Дважды, а по необходимости и трижды в день, все командующие чины собирались для обсуждения военной стратегии. Совещания проходили в одной из шахт, где разместился король.

Большинство солдат в период боевых действий обустраивались в земляных избах. Леопольд же устроился с комфортом даже под землей.

– Что-то много в последнее время приходится лазить по тоннелям, – ворчал Чарон, когда впервые спускался в слюдяную шахту, заваленную горной породой.

До подземных покоев короля приходилось пробираться по узким проходам при тусклом освещении ламп с зажженными в них свечами. Путь осложняли еще и уложенные вдоль стен упакованные в непромокаемую пленку пачки листовой слюды.

Временные апартаменты короля представляли собою две смежные пещеры. Их стены пестрели самоцветами, в арке между гротами желтым пятном выделялся цветок кислорода. Король получил его от Волфуорта. Герцог по возвращении из Скаженного леса передал Леопольду все образцы цветов, виденных им в лесу. Отдал он и плоды манцинеллового дерева, из которых изготовили яд для дротиков и уже успели успешно применить в нынешней военной кампании.

Одно из пещерных помещений служило Леопольду рабочим кабинетом, второе опочивальней. Король не был бы сам собой, если бы даже на войне не нашел себе полюбовницу. В шахте, в его спальне обосновалась очередная претендентка на звание королевы. Во всяком случае, очаровательная девушка надеялась на скорое обретение нового статуса. Леопольд, как и Чарон Волфуорт, с которым государь имел обыкновение делиться делами сердечными, знали, что этому никогда не бывать. Правитель любил в своей жизни одну единственную женщину – умершую жену.

– Никто не заменит ее место, – как-то сказал он Чарону. – Мой сын от любимой женщины – единственный наследник трона. Не хочу жениться более, не собираюсь плодить еще детей. Иначе кто-нибудь из них обязательно устроит заговор и захочет свергнуть наследника первой очереди. А я не могу такого допустить.

Когда-то Чарон не понимал подобной преданности давно мертвой королеве, но после знакомства с графиней Янссен он и сам слишком хорошо осознал, что значит любить одну женщину. Красавицы могут радовать взгляд, услаждать тело, но никогда не займут места в сердце, которое уже отдано одной-единственной.

От слюдяной долины северян удалось отогнать лишь спустя месяц. Командование противоборствующей стороны допустило опрометчивый шаг, захватив не всю разработку, а одну из шахт. Южане попросту закрыли выход из подземелья, заживо похоронив на глубине более ста метров большую часть войска захватчиков. Оставшимся отрядам пришлось уносить ноги.

Но война на этом не закончилась. Еще почти долгих три месяца армия короля Леопольда очищала Югтаун от вторженцев, в очередной раз выбивала северян с золотых приисков и не дала захватить карьер с никелевыми рудами. На море произошло две жарких схватки, где усовершенствованным благодаря графу Рикону боевым галерам южан удалось одержать безоговорочную победу над флотилией короля Севертауна.

Конец войне положил союз южан с эльфами. Если Западтаун и Востоктаун заняли выжидательную позицию, то эльфийское королевство однозначно приняло сторону юга. Северяне не смогли выдержать натиск объединенных войск и запросили мира.

Так и получилось, что после отъезда Чарона Волфуорта из Скаженного леса вернуться туда у него вышло лишь летом.

Эрнис уже забрал Аделину с сыном, а Чарону пришлось задержаться в столице по королевским делам.

Перед тем, как отпустить генерала в отпуск, Леопольд все же не забыл дать последнее напутствие.

– Чарон, дорогой, ты дерево-то поищи при оказии.

– Конечно, но не буду вас обнадеживать, милорд, – с непроницаемым лицом сказал герцог. – Думаю, шанс найти дерево иллюзий – мизерный. Лес путает и может вообще закрыть все тропы, погубить. Вероятно, так произошло с предшественником Доббина Модсли.

– Вот как? В Скаженном лесу можно сгинуть? – заволновался Леопольд, ведь он и сам планировал побывать там. – Пожалуй, я тогда не буду в лес соваться, – решил венценосец. – Не хочется исчезнуть в каком-нибудь зачарованном болоте.

