Воткнутый в мрачный закуток под пешеходной галереей клуб пропах никотином, травкой и ядрёными ароматизаторами вейповых заправок. Полуподвальное помещение будто сплющили сверху и растянули по горизонтали, отчего люди, закованные в синтетическую кожу и мотоциклетные щитки, казались сборищем мифических горных троллей. Ещё больший сюрреализм картине придавали то и дело мелькающие в толпе искажённые. Высокий парень совершенно открыто сверкал костяными наростами на скулах и затылке, мимо ссорящихся из—за отдавленного хвоста двух шерстистых громил Лайт едва смог проскочить, машинально бормоча извинения.
Шаря взглядом по толпе, он тщетно пытался выцепить из пестрящей нашивками и тату толпы хоть кого—нибудь, кто был—бы похож на черноволосую девушку с цветной прядью. "– Если конечно она ещё не перекрасилась". – Мрачно вздохнул он, при взгляде на барменшу с ярко—фиолетовым ирокезом. Несущая признаки возраста женщина в чем—то похожем на кожаный корсет под драной джинсовкой шевельнула губами.
– Что простите?
– Совершеннолетний?! – Повысила та голос, перекрикивая сдобренную звуками хриплой гитары толпу. Лайт закивал и ткнув на почти неразличимый в темноте пункт меню показал один палец.
Выбранный напиток пах чем—то химозным и холодил руку через стенку металлического бокала.
– Эй? – Так и не решившись пить непонятно что, обратился он к безобидному на вид, по сравнению со шкафоподобным громилой у кофейного автомата, подростку, цедящему чайного цвета жидкость из алюминиевой стопки за столиком рядом. – Маска сегодня не появлялась?
– А? Кто? – С визгливой как несмазанные качели хрипотцой отозвался подросток, сдвигая на лоб массивные очки—консервы. Под почти бесцветными глазами у него залегали такие насыщенные круги, что Лайт невольно подумал о восставших мертвецах.
– Светлая кожа, волосы чёрные, фиолетовая прядь! Аномалка! – Вновь повысил он голос.
– Таких дохуя! Ты байк опиши! – Отозвался подросток гипнотизируя взглядом его бокал.
– А у неё он есть?
– Ты откуда сюда припёрся?! Тут почти у всех есть, не знаешь байка – не найдешь и хозяйку короче.
Музыка сменилась на что—то акустическое и стало можно слышать друг—друга не пригибаясь на расстояние перегара.
– Она ещё курит. Тонкие такие, вишней пахнут, как жвачка.
– Бля, ну и начал бы с этого. Эй, Хребтина! Хребе—ет! – Подросток заглотнул остаток шота и подцепив испачканными в машинном масле пальцами подтаявший кубик льда, швырнул его в мутанта, кожаную куртку которого прорвал изнутри ряд толстых полупрозрачных шипов. Между остриями сверкнул короткий разряд и байкер поднял голову, отрываясь от голосмартфона в котором что—то писал несоразмерно тонким в его пальцах стилусом.
– Жмурик, ты охренел?!
– Кто у нас вишнёвой ароматкой дымит!? Знаешь!? – Проорал, пытаясь перекрыть назревающую в конце зала перепалку, подросток.
– Никс, Демон и Бродвей ещё! – тоже повысил голос Хребет. – А тебе нахрена!?
– Да не мне, спрашивают тут. Эй, ты кто кстати?
Ответ спрыгнул с языка прежде чем Лайт успел его обдумать. – Волк.
Шум в зале как раз приугас и голос стража прозвучал неожиданно громко.
– Опять? Да вы новички заебали уже под этих айдолов с верхнего косить. Корги будешь, раз такой оригинал. – Проворчал Хребет, вновь утыкаясь в экран.
В спину красного от возмущения Лайта прилетел острый локоть. Радостно гогочущий Жмур отсалютовал уже другим, тоже металличесим бокалом. И вдруг посерьёзнев опёрся на плечо стража и зашептал. – Никс там, на сцене, только ты если что на улице с ней говори, окей? Мне кровь с потолка отмывать не в кайф ва—аще вот.
