Восемьсот пятый день в мире Содома. Полдень. Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Силы

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский

С помощью гарнизону Брестской крепости вышла незадача. Из данных, собранных сканирующей сетью, следовало, что фаза активных боев закончилась несколько дней назад, и теперь сопротивление продолжают только одиночки и мелкие группы, определить точное расположение которых среди разрушенных укреплений методами орбитального сканирования невозможно. Зато четко и однозначной была полученная картина расположения на местности более-менее однородных групп людей с различными типами мышления.

Места концентрации немецкомыслящих контингентов (скорее всего, принадлежащих к личному составу сорок пятой пехотной дивизии и различным тыловым службам вермахта) обозначались на карте синим цветом и дугой охватывали крепость, частью занимая бывшие советские казармы, а частью располагаясь в палаточных лагерях. Местное население польского и белорусского происхождения было помечено изумрудно-зелеными и травянистыми пятнами, при этом белорусы по большей части к советской власти сохраняли нейтралитет, а вот поляки сотрудничали с немцами, считая их освободителями. И тут же, среди оттенков зеленого – густые синие кляксы вокруг Центрального и Полесского железнодорожных вокзалов. Но больше всего мое внимание привлекло ярко-красное пятно, обозначающее лагерь для советских военнопленных и интернированных гражданских лиц – то есть семей командиров и различных ответработников. Располагалось это небогоугодное заведение в километре к северу от крепости, сразу за линией железной дороги, и еще одно, совсем небольшое, красное пятно имелось в самом городе у железнодорожного депо. Вот и вся картина маслом в четырех цветах.

У меня даже кулаки зачесались. Если героический гарнизон спасать уже поздно, то за него следует отомстить, а лагерь военнопленных эвакуировать хотя бы в Артанию. К тому же Брест – это крупный транспортный узел, через который по шоссе и железной дороге к фронту непрерывно идет поток грузов, и разрушение его логистической инфраструктуры входит в круг моих ближайших задач. При взгляде на карту создавалось впечатление, что сам город – это не более чем рабочий поселок и административный центр, при мощном транспортном узле. Сначала у меня возникла мысль накрыть места компактного расположения германских зольдатенов депрессионно-парализующим излучением, а потом послать туда солдат генерала Багратиона с приказом поубивать всех германцев к чертовой матери – так же, как поубивали нукеров монгольских ханов и темников при разгроме летней ставки кагана Угэдэя.

Но потом я понял, что этот план весьма дурно пахнет. Подобного образа действий не поймут ни мои Верные германского происхождения, ни Небесный Отец, желающий вразумления и искупления грешника, а не его смерти. Ведь эти немцы самого начального периода войны на Восточном фронте под влиянием безнаказанности и вседозволенности не успели еще полностью развратиться и оскотиниться. Все это будет потом, а пока, как подсказывает энергооболочка, захваченных в плен советских раненых бойцов и командиров они не пристреливают на месте, а направляют в госпиталь. Секрет такой гуманности прост. Еще недавно сорок пятая дивизия вермахта называлась четвертой австрийской дивизией, а потому ее солдаты и офицеры в значительно меньшей степени пропитаны нацистским душком, чем соединения, сформированные на территории Германии.

И в то же время немыслимо перетаскивать руками в фильтрационный лагерь пятнадцать тысяч бесчувственных тел – именно такой остаток личного состава имелся в сорок пятой дивизии после потерь при штурме Брестской крепости. Внезапная ночная атака «Шершней» и встречный бой тоже не подходят, ибо так этих австрийцев можно только поубивать, а не пленить, да и мои ветераны Бородина при этом тоже понесут ненужные потери. Тут требуется придумать нечто такое, серединка на половинку, чтобы и волки были целы, и овцы сыты. Противника необходимо лишить возможности оказывать осмысленное сопротивление, и при этом он должен пойти в плен своими ногами… Собственно, задача решаемая, только операция уже не будет молниеносной, ибо с момента обработки парализаторами австро-германской биомассы до начала отправки пленных колоннами через порталы пройдет никак не меньше восьми часов, а всего дело может затянуться на половину суток, от полуночи до полудня.

