– Я тебя хочу. Только тебя, другие больше не нужны. Пять минут тебе хватит, чтобы вещи свои собрать? – сзади за шею и к себе, накрывает своим таким уже привычно – безумным поцелуем. А она, по традиции, руками под футболку, к своим (уже своим?) любимым мышцам.

– Для чего мне вещи собирать, Кость? – с трудом, но отрывается. Продолжения хочет. Видно и по взгляду и по тому, как неохотно руки убирает. Смущается немного, что опять не контролирует себя. Ей, конечно, хотелось бы равнодушие показывать. Но тянет же. Никуда не денешься.

– Ко мне переездаешь.Вместе жить будем. У меня нет столько времени вызванивать тебя и бегать за тобой по всему городу,– в голосе равнодушие, а во взгляде едва заметное волнение. А вдруг откажет?

– То есть ты меня даже не спрашиваешь? – притворно возмущается. Никакой романтики, один прагматизм. А ей и не нужна от него никакая романтика. От него ей нужна сила, власть, дикая наглость, которая нереально заводит и тело, и ликующую сейчас душу, несмотря на разум, который из последних сил просит не доверять этому наглому дикому бруталу.

– Не спрашиваю. Потому что знаю, что ты тоже этого хочешь, – столько уверенности в голосе и взгляде, что не поспоришь. Действительно же хочет.

– Бесишь! – показать, что хотя бы пытается верить нельзя. Опасно. Но тем не менее Милена послушно идет собирать вещи.

Давно прошло шесть раз по пять минут, но Костя все еще ждет. Ждет еще десять минут и уезжает навсегда из ее жизни. Наглость наглостью, но если она не готова быть с ним, то силой не заставишь. Не в его правилах. Как бы он ее не хотел. Ну ладно, пятнадцать минут. Милена успевает подойти к его машине за минуту до окончания поставленного Костей самому себе срока. Мысленно выдыхает, вслух же:

– Что так мало вещей с собой взяла? Ты не на выходные ко мне едешь, на всю жизнь, – улыбается, убирая чемодан в багажник.

– Но я же смогу к себе ездить, если вдруг что-то понадобится? – в глазах едва заметное беспокойство. Черт, она его боится. А он всего лишь хочет быть ей необходимым. Ему не нужен ее страх, ему нужна она. Такая какая есть – своенравная, дико красивая, немного ещё наивная и тоже в чем-то дикая.

– Милен, – смотрит в серую глубину, стирая неповторимым голосом все ее страхи, – я не такой монстр, каким ты меня видишь. Да, я – наглый, самоуверенный, грубый. И я не изменюсь, просто … « хочу, чтобы мы верили друг другу. Хотя бы попытались, потому что без тебя мне даже дышать нереально трудно». Невозможно это произнести, просто не возможно, поэтому вслух только:

– Просто иди в машину, не беси.

Уже подъезжая к его красивому дому, Милена решилась взять Костю за руку. На этот раз он позволил и даже крепче сжал.

– Милен, сегодня уже поздно. Завтра съездим к твоим родителям?

– Зачем? – в глазах откуда-то паника.

– Познакомимся, – улыбается, пытаясь снять вдруг появившееся напряжение в ее взгляде, голосе, вообще она как-то сжалась что ли вся, будто он ударить ее хотел, – чтобы по-честному все. Родители же должны знать, с кем их дочь живет.

– В этом нет необходимости, Кость, – едва слышно и взгляд такой потухший стал.

– Почему?

– Им абсолютно все равно, что происходит в моей жизни, – в серых глазах до озноба знакомая боль. Он сам с такой вот уже шестнадцать лет живёт.

– Почему?

– Кость, – длинно выдыхает, в глазах уже слезы, – давай когда-то потом. Про себя же добавляет «когда мы сможем верить друг другу».

– Договорились, – мучить не станет. Возможно, когда-то сможет помочь пережить. И она ему тоже, – приехали. Добро пожаловать в мой мир, – иронично улыбается. Из машины ожидаемо не помогает выйти, чемодан оставляет в багажнике.

– Надеюсь, мы не пожалеем, – едва слышно произносит Милена, вкладывая свою нежную ладонь в его сильную протянутую руку.

