– Обожглась? – с тревогой в голосе спросил он.

Из глаз Бригитты полились слезы, хрупкие плечики задрожали. Ожоги стали последней каплей всех ее душевных переживаний. Фитилек тлел, теплился, медленно набирал обороты и наконец подобрался к зоне возгорания. Девушка утирала кулачками влажные дорожки с лица, но они вновь появлялись.

У Чарона от ее слез, от осознания того, что ей больно, бухало и рвалось в груди.

– Это поможет? – достал он из кармана своей дубленки лепесток фиолетового цветка от хвори. Чарон теперь всегда носил его с собой, после того, как однажды увидел девушку заболевшей.

– От ожогов цветок не помогает, – нарисовался возле очага переполоха Хан. – Поможет капустный лист.

Герцог отобрал у мага кочан капусты и принялся отрывать от него листы. Сам прикладывал их к обожженным местам и закреплял бинтом, нашедшимся на кухне у Хемери.

Когда он закончил, Бригитта все еще плакала. Чарон собирался наорать на глупых эльфиек. Но его остановило довольное выражение на лице друга.

– Суровый генерал Волфуорт влюбился.

Хотя Эрнис произнес слова без звука, просто открывая рот, Чарону не составило труда догадаться о том, что он говорит.

– Я не смогла устоять перед платьем лавандового цвета, – донесся до его ушей сладкий голосок Изабель.

– Розовый тебе больше идет, – пропела Молли.

– А вот и нет!

– А вот и да!

– Ты специально так говоришь, чтобы я оделась в розовое и никому не понравилась! – наступала Изабель на рыженькую подружку.

– Брысь на кухню! – рявкнул на них Волфуорт.

– Хан, объявляю тебе благодарность за спасение Бригитты, – поднял Даниэл кружку, источающую аромат коньяка.

Эрнис не выдержал и засмеялся в голос.

Чарон вздохнул и обнял Бригитту.

– Не плачь, пожалуйста. Все будет хорошо.

Рано утром провожать мужчин высыпал весь поселок. Генерал собирался уехать по-тихому, но Геральд, которому он накануне оставил список поручений для всех, всем и разболтал об отъезде вождя.

Хемери помогал Эрнису впрячь лошадей в сани. Лорик уже пятый раз подавал Чарону лапу. Из-за настырного медведя Волфуорт никак не мог попрощаться с Бригиттой. Девушка стояла в сторонке и притворялась, что ей все равно.

Герцогу все же удалось отвязаться от берложника, сунув ему в пасть хрустящих сухариков.

– Ты будешь здесь в безопасности, – приблизился он к графине. – Я позабочусь о твоих родителях и братьях. На время войны перевезу их в гостевой дом при дворце. Там им ничто не будет угрожать.

– Чарон, прошу тебя…, – она не договорила, но он прекрасно понял. Девочка волновалась, что выдала ему тайну леса.

– Бригитта, я не могу тебе ничего сейчас обещать, – наклонился он к ней так, что их губы почти соприкасались.

Она не отступила, не отшатнулась, гипнотизировала его своими голубыми глазищами.

«Суровый генерал Волфуорт влюбился», – крутились в голове Чарона слова лучшего и единственного друга. Он не мог насмотреться на нее, не мог не представлять ее в своих крепких и жарких объятиях, не мог не мечтать о том, что когда-нибудь она тоже полюбит его.

Герцог обнял девушку. Поцеловал в губы, не смущаясь многочисленных зрителей. Увлекся и целовал свою ненаглядную долго, дурея от ответного желания Бригитты, оттого, что она сама прижималась к нему, сама обнимала его своими нежными ручками за шею, целовала в ответ. Эрнис не прав – генерал не влюбился, генерал пропал окончательно и бесповоротно.

– Горбуна тоже выпустишь? – поинтересовался Лаварэнц.

Мужчины только выбрались наружу и укладывали муляжные головешки в камине так, чтобы замаскировать внутреннюю отодвигаемую стенку.

– Кто-то должен за лазом присматривать, – отряхнул герцог грязь с одежды. – Предполагаю, дни, проведенные в темнице, навсегда отбили у горбуна желание связываться с таблетками безумия. А так, пусть сидит у себя дома и докладывает в ведомство обо всем подозрительном. Будет нашим агентом.

– Я взял твою карету. Надеюсь, ты не против? – вывел Эрнис из крытого навеса пару лошадей.

