– И что? – не поняла Анжела. – Это карается законом?

– Он не ест бананы совсем. Не любит их, в детстве объелся. А сегодня я нашла их в мусорном ведре, он выбросил спелые непорченые бананы, и прикрыл газетой, наверняка чтобы я их не увидела.

– Ты к чему клонишь?

– Может у него появилась другая женщина?

– Ага, приходит поесть бананов. Ты сама-то себя слышишь? И не вздумай его допрашивать, поругаетесь еще перед свадьбой. Маман твоя, наверное, рада? Сбылась ее мечта?

– Да я ей еще не говорила, – призналась Маша. – Ты тоже пока ничего не говори никому. Вот подадим заявления, тогда и скажу.

– Нет, подруга, тут что-то не так. Ты сама-то хочешь эту свадьбу? Я по голосу слышу, что тебя это не радует.

– Хочу. Я люблю Андрея и выйду за него замуж. Может, и вы с Антоном присоединитесь к нам? Две свадьбы в один день?

– Ты мне советуешь сделать сейчас Антону предложение? – Анжела рассмеялась, и вдруг серьезно сказала. – Антон хороший парень, но замуж я выйду за Глеба.

Маша опешила, услышав ее слова.

– Да зачем он тебе нужен? Он же избалованный, противный, взрослый мальчишка.

– Да шучу я, – Маша слышала в трубке, как Анжела подкуривает сигарету. – Рано мне еще семьей обзаводиться. Не нагулялась еще.

Подруга была старше Маши всего на один год, в прошлом месяце той исполнилось двадцать четыре года.

– Жалко конечно терять тебя, но, увы, все подруги после свадьбы становятся вечно занятыми и неинтересными, – добавила Анжела. – Вспомни Таньку и Светку. Все разговоры только про бытовые проблемы и вредную свекровь. Да еще разводы и школьные неприятности детей.

Анжела собрала все в кучу, но Маша ее понимала, у Светки вредная свекровь, а у матери одиночки Таньки проблемный сын.

– Ну ладно, вы там определяйтесь со свадьбой, а у меня свои дела. Встретимся завтра вечером, я заеду за тобой как обычно.

Анжела отключилась, а Маша снова посмотрев на мусорное ведро, в котором лежали бананы, решила пока ничего не говорить Андрею. Мало ли кто заходил к нему? Хотя он говорил, что родственников у него здесь нет, а родители живут в другом городе.

Андрей приехал ближе к вечеру, но у Маши уже не было настроения идти в кафе и они поужинали дома. Вечер провели за просмотром новых фильмов, как делали часто. Маша не любила смотреть телевизор одна, потому что ей хотелось сразу обсудить интересные моменты, Андрей напротив не любил когда она разговаривает во время просмотра, это его раздражало, но он позволял ей все.

Фильм был французский, про любовь, героиня страстно целовала своего возлюбленного в постели, шепча ему нежные слова. Дублировано было плохо, зато голоса актеров слышно было хорошо.

– Лучше бы они это не переводили, – сказала Маша. Она лежала на диване, положив голову на колени Андрея. – Голос актрисы в этой сцене звучит очень сексуально. Ты не находишь?

Голос и, правда, был чувственный с хрипотцой.

– Голос как голос, – сказал равнодушно Андрей, он не очень любил мелодрамы и с удовольствием сейчас посмотрел бы боевик, но Маша настояла на этом фильме.

Фильм они не досмотрели, потому что Маша, протянув руки вверх, притянула к себе Андрея и, сказав – «же тем», впилась в него поцелуем. О Богдане она старалась не думать, полностью сосредоточившись на Андрее, но мысль о нем все равно просочилась в ее мозг. Она вдруг представила как он, подойдя к ней на танцплощадке, одной рукой обнимет ее за талию, другую ладонь положит ей на оголенную ногу и проведет вверх под платьем до самой ягодицы, глядя при этом в глаза…

– Трахни меня жестче, – прошептала она Андрею и, перевернувшись на живот, приняла «собачью позу».

– Я тебя не узнаю, – удивился он, и принялся с радостью выполнять ее просьбу.

* * *

Анжела подъехала к дому Маши, опоздав на десять минут, подниматься не стала, видимо побоялась встречи с ее мамой. Маша спустилась вниз и села в машину.

