Свалился я в мешок – там уже что-то лежало. Я ощупал: мерзлая звериная тушка и какая-то дохлая, довольно крупная, птица. Может, тетерев. Зашагал Рогатый – мешок раскачивается.
Очень мне все это не понравилось. Порылся я в карманах под шубой, нашел мультитул. Иришка надо мной все время смеется, что я ношу в карманах вещи на все случаи жизни. Но это, правда, очень удобно. Мужчина должен быть во всеоружии. Вынул лезвие, пропилил дырку в мешке и кое-как оттуда вывалился.
Плюхнулся с довольно большой высоты – хорошо, что здесь всюду снег. Сверху на меня до кучи мерзлый тетерев свалился – прямо по голове. Рогатый непорядок сразу заметил. Остановился, обернулся
– Ты зачем мешок испортил? – спрашивает. А голос у него – как будто обледенелые ветки друг об друга под ветром щелкают. Как он, интересно, без легких говорит?
– Ты куда меня тащишь?
– Строганину делать.
Я даже не стал спрашивать из кого. Думаю, что ответ меня не порадовал бы.
– Меня к вам из небесного чума прислали. Где Месяц живет. Сказали, поможете.
– Старуха Катгыргын, – Рогатый не спрашивал, а утверждал.
– Возможно. Она сказала вам мне помогать.
– Мы для старухи Катгыргын еду делаем.
Тут я сложил два и два.
– Это она вас обглодала?
– Да. И тебя обгложет. И ты по лесу будешь ходить, еду ей собирать. Старуха Катгыргын скоро весь мир съест.
Изложив местную эсхатологическую теорию, этот объедок поднял меня на плечо, положил поперек ключицы. Порылся в снегу, выкопал тетерева, взял за хвост и понес.
Надо было срочно что-то придумать, чтоб взорвать его убогий мозг, но в мою перевернутую болтающуюся башку ничего не лезло. Вместо этого я тупо попытался отделить его верхнюю конечность от тела, просунув лезвие мультитула в сустав. Но это было примерно то же самое, что тыкать ножичком в опору ЛЭП. Кости держались вместе не на связках и сухожилиях, а на волшебной силе.
– Не щекотись, – прощелкал мой терминатор, и встряхнул меня на плече: переложил поудобнее.
Нес он меня довольно долго, но я так ничего и не придумал. Вижу промеж его ребер, что подошли мы к чуму, даже точнее – к шалашу, потому что чум этот был покрыт корой и лапником. Какой уж лесная нечисть сумела, такой и построила.
Свалил меня мой носильщик на снег, и не успел я подняться, как из чума вывалила куча народа. Где они только помещались! Все костяные, только головы разные. Были даже три девушки с длинными косами. Я приободрился было, но как разглядел выражения их лиц, сразу увял. Звериные морды были хоть не такими выразительными. Какое счастье, что я точно знал, где находится Иркино тело, а то если бы увидел ее лицо среди этих – точно сошел бы с ума.
Костяк зверя средних размеров с узкой зубастой пастью (может, росомахи) схватил меня за плечи и прижал к снегу. Я попытался было перекинуть его через себя, но он был неподъемный, как конная статуя.
Обглоданные лисичка и зайчик с такой же небиологической силой зафиксировали мои ноги. Конечностями я шевелить не мог, но язык-то у меня двигался!
– Ребята, – говорю, – слушайте! Вы все неправильно делаете! Если вы собрались из меня строганину готовить, то тут нужен особый рецепт! Старуха Дрын-дын-дын велела меня посадить у костра в хорошем чуме, накормить-напоить, спать положить и оставить в одиночестве. Вот тогда…
Но говорить с этими зомби было все равно, что со сборочными роботами-манипуляторами. Не было у них функции голосового ввода, и дело свое они туго знали.
Да и язык у меня, честно говоря, к небу присох. А вы представьте: надвигается на вас толпа скелетов с оскаленными звериными мордами (и это еще цветочки, потому что бывшие человечьи лица – еще хуже), глаза у всех ледяные, мертво сверкают в звездном свете, а в кистях (или костях) зажаты ножи. Даже не профессиональные поварские ножи, а такие, которые нужны в первобытном лесу для выживания: острейшие, блестящие, как молнии и полумесяцы.
А в середине стоит Рогатый, как шеф-повар среди бригады менее квалифицированного персонала.
