— Это самая современная комната в доме, предназначенная для меня и моего младшего брата, когда мы были детьми. Консоли, вероятно, довольно устарели, но там должно быть много фильмов на выбор.

Она качает головой, другой рукой прикрывая рот, как будто пытается подавить смех, и я игриво смотрю на нее. 

— Что?

— Ты же понимаешь, что это абсолютно нелепо, правда? — Саша поджимает губы, ее глаза искрятся юмором. — Весь твой дом и все, что его окружает, настолько же отвратительно, насколько и великолепно.

— Да, — уверяю я ее. — Мои родители были экспертами в том, как быть экстравагантными и элегантными одновременно. Однако они никогда бы никому не показали эту комнату. Это было очень неловко, и вызвало настоящую ссору между ними, поскольку мой отец считал это легкомысленным. По крайней мере, для меня стало настоящим открытием, что моя мать действительно любила нас. Она пыталась придать нам немного нормальности, где могла.

— Итак. — Саша ставит свою тарелку на кофейный столик и подходит к полке с фильмами. — Что ты хочешь посмотреть?

Я пожимаю плечами. 

— Выбирай что угодно. Я, наверное, видел большинство из них.

Она наклоняется, и мне приходится отвернуться, чтобы не пялиться на ее задницу. На ней штаны для йоги, которые облегают ее так, что я знаю, это совершенно нормально, но я чувствую себя непристойно, просто глядя на нее. У меня пересыхает во рту, когда я изо всех сил пытаюсь выкинуть из головы воспоминание о том, какой ее идеальной была попка в моих руках, и мне требуется вся моя сила воли, чтобы не подойти к ней, не прикоснуться к ней снова просто так.

Самое сложное в том, что я знаю, что если бы я это сделал, она бы этого захотела. Она бы это поощряла. Единственный, кто нас останавливает, это я.

— А как насчет этого? — Саша оборачивается, держа в руках экземпляр — «История рыцаря» я никогда не видела этот фильм.

— Тогда нам определенно стоит посмотреть его. — Я опускаюсь на диван, придвигая поближе широкий, тяжелый деревянный журнальный столик. — А когда мы закончим с ужином, я схожу за бутылками вина, о которых тебе рассказывал.

Саша берет свой бокал, деликатно нюхает его. 

— Это не из поместья?

— Честно? Я не знаю, что Джиана выбрала в пару к ужину. Скорее всего, так и есть. Но я уверен, тебе понравится моя авторская подборка. — Я подмигиваю ей, прежде чем у меня появляется возможность подумать о том, что я делаю, и остановить себя, и ее щеки покрываются мягким румянцем.

— Звучит идеально. — Саша присаживается на край дивана. — Это почти как…

Она замолкает, но я уже знаю, что она была близка к тому, чтобы сказать. Свидание. И это так. Для двух людей, которые знали друг друга раньше, переход ко второму свиданию кажется самым естественным, от свидания в ресторане до шикарного ужина перед домашним кинотеатром. Если бы я действительно планировал свидание с Сашей, я не смог бы сделать лучше. Но, конечно, мы оба знаем, что это не так. Мы просто пытаемся пережить наше пребывание здесь как можно лучше, не загоняя себя в одинокие, противоположные концы дома. Лично для меня это попытка продолжать защищать Сашу, быть ее другом и доверенным лицом. Это значит быть рядом с ней, даже если это не совсем так, как хочется кому-либо из нас.

Саша прикусывает нижнюю губу, наклоняясь вперед, чтобы откусить кусочек от своей еды, когда я встаю, чтобы поставить фильм и запустить его. Следующие полчаса или около того мы расправляемся с едой в дружеской тишине, наслаждаясь фильмом.

— Ты уверен, что не возражаешь посмотреть то, что видел так много раз раньше? — Саша спрашивает, в третий раз, когда я повторяю хорошо известную реплику или смеюсь над шуткой еще до того, как она полностью слетела с губ персонажа.

— Нет, определенно нет, — уверяю я ее, допивая свой бокал вина. — Я люблю смотреть фильмы, которые я знаю, а кто-то другой нет. Это все равно что заново переживать это в первый раз. Это действительно захватывающе. Пока тебе это нравится.

