Глеб Шубин проснулся словно от толчка, за окном разливался молочный туман, в палате госпиталя все мирно спали в такой час. У капитана военной разведки сон давно стал тонким, будто марля, рвущимся от каждого шороха. Вот и сейчас он пружинисто сел на деревянном настиле, нахмурился от резкой боли в ногах, привычным движением помассировал кожу, пока не утихла волна боли, прислушался к сонной тишине в небе за окном, в коридорах госпиталя и снова провалился в сон.

Второй раз капитан Шубин проснулся, как только по деревянному полу зашаркали знакомые шаги. Его лечащий врач в сопровождении медсестры пошел на осмотр больных, определяя пациентов на выписку. Глеб торопливо вскочил, еле удержался на непослушных ногах, но заставил себя выпрямиться у кровати безо всякой опоры. Разведчик торопливо пригладил волосы, одернул нательную рубаху. При появлении доктора в сером застиранном донельзя халате выпрямил спину и сжал зубы, чтобы не выдать гримасой свои ощущения. Все следы ран на теле, а особенно в области икр, принялись наливаться огнем, от прилившей крови казалось, что места, откуда на операции вытащили осколки, прижигают раскаленным железом. И все же капитан Шубин уверенно стоял на ногах, по его спокойному лицу не было видно страданий, лишь мертвенная бледность выдавала ту боль, которую испытывал разведчик.

Врач переходил от кровати к кровати, негромко диктовал медсестре фамилии и указания. За пару шагов до вытянувшегося в струнку Шубина он кивнул, приветствуя:

– А‐а‐а, капитан Шубин! Ну вольно, вольно уже, мы не на параде.

У Глеба получилось улыбнуться:

– Товарищ военврач, когда меня выпишут? Вы же видите, я почти здоров. Пока доберусь в часть, все до конца зарастет.

Под очками промелькнули лучики морщинок от улыбки, но голос у доктора был строгим:

– Шубин, ложитесь, кальсоны поднимаем.

Глеб, стараясь не застонать от боли при каждом движении, улегся на тонкий матрас из нескольких одеял и послушно засучил штанины. Доктор наклонился и коснулся прохладным пальцем багрового пылающего шрама на бедре, а потом еще одного и еще.

– Вот этот шов, этот и еще четыре. Когда они станут красного цвета, спадет опухоль, тогда я буду уверен, что процесс заживления идет как положено. – Он бросил взгляд на огорченное лицо Глеба и продолжил: – Я уже объяснял, товарищ капитан, в ваших силах повлиять на процесс выздоровления. Разрабатывайте ноги, ходите, разминайте каждый день. Не жалейте себя. Кровь должна двигаться по сосудам как можно интенсивнее, и тогда отпущу вас со спокойной совестью до конца этого месяца.

– Есть разрабатывать, – коротко ответил Глеб и снова стиснул челюсти. При воспоминании о его ежедневных упражнениях тело покрылось холодным потом.

Но когда обход закончился, капитан Шубин снова поднялся и начал отсчитывать шаги. На спине и лбу сразу же выступил влажный пот, от боли и усилий его трясло, вены на висках вздулись, кожа полыхала огнем. И все же он не обращал на эти реакции организма внимания, сосредоточившись на белом прямоугольнике окна в конце коридора – так легче не думать о пульсирующей боли. Глеб не сводил с него взгляда, красно-желтая листва окружающего госпиталь леска становилась все ближе. Когда он смог различить отдельные листья, то разрешил себе несколько секунд отдохнуть и тут же снова продолжил свой путь по коридору. Нельзя расслабляться, никаких палок или костылей, только ходить часами по лестнице, по коридору, между деревьев по лесочку, чтобы кровь разгонялась по телу, а раны, разбухая от ее притока, быстрее заживали. Еще на прошлой неделе разведчик едва смог преодолеть пару ступеней, а сегодня спустился на первый этаж и начал обход еловой полянки. Каждый день тело работало все лучше, а значит, еще неделя мучительных занятий – и его выпишут из госпиталя, возможно, разрешат вернуться на передовую линию фронта, назад в военную разведку. Потому так упорно Глеб преодолевал каждый метр, не болтал с другими выздоравливающими, не дымил самокрутками и не лежал на кровати, читая боевой листок. Каждый день с обхода до отбоя он тренировал свое тело, возвращал себе утерянную ловкость и силу, изматывая себя многочасовой ходьбой и упражнениями с камнями, которые подбирал на ходу. Разведчик чувствовал внимательные взгляды спиной, затылком, не обращал на них внимания, привыкнув за месяц в госпитале, что вызывает молчаливый интерес у врачей, медсестер и пациентов.

