David Baldacci

LONG SHADOWS

Copyright © 2022 Columbus Rose, Ltd

This edition is published by arrangement with Aaron M. Priest

Literary Agency and The Van Lear Agency LLC

В оформлении переплета использована иллюстрация:

© Viorel Sima, Aleksandrs Sokolovs / Shutterstock.com

Используется по лицензии от Shutterstock.com

© Филонов А.В., перевод на русский язык, 2023

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

– Кто это, черт возьми? – рявкнул Амос Декер, вырванный из недр сна. И ведь уснул-то куда глубже, чем удавалось обычно! Бессонница усугубилась, отнюдь не благоприятствуя его и без того непредсказуемому темпераменту. Он даже не глянул на номер телефона на экране, прежде чем ответить. При его роде занятий позвонить могут в любое время дня и ночи, и далеко не всегда абоненты из его списка контактов.

– Амос, это Мэри Ланкастер, – послышался негромкий дребезжащий голос. – Ты меня помнишь?

С кряхтением сев в постели, Декер потер небритое лицо и увидел на экране, что уже почти три часа утра.

– Раз уж я практически не способен забыть что бы то ни было, как же могу я забыть тебя, а, Мэри? – Он похлопал себя по щекам, стараясь разогнать туман, окутывающий сознание. И тут же мысленно уцепился за время звонка – тревожный сигнал уже сам по себе. Напряженным голосом добавил: – Мэри, что-то стряслось? Почему ты вообще в такой час на ногах?

Мэри Ланкастер была раньше напарницей Декера в Берлингтонском департаменте полиции в Огайо. И еще тогда ей диагностировали раннюю деменцию. Болезнь вошла в штопор, а деградирующий мозг потащил за собой на дно все остальное.

– Я в норме. Не могла уснуть.

Судя по голосу, Декер не сказал бы, что она в норме. С другой стороны, он не говорил с ней уже давненько, и может быть, сейчас это ее норма.

– У меня тоже с этим проблемы.

– Я просто хотела услышать твой голос… Почему-то как раз сейчас мне показалось это очень важным. Я просто набиралась храбрости позвонить тебе.

– Ты можешь звонить мне, не заморачиваясь, даже среди ночи.

– Понять время так трудно, Амос, – ночь, а потом день… Впрочем, теперь мне уж трудно понять все на свете. И… это так жутко пугает, потому что… каждый день кажется, что… от меня остается… в-все меньше и меньше.

Он вздохнул – трагическая искренность ее слов задела его за живое особенно сильно.

– Знаю, Мэри. Понимаю, почему ты так чувствуешь.

– Да, я так и думала, что ты поймешь.

Ее голос чуть окреп. Декер надеялся, что это добрый знак.

Он прислонился к скрипучей спинке кровати, словно ища опоры у дерева при таком неожиданном повороте событий. Оглядел тесные пределы своей крохотной спальни. Декер прожил тут девять лет, но комната выглядела так, будто он только-только въехал или просто остановился проездом.

Он консультант в ФБР. Давным-давно, профессионально играя в футбол, Декер получил почти смертельную травму головы, и его изменившийся мозг приобрел два новых качества, о существовании которых он до той поры и не подозревал, не имея к тому ни малейших оснований – гипертимезию, то есть безупречную память, и синестезию, заставляющую его сопоставлять определенные вещи с немыслимыми цветами. В его случае трупы ассоциируются с оттенком цвета электрик. Распростившись с карьерой футболиста, Амос стал полицейским в родном городе, поднявшись до поста детектива, так что видеть трупы ему было не в диковинку.

Они с Ланкастер успешно сотрудничали в расследовании множества дел. Безупречная память для детектива – божий дар, но для человека – тысячефунтовое бремя. Время не лечит ни малейшей из его прошлых горестей. А уж если на то пошло, то лишь усугубляет.