– Правильно сделал, – уже заметил Чарон во дворе дома горбуна свой любимый двухместный экипаж, обитый черным бархатом и украшенный фигурами черных птиц с пронзительно желтыми зрачками.

Лаварэнц споро управился с упряжью, и вскоре карета быстро проносилась по заснеженным улицам Югтауна.

– Сразу во дворец?

– Нет, заеду домой вначале, – перед встречей с королем Чарону требовалось сменить одежду.

– Я тогда не буду тебя ждать, – предупредил Эрнис.

– К Аделине торопишься?

– Конечно. Она переживает, как все пойдет. Мы оба переживаем.

И герцог переживал. Только не за Аделину. Волфуорт размышлял о том, надолго ли ему предстоит разлучиться с графиней Янссен. Он уже скучал по ней.

Управляющий встречал его во всеоружии – дом блестел чистотой, из кухни тянуло ароматом отварной белой фасоли.

– Роббин, я ненадолго, – предупредил Чарон. – Переоденусь и во дворец.

– Рад, что вы вернулись, милорд, – не кривил душой управляющий. Несмотря на некоторые закидоны, генерала он уважал.

– Ненадолго, – вновь повторил герцог. – Вскорости предстоит поход. Не знаю сколько буду отсутствовать.

– Неужели северяне собираются нарушить мирное соглашение? – догадался Роббин.

– По всей видимости, собираются, – подтвердил герцог, так как данная информация не являлась военной тайной. О притязаниях соседей на спорные территории и без того все знали.

– Не сомневаюсь, милорд, под вашим руководством войско Югтауна несомненно ждет успех.

– У меня с северянами свой счет, – обронил герцог.

После резни в его родном городе и гибели родителей он испытывал особую неприязнь именно к этому народу.

– Вот еще что, Роббин, – распорядился Чарон перед тем, как идти по своим делам. – Повесь в моем кабинете напротив рабочего стола.

Он передал управляющему портрет его и Бригитты, нарисованный Саяном.

– Непременно, – аккуратно взял управляющий из рук герцога красочное полотно.

В резиденцию короля Чарон отправился пешком. Зиме пора бы идти на убыль, но белые хлопья никак не угомонятся и снега вокруг столько, что дороги едва проходимы. Двоим встречным на одной тропе не разойтись, кому-то приходится проваливаться в сугроб. Конечно, не герцогу Волфуорту. Стоило прохожим только завидеть его долговязую фигуру, все сами отступали. А он и не замечал особо никого. Вспоминал необычные тропки Скаженного леса, стелющиеся перед ногами гладким утрамбованным настом. Даже лыжня там выписывалась перед глазами и скользить было легко и необременительно, а тут в городе попробуй-ка при таком снеге встать на лыжи – увязнешь до самых колен вместе с сапогами и лыжами.

Прежде чем посетить дворец, он сначала заскочил к знакомому фермеру, затем в продуктовую лавку, откуда ему в дом доставляли большую часть съестного.

Леопольд встретил его радужно.

Кому-то, кто близко не сталкивался с правителем Югтауна, могло показаться, что сорокасемилетний король обычный прожигатель жизни. Возможно, со стороны так и выглядело. Венценосец, рано овдовевший, вел увлекательнейшую личную жизнь. Путешествовал по всему свету со своими любовницами, любил устраивать маскарады, карнавалы и шумные кутежи. Образ весельчака и распутника ошибочно воспринимался противниками Югтауна за слабость. Чарон знал короля настолько хорошо, что отлично понимал – все богатства, доступные королевству, прежде всего территории с залежами слюды, никеля и золота – заслуга Леопольда. Правитель был отличным стратегом. Самым лучшим. Благодаря этому качеству, он и смог прекрасно обустроиться на троне. Просчитал, что незачем тащить весь воз на своих плечах, подобрал в каждое ведомство талантливых управленцев, преданных короне. Те и управляли, а король наслаждался жизнью, при необходимости внося коррективы в действия помощников.

Волфуорт рассказал государю о подслушанном разговоре на складах северян.

– Говоришь, золотые прииски? – прищурился король. – Это весьма ценная информация, Чарон. Северяне уже неделю как подтягивают силы к слюдяной долине. И пойманные шпионы вели речь о слюде. Так и я туда гарнизон дополнительный направил и дозор усилил. А выходит, это обманка.