Две пары женских глаз следили за прихрамывающим больным, который так упрямо пробирался между деревьев, останавливаясь лишь для того, чтобы сделать несколько отжиманий от стволов.

– Ну что, Клара, так и не охомутала разведчика?

Яркая брюнетка поправила шапочку на пышных локонах:

– Еще успеется, он же совсем плох был, когда привезли. А сейчас смотри, как расходился.

Ее напарница фыркнула:

– Точно, все лучше и лучше ходит, а потом так и убежит от тебя. Не успеешь глазом моргнуть. На фронт отправят, такие там на вес золота. Разведчик, с орденами, ты же слышала, что про него рассказывали. Он один целый состав генеральский взорвал и выбрался от фашистов живым.

Клара сдула падавшую на глаза челку, наморщила аккуратный носик:

– Слышала, кто он такой. Герой настоящий, поэтому сложно с ним. Ни на кого не смотрит, на разговор не вытянешь. Он же разведчик, а они знаешь сколько тайн хранят. Немецкий зубрит вон целыми днями, готовится. Ну ничего, уж придумаю, как заставить его за мной ухаживать.

Самоуверенная Клара снова сдула упрямую челку вбок, подхватила свежий боевой листок, пачку которых только сегодня доставили в госпиталь, и решительно направилась к выходу из здания. Возле деревьев она без труда нагнала мокрого от пота, дрожащего из-за неимоверных усилий Глеба:

– Здравствуйте, товарищ Шубин. Вы так скоро до фронта доберетесь.

Тот лишь кивнул в ответ на шутку, не останавливая мерный ход. Девушка прикусила губу и попробовала еще раз завести разговор, протянув капитану свернутый в трубочку желтый лист:

– Вот, свежий. С фронта сводки, наши немца гонят дальше на запад. Потери большие из-за бомбардировок, правда, но уже Брянский фронт в наступление перешел.

Шубин снова кивнул в ответ, стараясь не сбиться с равномерного отсчета: вдох-выдох, вдох-выдох. От настойчивой Клары не так просто избавиться, она предприняла последнюю попытку разговорить капитана:

– Берите, это я вам принесла почитать. А то вы все словарь мучаете. Отдохнете, отдых для здоровья полезен. И еще мазь я вам положила на койку, на ночь компрессы нужно на раны делать для заживления.

– Спасибо. – Снова лишь короткая благодарность.

От отчаянья Клара прикусила губу, резко развернулась и зашагала прочь. Она не привыкла к такому равнодушию, наоборот, хорошенькая медсестра слыла местной королевой красоты в госпитале, и у нее не было отбою от ухаживаний выздоравливающих рядовых и офицеров. Оттого равнодушие капитана Шубина к маленьким знакам внимания со стороны девушки било вдвойне по ее самолюбию. Глеб на секунду остановился, хотел было окликнуть Клару, понимая, что обидел гордую красавицу. И тут же остановил сам себя: у него нет времени на интриги, романы, каким бы милым ни было личико медсестры, что вьется вокруг него уже вторую неделю, он не откажется от своей цели – как можно быстрее восстановиться и вернуться на фронт. Пока немец оккупирует его родную землю, убивает тысячи невинных людей, нельзя давать себе слабину. От него, от военного разведчика, зависит, как быстро будут разгаданы планы немецких генералов и Красная армия сможет продвинуться вперед. Шубину, конечно, было стыдно, что приходится огорчать девушку, но если бы она видела то, что видел он во время своих вылазок за линию фронта! Распухшие, замученные голодом и холодом сироты, выжженные города и села, братские могилы с тысячами невинных людей – и все это результат оккупации немецкой армией советских территорий. После страшных картин массовой смерти, пыток невинных стариков, женщин у капитана Шубина была только одна мысль – бороться каждый день, каждый час, бить фашистов, гнать их прочь из родной страны. И пока не кончится война победой Красной армии, нет места ничему другому в его жизни.