Бывшая милая козочка с косточками не толще куриных с профессиональной сноровкой вспорола мой сапог, и я почувствовал, как уплываю в милосердное небытие – наркоз-обморок.
Но далеко уплыть не удалось, потому что меня долбануло в грудь, дернуло за шею, потом завертело, бросило лицом вниз во что-то теплое и колючее. Я все время с ужасом ждал невыносимой боли, но ничего такого не произошло.
Глава вторая
Я лежал на животе и боялся шевелиться. Работали древние инстинкты: затаись и авось пронесет. Открыл глаза и увидел перед собой блестящие пайетки, как на подушке, которую Иришка купила на «Али-экспрессе». Пару наносекунд я был убежден, что проснулся, и предвкушал, как сейчас перескажу сон Иришке.
Перевернулся на спину. Разумеется, я не проснулся, поскольку это не был сон.
Среди северных декораций стояли девушки, наряженные и загримированные под чукчанок. Я лежал на блестящих подушках.
Девушки начали было что-то скандировать, но оставили свою речевку и заговорили разом:
– А где еще один? Боже, у него пояс на шее! Зачем вы сняли пояс? Где ваш второй? Пояс снимать нельзя!
И тут я вспомнил все.
– Ирка!!! – заорал я громче всех четырех девушек и вскочил. – Там осталась Ирка! Она без пояса! Ее надо спасать! Немедленно! Ее сожрут!
Рыженькая «чукча» подбежала ко мне и толкнула в плечи, чтоб вернуть на подушки:
– Не волнуйтесь! Все под контролем! Здесь работают профессионалы.
Кто-то сказал:
– Звоните Аделаиде Львовне!
И девичий голос, звенящий от волнения, выкрикнул в телефон:
– Аделаида Львовна! Три-восемнадцать! – наверное, это был код чрезвычайной ситуации.
Помню, я бессвязно объяснял случившееся, вскакивая и порываясь бежать спасать Ирку. Восемь рук меня гладили и обнимали, четыре голоса уговаривали, что здесь работают профессионалы и все будет хорошо, просто замечательно, просто великолепно и даже еще лучше. Что волноваться практически не о чем. В процессе я не заметил, как надел ботинки, принесенные кем-то и заботливо поставленные передо мной, а куртку я и без того не снимал.
Мне уже стало казаться, что я нахожусь среди девушек-мухоморов, когда из-за бутафорского тороса вышла коренастая женщина, прекрасно одетая и со сложной седой прической. Глаза у нее были циничные и расчетливые, но без вселенской скорби, в отличие от старухи Катгыргын. Женщину сопровождали спортивные ребятки недоброго вида.
На миг мне показалось, что повторяется сцена с Рогатым и бандой его поварят. Но это, конечно, только потому, что нервы у меня были в полном раздрае.
– Доложите обстановку! – приказала дама.
Девушки заговорили все разом и разом умолкли.
– Ты! – дама показала пальцем, и рыженькая «чукча» объяснила:
– Он вернулся один. Оба пояса висели на шнурке на шее. Поэтому возвращение получилось жестким. Говорит, что его девушка в процессе сказочной транформации обронила пояс. Он пошел ее искать, но не нашел. На него напали монстры.
– Вас предупредили, что пояс снимать запрещается! Вы нарушили договор, теперь мы не за что не отвечаем.
Глаза дамы сверлили во мне дыру.
Я открыл рот…и закрыл, не найдя слов.
– Но… она же… там, одна среди чудовищ. Вы понимаете? Какой договор? Надо спасать ее. Как можно скорее! – кое-как выдавил я, обводя взглядом неподвижные лица дамы и ее свиты. Сочувствия не выражало ни одно. Они выглядели, как скульптурная группа «Непреклонность», высеченная из гранита.
– Разумеется, мы спасем ее. Здесь работают профессионалы! Но претензий вы предъявить не сможете, – холодно отчеканила дама
Она беспокоились за репутацию фирмы, а вовсе не за Ирку.
– Да я похороню вашу контору, если Ирка не окажется здесь, на этом самом месте, живой и невредимой! – истерически взвизгнул во мне незнакомый прежде внутренний Хлестаков. Я аж вздрогнул от неожиданности – сам от себя такого не ожидал – и хлопнул рукой по подушке, показывая, где должна появиться Ирка. – Интернет взорвется, когда я про вас напишу! У меня канал на «Дзене», миллион подписчиков!