– Опять эти пробки, – ворчала подруга. – Да еще какой-то мудозвон подрезал меня на перекрестке. Не стала подниматься к вам, чтобы окончательно не испортить настроение.

– Да ничего бы она тебе не сказала, мама, кажется, смирилась с моим выбором.

– Ты сказала ей о предложении Андрея? – Анжела завела машину и плавно тронулась с места.

– Нет.

– А что тянешь-то?

– Сама не знаю.

– Не темни, давай выкладывай все на чистоту.

– Даже не знаю, как сказать, – Маша повернула голову к боковому окну, собираясь с мыслями.

– Как было, так и скажи.

– Ты сама видела, как все было. Помнишь, меня держал Богдан, пока эти двое тянули спички?

– Ну? – Анжела вынула сигарету из лежащей в бардачке пачки и, щелкнув зажигалкой, закурила. – Приоткрой окно.

Маша выполнила ее указание.

– Ну, говори, я слушаю.

– Когда он меня держал, я вдруг почувствовала страстное желание, и теперь занимаясь любовью с Андреем, думаю о Богдане, – наконец высказалась она.

Маша ожидала, конечно, какой-то реакции от Анжелы, но только не такой. Подруга залилась громким смехом, и никак не могла остановиться, ей даже пришлось припарковаться в сторонке.

– Ой, ну ты и лошара, – проговорила она, вытирая выступившие слезы. – Из-за тебя весь макияж к чертовой матери.

– Что здесь смешного? – обиделась Маша.

– Все! Нахрена тебе Богдан?

– Я же не говорю, что он мне нужен.

– Да нужен, нужен. Ты уже увлеклась им.

– Это не так, я люблю Андрея.

– Если бы ты любила Андрея, у тебя бы светились глаза от счастья, и ты говорила бы только о своей свадьбе. Даю голову на отсечение что ты даже еще и не думала о свадебном платье!

– Не думала, – призналась Маша.

– Вот видишь. А теперь ответь только честно, хочешь сегодня увидеть Богдана?

Машина душа предательски заныла и она, молча, кивнула головой, отвечая на вопрос.

– Может действительно не надо тебе ехать в бар? Отмажусь как-нибудь перед Егорычем? А ты через пару дней забудешь о нем, и все встанет на свои места? Я чувствую себя виноватой.

– Да перестань, еще же ничего не произошло.

– Еще?

– Ничего не произойдет! У Богдана есть девушка, на меня он даже не смотрит. Да и я своей головой понимаю, что это все бред какой-то. Забудь.

Они подъехали к бару и аккуратно припарковавшись, вышли из машины. Пройдя через фойе, поднялись по ступеням на второй этаж.

– Опаздываете, между прочим, – встретил их Егорыч у барной стойки.

– Да рано еще, – ответила Анжела, по-хозяйски оглядев рабочее место. – До открытия еще целый час, – она прошла за стойку, а Маша присела на высокий стул со стороны зала как посетитель.

– С вами хочет поговорить следователь. Вон он сидит, пишет за столом.

В этот момент мужчина оторвался от блокнота и взглянул в их сторону. Заметив их, он поднялся с места, положил ручку и блокнот в карман и двинулся к ним. Егорыч тут же ретировался в сторону своего кабинета.

– Я так понимаю, вы работали в ночь, когда пропала последняя девушка? – спросил он, поздоровавшись.

– Я знаю о пропаже Насти только со слов ее тети, Галины Михайловны, мы с ней раньше работали вместе, – ответила Маша. – Я заметила Настю в ту ночь, когда она уже покидала бар, с ней была ее подруга, коротко стриженая брюнетка. Больше я ничего не знаю.

– Я вообще ничего не знаю, – сказала Анжела. – И Настю в глаза не видела.

– Что вы можете сказать о Светлане и Алене, пропавших до нее девушках, – он положил на поверхность стойки две фотографии.

– О них я тоже ничего не знаю, сами понимаете людей в зале много, кто-то приходит, кто-то уходит. Я не могу за всеми уследить. Но судя по их фотографиям, они не подходили к барной стойке. Я бы их запомнила.

Следователь посмотрел на Машу, ожидая, что скажет она, но за нее ответила Анжела:

– Маша у нас тогда еще не работала. Она новенькая.

Мужчина что-то снова записал в свой блокнот и отошел от них, направляясь в кабинет Егорыча.