещё больше.

– Отвали.

Он отворачивается от меня всем корпусом, удерживая Дарлинг как можно дальше.

– Кто это у нас теперь такой придурочный собственник? Совсем недавно это ты постоянно говорил ей отвалить.

– И что, моё мнение не может измениться? – сердито огрызается Вейн.

На чердак доносится смех близнецов – они вошли в дом через кухню. Обсуждают свою бабушку и её рецепт сиропа из морочных ягод.

– Парни! – зову я.

Они появляются на чердаке, видят нас троих – мы всё ещё голые.

Баш изумлённо разевает рот:

– Вы тут устроили трах-вечеринку, не дождавшись, пока мы вернёмся домой?

Кас подходит к Вейну с Дарлинг на руках, убирает с её глаз влажные волосы.

– Что с ней?

– Мы не знаем, – отвечает Вейн. – Она только что потеряла сознание.

– Отнеси её на диван, – распоряжается Кас.

Обычно мы не следуем приказам изгнанных принцев, но Кас хоть что-то смыслит в недомоганиях смертных – научился у своей бабушки.

Вейн относит Дарлинг к дивану и осторожно укладывает в углу. Кас подсовывает одну подушку под колени Дарлинг, а вторую подкладывает ей под ступни, приподнимая её ноги вверх.

И прислоняется ухом к её груди.

Я слышу её сердцебиение даже на расстоянии. Мерный стук.

И дышит она ровно.

На самом деле, всё, что я слышу, чувствую и вижу, говорит мне, что она в порядке.

– Она заболела? – спрашивает Баш, примостившись на краю низкого столика в центре комнаты.

– В Неверленде не бывает болезней, – я приседаю рядом с Дарлинг на корточки и внимательно изучаю её лицо.

– Ну, Дарлинг вообще-то не из Неверленда, – справедливо отмечает Баш, отправляя в рот одну морочную ягоду из собранной горсти. – Может, нам надо вернуть её обратно в мир смертных?

Я усаживаюсь рядом с ним на стол и утаскиваю одну ягоду из его руки.

– Я не оставлю её без присмотра.

– Тогда что ты намерен делать?

Чем дольше она остаётся без сознания, тем хуже я себя чувствую. Я даже мог бы поверить, что мы затрахали её до обморока, нашу хрупкую крошку Дарлинг. Но она не просыпается.

Что, чёрт возьми, происходит?

По деревянному полу стучат когти – в комнату возвращается волк. На меня он смотрит, клянусь богом, неодобрительно.

– И ты тоже отвали, – говорю я ему.

Он отворачивается от меня и запрыгивает на диван, прижимаясь к боку Дарлинг.

– Пэн, – вкрадчиво произносит Вейн.

– Да, я знаю. – Я провожу пятернёй по волосам, обдумывая варианты. В груди поселяется новая тяжесть. Когда-то, прежде чем потерять тень, я мог изменить в Неверленде что угодно. Я мог сотворять вещи из воздуха.

Но исцелить кого-либо? Это куда сложнее, нет никаких гарантий, и риск обычно не оправдывается.