Кивнув, Лайт нырнул в сторону протянутой Жмуром руки и только протолкнувшись сквозь первый ряд толпы вспомнил. "– Чёрт, он же взял мой напиток!" Женский голос запел разборчивее.
– Невозможна любовь к вставшим перед тобой
Закрывать бесполезно ладонью огонь
Смысл жизни нащупан тонкой полой иглой Бездна смотрит в ответ, но Икар упадёт.
Его крылья облезли, этот мир ещё мёртв!
То что Жмур назвал сценой на деле оказалось сложенными друг на друга поддонами под накинутым сверху куском пластика. Протолкав себе путь через качающуюся в такт песне толпу, страж увидел знакомого цвета прядь. Гитаристка выбила несколько мелодичных рифов. И дёргая ногой в такт метроному запела вновь.
– Я болталась в петле, я топилась в реке,
Но судьба моя спец по П.П. и С.Л.Р.
А стрелы амура, пронзают сердца ядом гиблых идей.
Уводя колеёю бессмысленных дней
Тех кто копит на гроб, но уже сам гниёт.
Этот мир ещё мёртв, этот мир ещё мёртв!
Николь слабо напоминала себя в огромных красно—розовых очках, без маски и без укрупняющего силуэт пальто. Но и та часть лица что он запомнил и голос были точь в точь те, что и в день, когда Стражи потеряли аномального ребёнка. Руки в доходящих до локтя беспальцевых перчатках взяли длинный мелодичный перебор. На открытых взглядам плечах теснились разномастные татуировки, набитые так густо что перекрывали друг—друга.
– Бесполезно взывать к поглощённым толпой
Кто зассал прикурить путеводной звездой.
Выход из лабиринта слепой не найдёт.
Тот кто не жил – не может быть мёртв.
Блики развешанных позади сцены диодных лент на очках прятали глаза, но колкий будто нож у горла взгляд отозвался холодом в зоне контактной пластины. Что—то сказав диджею, наёмница сунула гитару парню в блестящей от количества шипов косухе и растворилась среди людей.
Лайт брыкнулся, пытаясь вырвать заграбастанные вместе с одеждой волосы. Мгновение спустя его вытолкнули в дверной проем, за которым была только слепящая белизна и удар затылком о стену, осыпающейся рыжеватой от сырости штукатуркой. Бионические когти пригвоздили к стене, сгиб ладони врезался в горло, задирая подбородок так что пришлось встать на носки.
– А я надеялась пиздец минует. – Проворчала Николь, взглядом сканируя на предмет спрятанного оружия. Рукоятки от энерго—клинков она демонстративно зажала в свободной от стража руке. – Птичке вздумалось уронить этот клуб двадцать семь для тех кому за сорок? Где остальные?!
Цепляясь за кибер—руку он выдохнул на последних запасах кислорода. – Я один! Переговоры!
Давление на горло ослабло, но она и не думала убирать когти. – И кто, блять, тебя послал? Колись!
Нужные слова как назло затерялись в памяти. Отчаянно сожалея что не может заглянуть в текст он сказал первое что подсказала интуиция. – Ты правда Одарённая?
На мгновение лицо Маски тронуло удивлением, но тут же вернулось в безразличному презрению. – Это чё за диалект? Я на негородском эсперанто не шпарю.
– Fù—yǔ Lì—li—àng, – Произнёс он по слогам, старательно воспроизводя китайскую речь. Лицо наёмницы немного прояснилось. – А—а, эта хрень. Костюмчиков уже не хватает?
– Мы справляемся! Просто сенсей хотел сказать что с твоей помощью будет проще.
– Ну и скажи ему чтоб шёл нахер. Я красному придурку скорее жопу надеру.
– Феникс не сенсей, он Старший.
Закатив глаза, наёмница проворчала. – Да чтоб я вас, слева направо различала. Имя то у него есть?
– Обито—х—х—!
Пальцы разжались, выпуская стража из придушенного состояния.
– О—би—то? Ты не оговорился?
Лайт кивнул, наблюдая как её очки не могут спрятать толи злость, толи страх. Медленно качая головой, будто споря с невидимым собеседником, Николь прошлась вдоль гаража, бормоча. – Да ладно, может ёбаный тёзка? Ты тоже не одна со своим именем ходишь. Быть, сука, не может!
