Ронье положила меч на стол и открыла шкатулку. Достав белый хлопковый платок, она тщательно протёрла клинок, гарду и ножны. Затем взяла отрез шкуры среброшёрстого оленя из Южной Империй, капнула на него полиролью и начала бережно натирать клинок.
Когда Кирито и Юджио учились в академии, они точно так же ухаживали за «Ночным небом» и «Голубой розой», коротая время за разговорами. Ронье нравилось смотреть, как работают наставники. Они с Тизе пробыли их пажами всего полтора месяца, но Ронье казалось, что это время было для неё самым весёлым и ярким за все семнадцать прожитых лет.
Не то чтобы ей не нравилась мирная жизнь в соборе, начавшаяся после окончания Войны двух миров и Восстания четырёх императоров. Конечно, ей приходилось в поте лица учиться фехтованию, заклинаниям и Инкарнации, но Ронье искренне хотела, чтобы эти дни продолжались вечно. Однако затем на лице Тизе или Кирито вновь мелькала тень, и Ронье невольно вспоминала, что с ними больше нет Юджио… и что он действительно играл в их жизни огромную роль.
Кирито и Юджио, Ронье и Тизе. Насколько драгоценным и незаменимым было время, которое они провели вчетвером, настолько же безвозвратно оно кануло в вечность.
Хотя…
Возможно, не только отсутствие Юджио мешало Ронье радоваться жизни.
Быть может, причина ещё и в постоянных напоминаниях о том, что первой любви Ронье, как и Тизе, не дано перерасти в нечто большее…
— А…
Рука вдруг соскользнула, и Ронье порезала подушечку большого пальца о лезвие. Она сразу же положила меч на стол и осмотрела палец. Боли почти не было, но капелька крови всё-таки появилась.
Ронье машинально подняла левую руку, чтобы создать светород, но передумала и опустила. Вместо этого она поднесла большой палец к губам и лизнула царапину. Кровь скоро остановится, но царапина останется с ней ещё какое-то время. Это будет её наказанием за то, что она отвлекалась на посторонние мысли во время полировки меча.
Напоследок Ронье тщательно вытерла отполированный меч мягкой тканью и вернула его в ножны.
Она должна и дальше работать над духовной связью с этим клинком, который на днях назвала «Лунной тенью», К тому времени, когда Ронье как следует освоит его, она наверняка научится бороться с безответными чувствами.
Ронье встала из-за стола и убрала на место меч и набор для ухода за ним. Затем бросила на кровать халат и скинула с себя ночную рубашку. Не удержавшись, она вздрогнула от холода и чихнула.
«Почему люди чихают? Потом спрошу у Кирито — и про сны тоже», — подумала Ронье, подбегая к шкафу, в котором хранилась её рыцарская форма.
Двадцать третье февраля триста восемьдесят второго года по календарю мира людей.
Начавшийся ещё до рассвета холодный дождь бесконечно стекал по большим окнам «Коридора небесного света» на пятидесятом этаже собора.
На самом деле этот «коридор» был грандиозным залом, в котором нашлось место даже для галереи с перилами под высоким потолком. Именно оттуда Ронье и Тизе сегодня наблюдали за заседанием Совета.
Зачем было подниматься под потолок, если они могли стоять возле круглого стола? Дело в том, что Фанацио оставила им малыша Берче, который вёл себя относительно спокойно только на высоте. Конечно, пятидесятый этаж сам по себе находился в двухстах мерах от земли, но годовалый ребёнок не мог почувствовать высоты, находясь по эту сторону каменных стен и толстых окон.
— Слушай, Ронье, ты же видела в Обсидии дочку госпожи Шеты, да? — прошептала Тизе, баюкая дремлющего Берче.
— Угу, даже милком кормила.
— О-о, везёт тебе. Ей же всего три месяца? Она, должно быть, такая миленькая…
— Ещё бы, у неё такие мягкие волосы и большие глаза…
— Ясно… — Тизе посмотрела в пустоту мечтательным взглядом. — Берче тоже милый, когда спит, но всё-таки мальчик — это мальчик, а девочка — это девочка. Надеюсь, госпожа Шета возьмёт дочку с собой в следующий раз…
«Скорее всего», — чуть было не ответила Ронье, но спохватилась.
