Мое сердце разорвалось.

Он умрет тысячью гребаных смертей за то, что прикоснулся к Клео.

Моя рана представляла собой странную смесь горячего и липкого, холодного и влажного. Я не хотел отвлекаться, но, по крайней мере, травма не могла соперничать с болью в моей голове. За последние несколько дней моя терпимость к боли возросла — не благодаря ему.

Я зарычал:

— Она мне все рассказала. Это только подтверждает мой вывод.

Ярость клокотала у меня внутри. Я хотел сорваться и напасть. Но я не мог позволить гневу встать у меня на пути. Эмоции приводили к ошибкам. Все должно было быть хладнокровным и просчитанным. Я его убью. И отказываюсь умереть при попытке это сделать.

— Ой, и какой же?

Мы продолжали кружить, ожидая, пока кто-то попытается напасть.

— Что я убью тебя и никогда больше о тебе не вспомню.

Рубикс сердито посмотрел на меня. Он внезапно бросил нож, вонзив его в матрац, на котором была его шлюха.

— Ты никогда не переставал верить в сказки, да?

Я не ответил.

— Хочешь убить меня? Отлично. Посмотрим, черт возьми, как это у тебя получится, — он поднял кулаки.

— Ни ножей, ни стволов. Сделаем это по старинке.

Я размял шею, напрягая мышцы.

— Меня устраивает.

Пауза.

Всего одна пауза. Затем война.

Но совершенно синхронно мы перестали кружить и встретились посередине.

Все внутри меня оборвалось. Я мечтал об этом моменте — я молил об этом шансе. И вот он настал.

Я взревел, ударив его в грудь.

Он ударил ногой и метнулся в сторону, оставляя достаточно места для жестокого апперкота.

В моих глазах вспыхнули звезды, язык залила кровь.

— Артур, ты все такой же слабак. — Рубикс бросился прочь, подняв кулаки. — Клео пиздец как повезет, если я тебя убью.

Раскаленная ярость жгла мои вены, как вулкан.

— Ты никогда не прикоснешься к ней!

Мы снова сошлись вместе. Атакуя и защищаясь.

Бой казался отрепетированным. Как будто мы следовали какому-то предопределенному пути и сценарию.

Он бил кулаками. Я тоже.

Его ответные удары достигали цели. Мои тоже.

Мы причиняли друг другу боль, но ни один из нас не продвинулся вперед.

Чистилище битвы, где мы оба страдали, заставляя другого истекать кровью.

— Тебе достаточно? — сказал, тяжело дыша, Рубикс, из его носа текла кровь.

Я улыбнулся почти безумно. Все, чего я хотел, — это чтобы его жизнь оборвалась. Чтобы он умер.

— Мне не будет достаточно, пока ты не заплатишь за то, что сделал! — я бросился к нему, размахивая кулаками — все единообразие было нарушено в пользу того, чтобы причинить как можно больше боли.

Каждый удар был очищением, а хруст его челюсти — исцелением.

Время потеряло всякий смысл, когда мы колотили друг друга. Каждый удар делал меня только сильнее, я становился будто невесомым благодаря дарованному по частям искуплению.

Отец дрогнул. Он потерял уверенность в себе и стал небрежным.

Тяжело дыша, он зарычал:

— Ты пустая трата времени, Артур. Просто сдавайся уже. Перестань выставлять себя дураком.

Я усмехнулся, проглотив вкус металла и запекшуюся кровь.

— Ты проигрываешь, отец.

Каждое попадание и пропущенный удар подпитывали меня, словно зверя. Рубикс, возможно, пытался превратить меня в себя — но каким-то образом я стал лучше. Сильнее. Быстрее.

Почти каждую ночь в подростковом возрасте он учил нас с Асусом наносить удары. Он заставлял нас драться, культивируя ненависть между братьями.

Я ненавидел те ночи, но никогда не забывал уроки. Никогда не забывал, как мой отец орудовал левым кулаком и предпочитал его правому.

Энергия хлынула в мое измотанное тело. Я зашел с козыря.

— Знаешь, он мертв.

Глаза Рубикса расширились, затем сузились.

— Что ты, черт возьми ...

— Дакс. Он умер. Я зарезал сукиного сына.

На мгновение горе омрачило лицо моего отца; затем его сменил гнилостный гнев.