С другой стороны, чего мне бояться? Никаких значимых сил, за исключением этой самой сорок пятой дивизии, у вермахта в окрестностях Бреста нет. Налет люфтваффе мне тоже не страшен. Когда в воздухе «Шершни», то господство в воздухе переходит к ним, и перестает работать главная фишка германского командования «вот налетят “юнкерсы” и все разбомбят». Для Брестской операции я назначил дивизию генерала Воронцова, а освобождать лагерь военнопленных должен будет разведбатальон капитана Коломийцева. Поиски генерала Карбышева пока отложены, ибо брать под контроль эту компанию удобнее после пятого числа, когда та присоединится к отряду майора Здорного, уже идентифицированного орбитальной сканирующей сетью с вероятностью девяносто процентов. По крайней мере, других таких крупных отрядов с высоким уровнем мотивации и боевым духом в указанном районе нет.

При этом надо учесть, что график движения на железной дороге довольнно напряженный, и за двенадцать часов на станцию Брест-Центральный может прибыть несколько эшелонов – как с запада, так и с востока. Из глубокого тыла в зону боевых действий доставляют маршевые пополнения, боеприпасы и топливо, которые расходуются просто в огромном количестве, а в обратном направлении везут раненых и «почту» – то есть различное добро, награбленное ненасытными белокурыми бестиями на временно оккупированных территориях. Советские войска при отступлении транспортную инфраструктуру не разрушали, поэтому уже на одиннадцатый день войны специалистам Дойчебана[4] удалось наладить бесперебойное движение поездов от границы до Ново-Борисова и Бобруйска, что и обеспечило быстрый успех дальнейших наступательных операций группы армий «Центр». Разрушение Брестского транспортного узла станет одной из предпосылок краха блицкрига, и для этого мне понадобится саперный батальон капитана Трегубова.

Что касается спасения продолжающих сопротивление остатков крепостного гарнизона, то сами эти бойцы из своих убежищ не выйдут ни при каких обстоятельствах, это орбитальное сканирование установить смогло. Настроение у них драться до конца – умереть, но не сдаться, постаравшись забрать с собой как можно больше врагов. Для их обнаружения в развалинах укреплений необходимо сканирующее оборудование высокого разрешения и малого радиуса действия. В галактической империи и у диких темных эйджел такие психосканеры устанавливают на космические шаттлы и истребители, а потому в Аквилонии они имеются не в одном экземпляре. А вот задачи перед мастерскими «Неумолимого» на изготовление подобного оборудования я пока не ставил, ибо больше полагался на свои способности бога войны. Пришлось идти на поклон к товарищу Грубину и товарищу Орлову, и они мне не отказали. Шаттл темного клана «Игла Мрака» будет находиться в моем распоряжении в течение трех суток.

С майором Агеевым и его темноэйджеловскими женами я знакомство уже имел, правда, в шапочном порядке. И вот теперь они сидят в моем кабинете вместе с молодым (тридцать один год) генерал-майором Михаилом Воронцовым, капитаном Виктором Коломийцевым, командиром саперной роты капитаном Трегубовым и Коброй. Кобра поздоровалась с аквилонцами вполне дружески, ведь она пробыла у них в гостях гораздо дольше моего, при этом капитан Коломийцев смотрел на темных эйджел с любопытством, а генерал Воронцов – с некоторой опаской, но без неприязни. Темные эйджел выглядят лишь чуть малость более экзотичными, чем мои бойцовые остроухие или госпожа Зул бин Шаб, а к ним мои герои-бородинцы уже привыкли. Госпожа Азилиен тоже внимательно рассматривала сидящих напротив людей, потом тихонько сказала что-то на ухо своему мужу, после чего тот кивнул.