Она до сих пор не сказала подруге о том, что Лизетта, дочь Шеты и Искана, полдня пробыла в плену. Кирито настоятельно просил никому не рассказывать до сегодняшнего совещания, но у Ронье и без этого за последние несколько дней появились новые вопросы и сомнения относительно случившегося.
Нетрудно понять, почему похититель выбрал Лизетту — во всём мире нет более подходящей заложницы, чтобы шантажировать Кирито. Вернее, есть Вторая мечница Асуна, но невозможно представить, что в Андерворлде кому-то под силу похитить её и удерживать в темнице.
Однако в остальном похищение вызывало множество вопросов.
Верхние этажи замка Обсидия находятся в пятистах мерах от земли — конечно, вершина Центрального собора расположена ещё выше, но это всё равно очень много. Однако ни это, ни многочисленная стража не остановили похитителя, который не только успешно проник в замок и похитил Лизетту, но и скрылся в тронном зале на пятидесятом этаже, попав туда через окно, которое не должно никому открываться. Когда благодаря смекалке Кирито удалось найти похитителя, а Ронье отрубила врагу левую руку, тот выпрыгнул из окна, но его тело так и не нашли.
Перед тем как открылось окно, Ронье своими глазами видела блеск алого камня на груди похитителя. Главнокомандующий Искан сказал, что точно такой же камень был в короне императора Вектора, погибшего в Войне двух миров.
Также Искан предположил, что похититель мог быть из гильдии убийц, но этой гильдии уже не существовало. Более того, для отвлечения внимания их враг использовал миньонов — искусственно созданных существ, которых могла произвести лишь потерявшая почти всю силу гильдия чёрных магов.
Что же происходит в мире тьмы? А в мире людей? Кто стоит за этим и что он собирается сделать?..
— Вот в целом всё, что произошло в замке Обсидия, — вдруг донёсся до Ронье голос читавшего доклад Кирито, выдёргивая её из раздумий.
— Что?.. — изумилась в следующий миг Тизе. — Неужели ты тоже в этом участвовала?!
Похоже, пока Ронье вспоминала произошедшее в замке, Кирито как раз рассказывал о случившемся Совету.
— Угу… — Ронье мельком взглянула, на подругу и втянула голову в плечи. — Но лично я ничего опасного не делала.
— Накинулась с мечом на того, кто украл младенца, — это, по-твоему, не опасно?! Эх ты… не зря говорят, что паж во всём берёт пример с наставника.
— Разве в академии такое говорили?..
Пока Ронье пыталась вспомнить, внизу продолжалось совещание.
— Верховный мечник, мне не хочется ставить вам в вину случившееся, но ведь я буквально на днях говорил вам, что для каждой работы есть своё Призвание!
Этот мощный и звонкий, словно тетива стального лука, голос принадлежал рыцарю единства Дюсольберту Синтесису Севену. Сейчас он был не в привычных красных доспехах, а в восточном халате — видимо, это его утренняя одежда, — но отчитывал Кирито, как всегда, строго:
— Несомненно, замок Обсидия охраняют множество стражников. Именно они должны были заниматься поимкой преступника! Верховный мечник, вы должны понимать, какой бардак начнётся, если с вами что-то случится, ведь мир людей, нет, весь Андерворлд держится именно на вас!
После Дюсольберта взяла слово Фанацио Синтесис Ту, второй командир рыцарей единства. Обычно она вела себя сдержанно, но сегодня заговорила серьёзным тоном:
— На этот раз даже я поддерживаю Дюсольберта. Молодой человек… вернее, Верховный мечник, надеюсь, ты скоро поймёшь, что прошли времена, когда ты должен был сражаться с врагами собственным клинком.
Ренли Синтесис Твенти Севен и сидевшие за столом главы отделов собора поддержали сказанное молчаливыми кивками. Заседание окончательно превратилось в прилюдный выговор. Сам Верховный мечник стоял с северной стороны стола с выражением смущения на лице и пытался оправдываться, но не очень уверенно:
— Ну-у, я, конечно, понимаю, что вы пытаетесь сказать… Но ведь Беркули в своё время тоже иногда в одиночку летал за Краевой хребет, чтобы сражаться с чёрными рыцарями, не так ли? Ни командиру рыцарей, ни Верховному мечнику нельзя безвылазно сидеть в безопасном месте — так всё доверие растеряешь…