— Ты ублюд….

Я уклонился от его атаки и позволил каждому уроку и воспоминаниям направлять мои кулаки. Он больше не пугал меня, не контролировал меня, не владел мной.

Не в этот раз.

Я ударил его в лицо.

Это за Клео.

Мои костяшки пальцев соприкоснулись с его скулой.

Это за Торна.

Я двинул ботинком в его коленную чашечку.

Это за то, что, черт возьми, выбросил меня, как будто я был ничем.

Апперкотом я рассек ему челюсть, из его рта брызнул поток крови.

Рубикс со стоном отшатнулся. Он рванулся вперед, целясь мне в рану. Он ударил меня прямо в зияющий порез. Меня охватила тошнота.

Он увернулся от моего ответного удара, чтобы ударить меня сзади по почкам.

Я вскрикнул, стиснув зубы, чтобы не потерять сознание. Кровь потекла по моему лбу, волосы промокли от пота.

Во времена моей юности, Рубикс, возможно, и был лучшим бойцом, но прошлое изменило меня.

Он научил меня направлять свой гнев в нужное русло. Когда я сидел в тюрьме штата Флорида, его уроки стали спасением. Я смог защитить себя — сделать имя едва повзрослевшему заключенному и предотвратить худшие трагедии.

Мои навыки были отмечены. Меня взяли в тюремную команду по боксу. В течение многих лет я служил развлечением как для заключенных, так и для охранников — учился, развивался, оттачивал свои навыки ради этого самого момента.

Теперь у него не было ни единого шанса.

«Понимаешь, отец. Месть — та еще сука».

Удар за ударом, мы рычали и прожигали друг друга глазами.

— Брось, Артур. Тебе не победить.

Я засмеялся, потому что эти слова были ложной бравадой умирающего.

Принятие боли от его смертоносных прицельных ударов только подпитывало меня.

Я оскалил зубы.

— Ты сдаешь позиции, старик.

Я нанес апперкот. Попал ему в подбородок, зубы отца клацнули, как кости. Он рухнул на колени, мотая головой. Прежде чем я смог нанести следующий удар, он, шатаясь, поднялся на ноги, сплюнув кровь в мою сторону.

Мои руки сжались. Но на сердце полегчало.

Я заставил отца встать на колени.

Я заставлю его сделать это снова.

Тяжело дыша, я нанес тяжелый удар, откинув его голову назад. Он ударился о кровать, резко отлетев от меня.

Я никогда не чувствовал такой свободы. Каждый удар был лекарством для моего сердца. Каждый его крик успокаивал меня, потому что я понимал, что уничтожил чудовище своего прошлого.

Он заслужил это, и да поможет мне Бог, я положу этому конец.

Рубикс рухнул на пол, мотая головой от головокружения.

Я продвинулся вперед.

Мы оба знали, кто победил.

Я видел схему. Конец неизбежен.

На мгновение я остановился. Я мог бы затянуть это. Я мог бы подождать, пока он поднимется на ноги, и мучить его снова и снова. Воспоминания о прошлом — о детстве, где стрельба из оружия, контрабанда наркотиков и убийство конкурентов были более обычным явлением, чем барбекю или домашнее задание — я изо всех сил старался отпустить. Чтобы моя запутанная история перестала иметь какое-либо влияние на меня, чтобы перестать тосковать по призраку юной Клео до того, как она испугалась и покрыла свое тело татуировками.

Много лет назад я не был достаточно сильным или хладнокровным, чтобы сделать то необходимое. Я не смог защитить ее.

Но, черт возьми, я сделаю это сейчас. Пока я жив, Клео всегда будет в безопасности, любима и защищена.

Рубикс встал. У него был сломан нос, а правый локоть согнут под неестественным углом. Мое сердце бешено заколотилось при мысли о том, какие муки я причинил человеку, который подарил мне жизнь.

Затем я вспомнил его угрозы в адрес Клео. Я вспомнил все его пытки и уловки, и ничто не могло помешать мне уничтожить его.

Я оказывал миру услугу. Делал единственное, что мог, чтобы наконец обрести счастье.

Повернувшись на месте, я ударил его. Мой ботинок приземлился прямо ему на грудь. В затхлой комнате раздался хруст ребер, когда он рухнул на пол. Его крик отразился от стен, прозвучав болезненно слабым.