Относительно власти он говорит: почему у вас так поступают, и он говорит, что в центре власть желает хорошего, а на местах иначе поступают с вами…

С мест. Я хотел спросить, будет ли и дальше трудовая повинность применяться в сельском хозяйстве?

Кондров. Нет, он говорил, что все это нужно изменить вообще; как легковые перевозки пассажиров, то должны быть наемные лошади; как в Башреспублике, так и у нас должна быть выставка лошадей, которым и будет даваться фураж, а не так, как теперь: приезжают из деревни в деревню и требуют лошадей. Мы говорим, что не можем сразу наладить аппарат, чтобы и дрова пилить и возить, и пассажиров возить и все делать; говорим, что дрова пилить, так надо своевременно. И он спрашивал, когда удобнее крестьянину заготовлять дрова. И мы говорим, что в междупарье, а не зимой. В междупарье я могу напилить дрова и мне не потребуется ни одежды, ни обуви, а зимой совершенно это невозможно…

В. И. Ленин. Как крестьянина удовлетворить и что значит удовлетворить его? Откуда мы можем взять ответ на вопрос о том, как его удовлетворить? Конечно, из тех же самых требований крестьянства. Мы эти требования знаем.

Декрет ВЦИК 21 марта 1921 года

О замене продовольственной и сырьевой разверстки натуральным налогом.

…Разверстка, как способ государственных заготовок продовольствия, сырья и фуража, заменяется натуральным налогом.

Штрихи биографии

РЕЗКОСТЬ

Революция — время самых обнаженных, самых очевидных и непосредственных взаимосвязей. Мир хижинам — война дворцам. Кто не работает, тот не ест…

И случай, точнее, эпилог истории с заговором Локкарта, всегда воспринимаю как пример подобных взаимосвязей. Английский разведчик Локкарт поверил, что ему удалось завербовать командира артиллерийского дивизиона латышских стрелков, которые несли охрану Кремля, коммуниста Берзина. И английский резидент передает Берзину 1 миллион 200 тысяч рублей. Заговор раскрыт, а чемодан с деньгами Берзин вносит в кабинет Свердлова. Как поступить с ними? Яков Михайлович распорядился создать из этих денег фонд пособий семьям латышских стрелков, павших во время революции. Поймать Локкарта с поличным сумел командир латышских стрелков — пусть же и переданные ему средства будут использованы для того, чтобы поддержать семьи латышских стрелков. В другое время, при другой ситуации эти деньги, наверное, были бы заприходованы государствам вместе с другими средствами и использованы на другие нужды.

Ленин обронил однажды: «Не понимая дел, нельзя понять и людей иначе, как… внешне». Задумайтесь над этой фразой — она во многом раскрывает те принципы, на которых Владимир Ильич строил отношения с людьми, ту непосредственность взаимосвязей, которую всегда утверждал в работе.

Однако фраза о том, что, «не понимая дел, нельзя понять и людей иначе, как… внешне», написана Лениным в 1909 году. В тот период философские бои, которые вел Владимир Ильич, приобрели особую остроту, от их исхода зависела практическая деятельность партии. Ее марксистское ядро отражало непрекращающиеся атаки группировок, течений, оппозиций. Потому и закономерно вполне для тех времен правило, которым, по словам М. И. Ульяновой, руководствовался Владимир Ильич: мерилом в отношениях с людьми было — стоит человек на революционной точке зрения или свернул куда-нибудь.

Мы живем в иные времена, мы живем в обществе развитого социализма, где давно господствует марксистско-ленинская идеология. Справедливо ли проецировать в наши дни фразу, написанную почти восемь десятилетий назад? К тому же слова Ленина о сугубо деловом подходе в оценке людей, как может показаться ныне, не свободны от практицизма.

Представления о деловых качествах человека для Владимира Ильича были неотделимы от его нравственного облика. «В основе коммунистической нравственности лежит борьба за укрепление и завершение коммунизма», — писал Владимир Ильич. И не раз повторял: надо торопиться жить, чтобы все силы отдать революции.

