— Очаровательно, родители были поклонниками Петрарки?

— Мама была поклонницей какого-то бразильского сериала, — усмехнулась Лара. К собственному имени она относилась двояко. С одной стороны, ей нравилось звучание, да и значение, но с другой, оно диковато сочеталось с фамилией и отчеством, а знакомые обычно считали, что Лара — это Лариса.

— Полагаю, у тебя очень много вопросов? — сказал Кристоф, протянув высокий стакан. Там плескалось что-то яркое, пахнущее летом, свободой и доступными фруктами. — Освежающий сок со льдом, — пояснил он, взяв себе такой же и устраиваясь рядом. — Тебе как больше нравится, ты задаешь вопросы, а я отвечаю или я рассказываю, а ты потом спрашиваешь, если что-то будет непонятно?

— А можно сначала один вопрос, а потом ты рассказываешь?

Спокойный, деловитый, но дружелюбный настрой Кристофа действовал умиротворяюще. Как-то глупо психовать, когда тебе спокойно все рассказывают, да еще угощают. Сок напоминал ананасовый, но с оттенком ванили. Очень понравился.

Кристоф поставил на стол кувшин с напитком, и долил в опустевшие бокалы.

— Тот кот, это ты? — спросила Лара.

— Я не кот, — рассмеялся он, — ни тот ни этот, ни какой-либо еще. А ты, значит, видела кота?

Теория, только что казавшаяся такой логичной, обрушилась с громким треском.

— Он меня сюда и привел. Коричнево-рыжий такой, пушистый.

— Думаю, тебя почтил своим вниманием один из духов острова. И, учитывая, что ты появилась в необычное время…

— Так, стоп. Думаю, именно в этом месте стоит перейти ко второму варианту и рассказать все по порядку. Обещаю не перебивать и быть само внимание.

Лара устроилась поудобнее. Дул легкий бриз, с берега доносился аромат глициний, а напитка в стакане оставалось еще достаточно, чтобы под долгий неспешный рассказ ощутить всю прелесть жизни.

— Если по порядку, то ты — вершитель. Время от времени во вселенной в мирах, что похожи друг на друга, но чем-то различаются, рождаются люди с особенными способностями. Художники, создающие живые портреты. Пекари, хлеб которых способен излечить болезнь. Шляпницы, умеющие запрограммировать в новой шляпке новую судьбу. Те, кто способен влиять на мир и судьбы людей в нем.

У Ларки так и завертелось на языке «как у Фрая?», но обещание сперва выслушать собеседника связало ей не только руки, но и рот. Пришлось терпеть.

— На самом деле название «остров Вершителей» довольно условное. Все, попадающие сюда, обретают способность понимать друг друга на каком бы языке они ни говорили. Наш собственный мозг подбирает максимально близкое значение для перевода.

«Вот и отлично, что со своим глупым вопросом не влезла, — с облегчением подумала Лара, — все-таки молчание — золото».

— Условно и само понятие «остров», потому что тут целый архипелаг. Все крупные острова имеют отдельные названия, а мелких так и вовсе не счесть. Острова притягивают вершителей, и время от времени у нас появляются новички. Вот как ты. Правда, обычно это происходит на закате, и кто-нибудь присматривает с воздуха, чтобы его встретить.

— Почему же меня не встретили? — все-таки не удержалась от вопроса Лара. — Я здорово испугалась поначалу. Особенно жутко было, что никого нет, будто остров вымер. Кстати, а где все жители?

— Ох, не привык я новичков встречать, — рассмеялся Кристоф, отбросив назад рукой спадающую на глаза челку, — ну смотри, раз ты появилась именно так, значит, того захотел сам остров, тем более что к тебе пришел один из хранителей. Почему — не знаю. Возможно, тебе суждено нечто великое.

— Что-то вроде «опозориться в первый же день, купаясь в неположенном месте и недолжном виде»? — фыркнула Лара и наклонилась, пряча лицо, которое, кажется, опять собралось залиться румянцем.

— У нас свободный остров, — подмигнул Кристоф, — и если тебе захочется еще искупаться под моими окнами в каком бы то ни было виде, я ничуть не против.