Герцог видел, Леопольд погрузился в роман со своей новой пассией, так что и чудесные цветы государя сейчас не особо волновали, когда такой прелестный цветочек рядом. Он знал, позже правитель вернется к разговору о необыкновенном дереве. Но что Волфуорту помешает говорить все время одно и тоже – дерево иллюзий не найдено. А может, его и вообще в природе не существует?

– Роббин, я на несколько дней отбуду, – предупредил Чарон управляющего. – За время моего отсутствия смени ручку-гонг на более легкую.

– Непременно. Форму оставить прежней – голова черной птицы?

– Нет. Пусть будет медведь.

Когда герцог удалился, Роббин позволил себе легкую улыбку. Ему нравились те перемены, которые происходили с его суровым хозяином.

Скаженный летний лес существенно отличался от леса зимнего. Краски стали ярче, знакомые птички с ультрамариновыми перышками пели звонче, густой запах смолы смешивался с ягодным, грибным. Нереально красивые бабочки заставляли останавливаться и рассматривать дивные узоры их крыльев. Бесчисленные солнечные лучи просачивались сквозь деревья, заливали апельсиновым светом каждую веточку, каждый листик, каждый лепесточек. В прозрачном ручье резвился лис. Чарон вспомнил свое первое появление в заснеженном лесу, тогда он тоже увидел лиса.

На этот раз герцог направлялся к восточному поселку пешком. Компас ему не понадобился. Отчетливая тропа открывалась всего одна и вела по знакомым местам.

Поселок встречал насыщенными звуками леса, но не голосами людей.

– Где все? – всматривался Чарон в уютные домики, так похожие на пряничные.

Радостное чувство предвкушения встречи сменилось липким штормовым волнением. Почему нет скаженных? И звери не встречают.

Герцог побежал к домику Бригитты, толкнул, как всегда, незапертую дверь и…никого не обнаружил. Ни девушки, ни ее вещей.

– Потерял кого?

– Где она? – не оборачиваясь, глухо спросил Волфуорт.

– Ее здесь нет.

– Это я и сам вижу, – взорвался Чарон. – Модсли, говори, где она, иначе я тебя сейчас прибью.

– А разве твой дружок не предупредил тебя, что Бригитта перебралась в другой дом и поселилась там не одна?

– В другой дом? Не одна? – процедил герцог.

Убью, – думал он. И ее, и того, кто посмел отобрать у него девчонку. А Эрнис ему ничего не сказал. Друг называется! Аделина наверняка злорадствует. Хотя, какое ему дело до рыжеволосой змеи.

– Она со своей подружкой жила, пока та здесь пряталась, – сжалился Доббин над герцогом.

– Задери тебя медведь, – выдохнул Чарон.

– Испугался, да? – рассмеялся Доббин.

– Никогда не влюбляйся, Модсли, – посоветовал парню Волфуорт. – Я за всю свою жизнь столько не нервничал, сколько с тех пор, как эту чертовку в юбке повстречал.

– Она на речке, – не стал больше томить Доббин влюбленного герцога. – Они все там. Купаться ушли.

– А ты почему не пошел?

– Дров хочу нарубить, пока Геральда нет. Старик слишком активно помочь норовит, боюсь, как бы пальцы себе не отрубил. Да и ушастый советами своими достал, он сегодня из себя дровосека изображает.

– Ясно, – улыбнулся Чарон.

– Дорогу найдешь? Или проводить тебя? – заправил Доббин за уши непослушные каштановые вихры.

– Я помню, как к реке пройти.

Герцог не стал сразу спускаться к воде. Остановился у склона, фактически спрятался под изогнутыми ветвями ивы.

На берегу валялись скомканные полотенца и разномастная обувь. Дед Геральд дремал с удочкой в руках. Даниэл и Хемери что-то сооружали из мокрого песка. Хан загорал. На его голове пристроился Джоан, а на груди Эллочка. Большинство скаженных плескались в воде. На многих были надеты спасательные круги. Поодаль от людей ныряли и поднимали фонтаны мелких брызг медведь с тигром.

Желанная герцогу девушка в ярко-синем купальном костюме устроилась на надувном матрасе. Глаза ее были закрыты. По обе стороны от графини примостились Изабель и Молли. Разноцветный матрас покачивался на воде, эльфиички лениво переругивались между собой, Бригитта щурилась под знойными солнечными лучами и глаз не открывала.