– Все зависит только от нас, – также тихо отвечает Костя. Вся его брутальность спасовала перед страхом серьезных отношений. Непривычно.

– Вещи мои не заберешь? – мило улыбается девушка, почти наверняка зная ответ.

– У меня полный дом персонала, которому я плачу достойную зарплату, чтобы еще чемоданы самому таскать, – вот и вернулась и брутальность, и самоуверенность, и наглость. Таким он ей однозначно нравится.

– Экскурсия по дому или секс? – смеется, помогая ей снять пальто.

– Думаю, экскурсия, – такой манящий взгляд бездонно-серых глаз, что Костя мгновенно забывает обо всем, весь его мир сейчас – только одна Милена, – по твоему телу. В прошлый раз, не все досконально успела рассмотреть.

И нежными руками ожидаемо под его футболку, и сама первая целует так будто это все, что ей необходимо сделать в этой жизни.

За этот месяц с момента их знакомства искры между ними разожгли пожар такой степени, что эти двое либо в нем согреются, разрешив себе доверять друг другу либо сгорят. Сгорят, так и не узнав, что помимо страсти в этом мире существует еще и любовь.

К концу первого месяца совместной жизни у Милены и Кости на двоих было с десятка три разбитых тарелок, два мобильных с треснувшим экраном и один ноутбук, не подлежащий восстановлению, парочка показательно-истеричных уходов Милены. Дальше входной двери не доходила, все раны от ссор они лечили дико-огненным сексом. Но, несмотря на пожар между ними, жизни друг без друга они представляли, хотя все еще не научились верить и доверять, вроде как пробовали договориться сами с собой уступить другому, но боялись. Безумно боялись довериться и потом испытать всю ту боль, которую они в избытке видели на примере их родителей.

– Куда собралась, Милена? – Костя открыл входную дверь. Почти успела же выйти. Не пришлось бы объясняться.

– В клуб я собралась. И тебе добрый вечер, кстати, Кость, – девушка еще раз оценила свой внешний вид, осталась довольна. Сняла с вешалки шубу, готовясь надеть.

– Милена, – устало вздохнул Костя, – мы вместе живем, ты должна мне говорить о своих планах.

– Я уже сказала тебе один раз, что не собираюсь у тебя отпрашиваться. Я имею право на свою личную жизнь, – раздражение во взгляде, пальцы сжимают теплый мех.

– Я и не прошу тебя отпрашиваться, но в курс ты меня должна поставить, – лед в глазах Кости, а сильные руки отнимают шубу, которая летит на пол.

Началось.

– Я тебе звонила, ты не ответил, – пожала плечами Милена.

– Звонила и сказала – разные вещи, – в голосе раздражение, а во взгляде все равно восхищение. Какая же она сексуально-огненная. Ни за что он ее одну не отпустит, тем более в ночной клуб, – хочешь развлекаться – поехали вместе.

– Я с подружками хочу, Кость, – смотрит так, что у него дыхание перехватывает и сердце куда-то вниз, к небрежно брошенной шубе и ее ногам.

– Я вам мешать не буду, вы будете танцевать, я – смотреть.

– Нет.

– Что нет? – какие же у нее ноги – главная слабость Кости в ней – длиннющие да еще сапоги на нереальных шпильках, как только удается двигаться так легко и маняще.

– Я иду без тебя, с девочками, – Милена делает вторую попытку, поднимает свои меха, готовясь надеть. И ведь знает, как наклониться в своем коротком серебристом платье, чтобы у него уже окончательно снесло крышу. Поэтому соболь опять летит ко входу с нереальной скоростью. Следом за ним к двери летит уже Милена. Не так эпично, конечно, как шуба, Костя – сильный и с бешенным темпераментом, но никогда не причинял Милене физическую боль по-настоящему, а уж тем более ни за что бы не поднял на нее руку. На самом деле боготворил и ее, и ее тело, но как-то бороться с упорством и капризностью девушки надо. Прижимает Милену спиной к прохладному дверному полотну, обе ее руки поднимает над головой, фиксирует своей – не больно, но ощутимо сильно, второй рукой поднимает голову за подбородок, заставляя смотреть в глаза. У обоих во взгляде бешенство и чуть-чуть мольбы «Сдайся. Пожалуйста, уступи, я не справляюсь с собой».