Нравственное начало Ленин видит в работе по укреплению и завершению строительства коммунизма. Мы заняты этим же сегодня — вот вам и вывод: деловые качества людей неотделимы от их нравственного облика. Не станем, однако, устраивать поединок, в котором оружием служат цитаты. И без них нетрудно понять, что дело, которому посвящает себя человек, не может быть для него бездуховно: так или иначе оно отвечает его запросам, представлениям о жизни и о своем месте в ней, а следовательно, отражает и нравственный его уровень. В том, как служит человек своему делу — непосредственной революционной работе или хозяйственному строительству, против чего восстает и с чем готов смириться, как представляет себе благополучие и как совмещает с ним свои жизненные цели — во всем этом и раньше, и теперь, и во веки веков проявляются нравственные принципы — утверждаются не на словах, а в действии, не в застольной беседе и не в речах, произнесенных с трибуны, а там, где проходят они проверку на практике.

Эти нравственные начала особенно четко проявляются в той мере ответственности, которую принимает на себя человек за порученную ему работу.

Остановимся на одной лишь истории, начало которой было положено 13 сентября 1921 года выступлением газеты «Известия ВЦИК». В корреспонденции «Нищие миллиардеры» рассказывалось о том, что в начале 1918 года в Москву из Архангельска и Вологды эвакуировали металлургические грузы — около двух с половиной миллионов пудов. Они в беспорядке были выгружены в Симоновской слободе. «Под открытым небом вот уже третий год лежат без движения, разбросаны сотни тысяч пудов ценнейших цветных металлов и изделий: медь желтая и красная в чушках, кружках, прутьях, латунь, цинк, сурьма, олово, ферросплавы, никель, чугун, графит, алюминий, стальные полотна — около четырехсот тысяч штук, сортовое железо, транспортные принадлежности, точильные камни, различные инструменты, машины и др. Много гибнет от условий хранения. Многое расхищается от отсутствия учета и контроля», — писал корреспондент.

В конце статьи сообщалось, что разговор не окончен и в следующей корреспонденции будут приведены еще более впечатляющие факты. Спустя четыре дня газета действительно опубликует следующее выступление на эту тему. Но Владимир Ильич не станет его дожидаться. Ему было достаточно первого сообщения, чтобы тут же направить запросы, потребовать немедленных объяснений. Шаг за шагом находит он тех, кто должен ответить за эту дикую бесхозяйственность.

И вот записка начальника Центрального управления государственных складов ВСНХ И. К. Ежова. Он пишет Владимиру Ильичу, что не может принять на себя ответственность за положение, которое сложилось со складским хозяйством: этот вопрос, «казалось бы, раз десять доводили до конца», но результатов добиться так и не удалось, по-прежнему процветает ведомственная неразбериха.

Владимир Ильич пишет в свою очередь Ежову; «Но в том-то и дело, что ни разу Вы не довели дело до конца без «казалось». И через несколько строк снова повторяет: «Вы ни разу не довели до конца».

Довести дело до конца… Приходилось ли вам хоть однажды, вслед за жалобой или критическим сигналом, пройти в поисках виновных по ступеням управления, — скажем, от рабочего места, цеха и до союзных организаций? Кому приходилось, тот знает, как мгновенно образуется цепь объективных, а потом и оправдывающих обстоятельств. Каждое звено этой цепи вроде бы выполнило все, что предусмотрено служебными обязанностями, а значит, и не несет ответственности. И вот уже нет ни начала ни конца у этой цепи, и нет уже сил разомкнуть ее. И не будет — до тех пор, пока не пройдут по ней нравственные токи, пока не взглянешь на происходящее с позиций гражданских, а не канцелярских.

Довести дело до конца… По мнению Ленина, начальник Центрального управления государственных складов ВСНХ не может быть освобожден от ответственности («В волоките я не могу не винить и Вас»), поскольку не предпринял со своей стороны следующих шагов: