Чарли вдохнул холодный влажный воздух и решил прогуляться по затянутому туманом кладбищу. Коль скоро больше ничего полезного он узнать не может, нужно воспользоваться этой возможностью и поближе познакомиться с Тэдемом.

Кладбищенские аллеи были проложены в хаотичном порядке, без какого-то чёткого плана, что добавляло прогулке определённого очарования. Взгляд Чарли задержался на скульптуре мальчика, спящего в кресле, под которым размещалась эпитафия: «Гадкий мальчик, почему ты не проснулся?» Вдоль одной аллеи, по которой проходил Чарли, стояли исключительно фарфоровые статуи, расписанные синими рисунками. Некоторые были настолько старыми, что уже начали крошиться. На основаниях надгробий темнели выгравированные имена и даты: «Спекулина Гальен, 1887–1922, умерла от окамении», «Лота Вержю, 1908–1932, умерла от окамении», «Альбин Филемон, 1911–1943, умер от окамении»… Очевидно, странная эпидемия длилась очень долго. Чарли ушёл с этой аллеи, обогнул памятник павшим в войне Злоупотребления магией, эпитафия на котором изобиловала прилагательными, прошёл мимо нескольких изваяний скорбящих матерей и вдов и остановился перед пылающей красным цветом яблоней.

Осень благоприятно сказалась на этом дереве, сделав его тучным. Яблоня клонилась под таким количеством красных плодов, что часть их уже гнила на земле. Столь прекрасные фрукты так и манили. Чарли протянул было руку, намереваясь сорвать яблоко, но ветка отпрянула от него. Он снова потянулся за фруктом, но ветка отодвинулась ещё дальше.

– Прекрасно, – проворчал Чарли. – Ну, не хочешь – и не надо.

Тут он заметил простую стелу, стоящую у подножия дерева. На ней были выгравированы имена «Людмила и Арагон Баттернат», а также дата и причина их смерти – магический взрыв, случившийся шесть лет назад.

Вдруг Чарли услышал у себя за спиной хруст и обернулся. Перед ним стояла Мангустина: она только что сорвала с ветки яблоко и теперь с аппетитом его ела.

– У меня есть право, – сказала она. – Это могила моих родителей. Кстати, что ты здесь делаешь?

Чарли неопределённо помахал рукой, давая понять, что забрёл сюда случайно:

– Меня привлекла эта яблоня. Хочешь побыть одна? Тогда я уйду.

Мангустина сорвала второе яблоко и бросила его Чарли: ветка сама опустилась к девочке, вложив аппетитный фрукт ей в ладонь.

– Ешь. Кто знает, когда нам в следующий раз выпадет возможность зарядиться витаминами!

Чарли с удовольствием повиновался. С тех пор как он приехал в Святые Розги, еда серого цвета успела ему опротиветь. А яблоко было красное, пышущее жизнью. На вкус твёрдый плод оказался кисло-сладким, очень сочным, и Чарли наслаждался каждым кусочком.

Между тем Мангустина подошла к стеле и сосредоточенно взирала на надгробие, то и дело откусывая от яблока. Наконец она бесцеремонно отшвырнула огрызок и заговорила:

– Мне было восемь лет, ясно? Я была чистокровной тэдемкой и считала, что мне по праву принадлежит всё, что у меня есть. Мои родители были волшебниками из высшего света, входили в круг лучших людей города и не пропускали ни одного приёма в Академии. Меня обучали лучшие наставники. Вся семья была при должностях – кроме моего брата Готана: он был на десять лет старше меня, гений. – Рассказывая, она срывала яблоки и распихивала их по карманам, в итоге так растянув ткань, что фигура девочки стала походить на карикатуру. – Теоретически рассуждая, можно создавать новые заклинания, но это долго, трудно, муторно, ведь нужно идти в Академию и заполнять кучу запутанных формуляров, на это уходят годы и… короче! Мой брат решил действовать в обход правил. Он начал ставить запрещённые эксперименты у нас дома. Я застала его за этим занятием и… донесла на него родителям.

