Пусть твои руки лезут вверх!

От ласк твоих болота, кочки!

А от любви и свет мой мерк!

Давно – давно играю с жизнью!

Давно – давно, да, господа!

Но очень я весной капризна.

С тобой так можно? Иногда.

Чем кончился каприз? Плачевно.

Ушел и ты, ушла и я.

Пришел развод, сменил кочевье,

и развалилась вся семья.

Весна блуждает по дороге,

она мудрее ссор и бед.

Уехал ты. Весна лишь строго

смотрела вслед, как солнца свет.

1992

***

Балет, он в чем-то беспредельный.

В движенье ног – весь слов запас,

и танец жестов неподдельный,

одним движеньем – разум спас.

Он спас одним лишь вдохновением,

вдохнув в себя весь эликсир

здоровья, счастья и терпенья,

и часть истории: "О, сир!"

Движенье ног, вращение талий,

и малый вес здесь идеал,

и танец часто в чувствах шалый,

как будто фильмов сериал.

А за стеной дворца метели,

там танец вихря неземной.

На сцене танцы пролетели,

и снег опять летит за мной.

Морозный день как чародей,

прозрачным, ясным небосклоном,

подействовал на дух людей,

и бьет им снежные поклоны.

А я в метро сижу спиною

к окну, движению людей.

Балет остался лишь со мною,

как вдохновение затей.

1992

***

Прошли года со дня короткой встречи.

Ваш яркий взор опять в судьбе моей.

И вот сегодня – эта наша встреча!

Пусть мимоходом, но я рада ей!

И рада я внезапности приятной

среди невзгод и жизни суеты,

и хорошо, что нет во взгляде яда,

и хорошо – любовной нет черты.

Приятно жить в волшебном ожерелье

осенних пышных крон златой листвы,

и лучший мне подарочек от ели:

да, это Вы, конечно, это Вы!

Ошибка все. Я Вас не знаю, право,

ни Вас, ни женщин, что любили Вас,

но для стихов всегда мечты оправа,

в любви вождения – Вы заметный АС.

А Вы такой, такой неординарный,

и Вы сильны, за это и люблю.

А дни мои текли слегка кошмарно,

и вновь, похоже, я люблю, люблю.

О, бред какой! Мы просто сослуживцы.

Мы просто за работой краткий миг.

И нет любви, серьезны наши лица.

Но как приятен Ваш прекрасный лик!

1992

***

Приятны приятные люди,

улыбки для сердца – бальзам.

И с Вас, дорогой не убудет,

коль Вы улыбнетесь и сам.

Я вся растворилась в улыбке

и таю от Ваших речей,

и тут закачались так зыбко

стихи, что речей горячей.

Люблю я приятные лица,

люблю я красивый наряд,

в улыбках легко заблудиться,

и что-то, а есть в Вас на "пять"!

От горестей, прочих несчастий,

душа затаилась от бед,

возможно, они были часты,

а жизнь так хотела побед!

И вдруг эта Ваша улыбка,

я таю, как снег от лучей.

Но я понимаю все зыбко,

как этот роман из речей.

Какой уж роман? Есть работа.

Вы просто профессор Микро,

Зав кафедрой, Ваша забота,

а я лишь конструктор Никто.

1992

***

Приятно быть богатой и красивой,

и видеть белый и пушистый снег,

и быть еще от доброты счастливой,

и наблюдать внимательных глаз бег.

Я счастлива сегодня – ты прекрасен,

идешь навстречу. Лучезарный свет

сияет над тобой, и смысл мне ясен:

ты всей душой несешь мне свой привет.

Ты ждешь стихи? Так подожди, мой милый,

еще чуть-чуть, я скоро допишу.

И ты, конечно, наберешься силы,

но о любви не говори, прошу…

1992

***

Стареет все железо в автоматах.

А человек? Он сложный автомат.

И, если мощь его измерить в ваттах,

перегорит он: спорт поставит мат.

Тоскливо мне и нет в движенье воли.

Была спортсменка – боли по годам,

и думаю я: «Сколько в боли соли?

Зачем бежала долго и когда»?

А почему? Все хорошо, но в меру,

чем чаще ноги бегали быстрей,

тем больше вы истерли ноги, сферы,

с годами все и кажется больней.

Вот и любовь – износ необратимый,

здоровья чахнет часто от любви,

пусть человек годами был любимый,

но и ему здоровье скажет: «Фи».

А где моя вина перед здоровьем?

Конкретно я? Так, где моя вина?

Я промолчу, но есть одно подспорье:

есть воля, воля – силушка моя!

Всегда все непонятное пугает,

еще не боль, не старость, сорок лет.

Здоровье свои перышки листает,

я стройная, мощна как тот атлет.

1992

***

Вновь электричка. Повороты

судьбы людей, дорог, речей.

Жизнь набирает обороты.

А ты, мой друг, сегодня чей?

Снега, дома, движенье в окнах

сквозь запотевшее стекло,

и говор твой, и чьи-то догмы,

и много лет уж утекло.

Стекло зачем-то отпотело,

и лужи тающих снегов,

кому до чувств-то наших дело,

и до вязанья веков?

Все очевидно, даже просто,

флюиды брошенной любви

давным-давно вошли в наросты

былых терзаний на крови.

Любви, крови, снега, метели.

Обилие капель на окне.

Мы чувства разумом одели

и не сожгли их на огне.

И все прошло, тебя любила,

страдала, мучилась. Ушло.

Ты в электричке. Нет – кадило.

Не венчаны. Любовь? Прошло.

1992

***

Ветер очень сильный, словно пел он,

наклонил все веточки к стволам,

ассыпал семян созвездья спелых,

создавал в лесу шумящий гам.

Семена с испуга покидали

кисти отцветающих серег,

а потом все медленно летели,

собираясь в маленький снежок.

1992

***

Город старинный, с церквями,

с множеством древних домов,

встретил меня дождями -

текстов из мудрых голов.

Мрамор обкомовских холлов,

сотни умнейших людей,

вид микросборок не голых,

в блеске прекрасных идей.

Бодро взмывает под вечер

целый фонтан милых нот,

и диалогом для встречи -

аплодисментов фокстрот.

Россыпи нот музыкальных,

сложные схемы у СБИС,

с точностью данных вокальных.

Что тут сказать? Только БИС!

Быстро деньки пролетели.

А конференции быт?

Вместе с профессоршей ели,

ездили в церкви. Мир сыт.

Древняя площадь и дали,

рек прихотливый разлив.

То Ярославль перед нами.