Жил он на квартире в Вашингтоне, округ Колумбия, в здании, принадлежащем его другу Мелвину Марсу. Декер был первым, с кем Марс встретился, оказавшись в камере смертников в Техасе. Он доказал невиновность Марса, и тот получил солидные отступные за неправомерное лишение свободы. Часть барыша он потратил на покупку многоквартирного дома, а недавно женился и перебрался в Калифорнию.

Бывшую напарницу Декера по ФБР Алекс Джеймисон перевели в Нью-Йорк, где она вроде бы обрела любовь в лице инвестиционного банкира с Уолл-стрит. Его прежний фэбээровский начальник Росс Богарт подал в отставку и теперь учится играть в гольф – по слухам, скверно – в Аризоне.

Значит, теперь Декер остался один. Он знал, что этот день настанет. Так что звонок от старой напарницы был ко двору даже в этот час.

– Как ты, Мэри? В смысле, по-настоящему, как ты?

– Так себе. Каждый день как… испытание.

– Но голос у тебя нормальный.

– Хочешь сказать, что способна связать два слова? Мм-медикаменты с этим помогают… порой. Сейчас как раз такая пора. Я… обычно не такая. Я обычно… не нормальная.

Амос решил направить разговор в другое русло.

– Как там Эрл и Сэнди? – То есть муж и дочь Мэри. – Спят, наверное…

– Выбрались в Кливленд навестить мать Эрла. Ей нездоровится. Наверное, долго на этом свете не протянет. Она старая и вообще-то слабоумная, как я.

– Мне ты не кажешься слабоумной, Мэри.

– Да, ну…

– Погоди, если они в Кливленде, кто же остался с тобой? – Когда он навещал ее в последний раз, ей помогала сиделка.

– Как раз сейчас я в норме, Амос. Я тут в полном порядке.

– Уж и не знаю, Мэри… Какое-то у меня недоброе чувство на этот счет.

– Тебе вовсе незачем тревожиться обо мне.

Послушать – так почти прежняя Мэри. Почти.

Но было тут что-то еще, и это что-то Декеру совсем не нравилось.

Амос опустил свои большие ступни на холодный деревянный пол.

– Я имел в виду, что хочу наведаться к тебе в гости. Давненько уж не видались. Но говоришь ты лучше… чем в прошлый раз.

– Да, давненько. Слишком давно. Но не ты. Я.

Выпрямившись, Декер устремил взгляд за окно, на огни города, лениво подмигивающие ему из темноты.

– Я… э… я не понял. Наверное, еще не оклемался от сна, – добавил он в качестве объяснения, хотя она несла какую-то бессмыслицу.

– Это… эта ужасная штука у меня… в голове. Это… ужасно.

– Знаю, Мэри. И хочу, чтобы тебе не приходилось с ней терзаться. – Он замолчал, мучительно подыскивая более участливые слова, но эта задача была бы не в тягость его прежней личности – и почти невыполнима для нынешней. – Я… хотел бы, чтобы было лекарство.

– И для тебя тоже, – откликнулась она. – Для тебя лекарства тоже нет.

В этих словах Амос ощутил ее стремление нащупать некий уровень солидарности с ним в болезнях разума, которые в конечном итоге доведут до края обоих.

– В этом отношении мы очень похожи, – согласился он.

– Но еще и не похожи, – парировала она тоном, который до сих пор в ход не пускала; во всяком случае, он так это воспринял.

Не зная, что на это ответить, Декер попросту промолчал. Просто сидел, слушая по телефону ее дыхание. И чувствовал, как в воцарившемся безмолвии что-то назревает, как подъемная сила самолета, готового вот-вот оторваться от земли. И уже собрался было нарушить молчание, когда это сделала Мэри.

– Это продолжает меняться? – спросила она приглушенным, сдержанным тоном.

Декер прекрасно понял, что она имела в виду.

– Похоже на то. Но меняется рассудок каждого, Мэри, здоров он или нет. Нет ничего статичного. Нормально это или нет, что бы там ни называлось нормой.