— Это не я, это все остров, — рассмеялась она в ответ. — И все-таки, где жители?

— На работе. Это все, конечно, не я должен объяснять. Но наши дома на острове особенные и существуют одновременно разных мирах. И днем обычно мы где-то мотаемся, стараемся сделать эту вселенную чуть лучше.

— А какая же работа будет у меня? — спросила Лара, немного огорчившись, что даже в раю нужно ходить на работу.

— А вот это тебе и предстоит узнать.

Судно ловко лавировало между множеством островов, усеявших море. Береговая линия напоминала японскую, где, по слухам, столько островов, что их до сих пор продолжают именовать и официально присоединять все новые и новые.

— И все-таки, как правильно называется твоя ласточка? — спросила Лара. Она перегнулась через высокие перила палубы и смотрела на белую пену, окружавшую борта.

— А тебе так уж обязательно это знать? Вероятно, в моем мире это было бы что-то вроде брига, — предположил Кристоф, пожимая плечами. — Но более правильным, думаю, стоит называть ее яхтой, несмотря на то, что главная моя функция не прогулочная. Я доставляю грузы, помогаю добраться из пункта А в пункт Б. Ну не надо, не надо так морщиться, — казалось, капитан немного обиделся, — может, скажешь, это грязная работа? Недостаточно творческая? — теперь он уже смотрел на Лару откровенно насмешливо и даже с оттенком неприязни.

— Нет-нет, — стушевалась девушка, — море, корабль, романтика. Мне кажется, это в духе настоящих приключений. Но наверное, если спросить у кого-то о мечтах, связанных с кораблями, он скажет, что хочет открывать новые земли или спасать прекрасных девиц, а не перевозить кокосы, — пояснила она, вспомнив сетку в кладовой.

— А если бы этот кокос был единственным лекарством для смертельно больного? Или какой-нибудь бедный ребенок из далекой северной страны мечтал бы получить его в подарок? А может образец мякоти кокоса, попавший в изнемогающий от голода техногенный мир, спас бы его?

Кристоф повернулся к перилам спиной, облокотившись и скрестив руки на груди. На Лару он не смотрел и той было ужасно неудобно. Вот вечно так — брякнет, не подумав, а потом жалеет и извиняется.

— Ты невнимательно слушала, когда я сказал, что вершители меняют судьбы людей. Даже если твоим призванием окажется чистить картошку, значит, это будет самая важная картошка в ближайших мирах.

Поднялся ветер. Он хлестко стучал по бортам, поднимая волны. Ларе стало неуютно и захотелось сойти на берег. Да, она повела себя глупо, но что ж теперь, за борт ее, как персидскую княжну? Обидно. Лучше отвернуться и рассматривать остров. Где-то он был пологим, заканчиваясь золотистым пляжем, где-то обрывался скалистыми уступами. Вдалеке виднелись дома.

— Ты хоть что-нибудь узнаешь?

Голос Кристофа звучал не особенно тепло, но и без той неприятной холодности, что выстраивает между людьми ледяные стены.

— Даже не знаю. С воды все пляжи выглядят одинаково. Но там была очень приметная башня с пятью углами, ты наверняка ее знаешь.

— Наверняка нет, — рассмеялся он, — если то место на самом деле было твоим, а как я понял, так оно и было, то оно появилось вместе с тобой. И пляж, и башня и все остальное.

— Но почему же тогда он меня не принял? Я ведь касалась таблички.

— Потому что, прежде чем принять права и обязанности вершителя, остаться жить на острове и вершить судьбы, ты должна понять, что отказываешься от своей прошлой жизни.

— Но как же… Семья, друзья? — голос Лауры охрип, глаза предательски покраснели. Вот именно поэтому в книгах герои всегда сироты или у них какая-то ужасная семья, и вообще нечего терять. Потому что в настоящей жизни оказаться перед таким выбором невыносимо.

— Они будут знать, что у тебя все хорошо, но ты живешь далеко и не любишь самолеты. Иногда вы сможете созваниваться, но не особенно часто. Иномирная техника здесь почти не работает.