— Мне это нравится! Я думаю, это весело. Я просто хотела убедиться, что тебе тоже… — Саша замолкает, ее зубы снова впиваются в нижнюю губу, как раз перед тем, как она доедает остатки еды. — Тебе не обязательно…

Она снова замолкает, и мне кажется, я знаю, что она собиралась сказать. Я всегда чувствую себя так с ней, как будто я могу закончить ее предложения, как будто я знаю, о чем она думает, просто взглянув на нее.

— Я здесь, в этой комнате с тобой не потому, что чувствую, что должен быть, — мягко говорю я ей. — Я здесь, потому что хочу быть здесь. Мой день становится ярче, когда ты его часть, Саша. Так было всегда.

Я слышу, как у нее слегка перехватывает дыхание.

— Тогда почему… — она тяжело сглатывает. — Неважно, я уже знаю ответ на этот вопрос.

Фильм все еще воспроизводится в фоновом режиме, но никто из нас его больше не слушает. Я вижу только ее.

Ее красивое, нежное лицо, на которое я никогда не устану смотреть. Ее губы, похожие на лепестки розы, которые я так легко могу вспомнить на ощупь, прижались к моим… к каждой частичке меня. Ее мягкие волосы, которые струились по моим рукам, по моему лицу и груди точно так же, как это было в моих снах.

Мне больно смотреть на нее. Я достигаю цели, и в этот момент мне так сильно хочется поцеловать ее, что это ощущается как физическая боль. Я чувствую, что вот-вот дотянусь до нее, и если я это сделаю, я знаю, что не остановлюсь. Мы окажемся в клубке тел на этом диване, как подростки в самой роскошной берлоге в мире, и я не смогу сдерживаться.

— Я собираюсь… — Я прочищаю горло, вставая, чтобы взять наши тарелки. — Я схожу за вином.

— Хорошо, — тихо говорит Саша. Я слышу нотку разочарования в ее голосе, и это снова дает мне понять, что она может читать меня так же легко, как и я ее, что она знала, о чем я думаю.

Не проходит и минуты, чтобы я не чувствовал, что мы с ней – две части одного целого.

Зная, что я не могу заполучить ее, я чувствую, что это самая жестокая шутка в мире.

8

САША

За исключением того факта, что это не свидание, что нет никаких шансов, что Макс поцелует меня в конце вечера, и что каждый второй день, как сегодня, и такая ночь, как эта, будут очередным не свиданием, сегодняшний вечер идеален. От проскальзывания в кинозал, как провинившиеся дети, до кино и ужина, до бутылок вина, которые Макс приносит вскоре после напряженного момента между нами и плавно откупоривает, все это похоже на сон. Разница лишь в том, что, если бы это был сон, Макс поцеловал бы меня перед уходом. Возможно, он все еще целовал бы меня сейчас, а не разливал вино по бутылкам. Каждый момент между нами наполнен этой потребностью, и мне приходится глубоко вдохнуть, напоминая себе о том, что он сказал в самолете.

Эти слова причинили боль, но я не могу обвинить его в том, что он выразился неясно.

Макс протягивает мне бокал, фильм забыт на заднем плане, теперь только шум. 

— Сначала попробуй это, — говорит он. — Начнем с сухого и перейдем к более сладкому.

Я нюхаю его, вдыхая аромат. На самом деле мне очень нравится вино, и я испытываю трепет волнения при мысли попробовать что-нибудь приготовленное из того же винограда, на который я ездила смотреть сегодня, с того же виноградника, где, возможно, мне удастся помочь Максу собрать урожай через пару месяцев. Это ощущение интимности и уюта, и я стараюсь не давать волю своему воображению, когда делаю первый глоток, стараюсь не думать о нас с Максом, вместе управляющими виноградником и винным бизнесом.

— О…это очень сухо. — Я слегка кашляю, моргая. — Наверное, слишком сухо для меня.

Макс смеется, делает глоток из своего бокала и кивает в знак согласия, кривя рот. 

— Вообще-то я предпочитаю сухое вино, но это… это уж слишком. — Он отставляет его в сторону и тянется за другим стаканом. — Как насчет этого?