Мангустина ненадолго умолкла, словно сожаление не давало ей вдохнуть и мешало говорить. Наконец она продолжила:

– Родители решили поймать Готана с поличным. Не знаю, что именно там случилось, я тогда была на уроке интерпретации жестов. Экспериментальное заклинание может быть очень нестабильным. Наш дом взорвался. Родители погибли на месте. Брата ранило, его отправили в Чистилищное, даже толком не подлечив. Полгода он там медленно угасал и в конце концов умер, а мне даже ни разу не позволили с ним увидеться. А я… Академия не знала о моей причастности к этому делу, поэтому для проформы меня отправили в Святые Розги. Вот, теперь ты всё знаешь, конец истории. – Она посмотрела на Чарли и поморщилась. – Тебе тоже придётся взять яблоки, я тебе разрешаю.

Чарли нерешительно протянул руку, и в тот же миг крупный фрукт опустился ему на ладонь – на этот раз ветка не пыталась отстраниться.

– Мне очень жаль, что тебе пришлось такое пережить… – Он не знал, что ещё сказать после столь ошеломительных признаний. Кроме того, во взгляде, которым его прожигала Мангустина, смешались гнев и отчаяние. Если он сейчас начнёт её жалеть, Мангустина рассердится – это очевидно. Своими неумелыми соболезнованиями он расстроит её ещё сильнее.

Раз Мангустина до сих пор переживает из-за того, что в прошлом не смогла повидаться с братом, как же ей сейчас, должно быть, горько знать, что учитель Лин заточён в то же узилище.

– Почему бы нам не отправиться к учителю Лину? – спросил наконец Чарли. – Помимо всего прочего мне очень нужно расспросить его про шапку-выручалку.

Если он рассчитывал своим предложением подбодрить Мангустину, его ждало разочарование.

Девочка вздохнула:

– Ничего не выйдет. Здесь вообще ничего не выходит. Знаешь, это хуже всего. Они ломают нам жизнь… жизнь состоит из прошлого, настоящего и будущего. А у нас больше нет будущего, во всяком случае достойное будущее нам не светит, потому что наше настоящее пусто. Скоро мы забудем даже о том хорошем, что осталось в прошлом… Не в наших силах помочь учителю Лину. К счастью, Ложа сможет что-то сделать, у неё есть свои средства. От нас никакого толку. Мы просто ничтожества, которые ничего не решают.

Чарли привык, что Мангустина решительна и всегда готова к бою, – она была такой даже в то время, когда он считал её обычной одноклассницей. Теперь же, когда он видел её столь подавленной и сломленной, его собственный моральный дух поколебался. Очевидно одно: глупо ожидать, что всё наладится. Даже рассмешить Мангустину у него получилось всего лишь раз. Чарли слегка сжал в ладони красное сочное яблоко.

– Нет, это неправда, – внезапно произнёс он. – Я знаю, что значит вообще не иметь будущего. Я ведь уже умер, помнишь?

Мангустина подняла голову и посмотрела на него слегка смущённо. Верно, пять лет назад Чарли погиб, и, чтобы вернуть его к жизни, его бабушке пришлось заключить договор со Всадником.

– И всё же мне удалось выпутаться! – продолжал Чарли. – Скажи честно, ты же не верила, что я выживу, так? Пока мы живы, есть надежда. Если Ложа готовится помочь учителю Лину – тем лучше. А пока они думают, как это сделать, я попытаюсь с ним поговорить. Возможно, с первого раза у меня не получится, но я буду пробовать дальше и найду способ. Можешь сказать, где находится Чистилищное?

Мангустина помолчала, явно колеблясь.

– Недалеко от арен, – проговорила она наконец. – Но это сельская местность, и в тамошних лесах легко заблудиться… Тебе понадобится гном-проводник.

– Кто?

– Что-то вроде эльфа. Лесной дух. Их здесь полно. Погоди-ка… – Она отошла метров на десять и указала пальцем прямо перед собой. – Вон там, в терновнике. Вижу минимум трёх.

Чарли прищурился и разглядел оранжевые светящиеся грибы, которые замечал уже несколько раз за минувшую неделю.

– А, так это и есть гномы? И что я должен делать? Просто попросить их об одолжении?

– Нет, им нужно заплатить… какой-нибудь историей. Подходишь к гномам и начинаешь что-то рассказывать, это их привлекает. История должна быть интересной, только до конца не рассказывай. Это сводит их с ума. Затем попроси их отвести куда тебе нужно, гномы прекрасно чувствуют верное направление. Когда придёшь на место, просто отблагодари их, рассказав концовку. Смотри не забудь это сделать! Как-то раз я забыла, чем закончилась сказка, и в наказание они меня покусали, а их укусы ядовиты.