Нужно было делать керны и ступки, строить каменные фундаменты для домов, которые теперь стали постоянным жильем, гончарам требовалось оборудование для формовки и обжига сосудов. Специализация увеличивала спрос на определенные типы инструментов, и спрос на обсидиан рос. Его привлекательность была велика и компенсировала трудности, связанные с его приобретением: он легко расслаивался, а его края были очень острыми. Обсидиановые каменоломни Мелоса, которые разрабатывались около 12 000 лет, достигли своего пика популярности в начале бронзового века, когда, как можно было бы ожидать, металлические инструменты стали более модными. Но обсидиан ценился именно из-за своей низкой стоимости: в начале бронзового века металлы были в дефиците, а технология производства меди и бронзы была малодоступна и трудно внедрялась. Даже если допустить рост специализации в неолитических деревнях, каменоломня на Мелосе долгое время оставалась случайной и не имела коммерческого характера. Хотя на острове возникло поселение в Филакопи, оно появилось, когда добыча обсидиана была уже давно налажена, и процветало как раз тогда, когда обсидиановые карьеры начали приходить в упадок; первыми поселенцами были не торговцы обсидианом, а рыбаки, ловившие тунца10.10 На Мелосе не было специального порта: те, кто искал обсидиан, находили подходящую бухту, ставили судно на мель и приходили в каменоломни, где отламывали куски вулканического стекла.
III
Чтобы найти поразительные свидетельства масштабных строительных проектов неолитической Европы, необходимо повернуть на запад, к храмам и святилищам Мальты и Гозо, которые предшествовали даже пирамидам. Мальтийские храмы были созданы людьми, которые пересекли море и своими руками создали изолированную культуру. Выдающийся британский археолог Колин Ренфру заметил, что "более пяти тысяч лет назад на Мальте происходило нечто действительно исключительное, совершенно не похожее ни на что другое в средиземноморском мире или за его пределами"; это общество достигло полного расцвета около 3500 года до н. э..11 Старое диффузионистское предположение о том, что храмы в какой-то мере подражали пирамидам или зиккуратам, расположенным далеко на востоке, заведомо ложно. Но, хотя они и не были подражанием, они также не стали образцами для других культур Средиземноморья. Мальта была заселена примерно в 5700 году до н. э., выходцами из Африки или, что более вероятно, из Сицилии, чья культура отражена в самых ранних мальтийских скальных гробницах. Ранние мальтийцы прибыли на остров достаточно подготовленными: они привезли с собой эммер, ячмень и чечевицу, а также расчистили часть острова, чтобы создать пригодные для обработки поля, поскольку на архипелаге был обширный древесный покров, ныне полностью утраченный. Они приобрели орудия труда с вулканических островов вокруг Сицилии, использовали обсидиан с Пантеллерии и Липари. Островная культура начала развиваться особым образом с 4100 года до нашей эры. Затем, примерно в тысячелетии после 3600 года, были вырублены большие подземные гробницы или гипогеи для коллективных захоронений, что говорит о том, что мальтийская община обладала сильным чувством идентичности. Масштабные строительные работы уже велись в Ġgantija на Гозо и в Tarxien на самой Мальте. С большими вогнутыми фасадами, украшенными декоративными элементами, перед которыми располагались передние площадки, это были закрытые строения, крытые здания с коридорами, переходами и отсеками, причем предпочтение отдавалось расположению полукруглых комнат в форме клеверного листа. Целью строителей было возведение массивных храмов, которые были бы видны с большого расстояния, возвышаясь над островами по мере приближения к ним по морю, как, например, храм в Ħaġar Qim на юге Мальты, где крутые скалы обрываются вниз к Средиземному морю.12
Здания возникали медленно, с течением времени, скорее как средневековые соборы, с менее согласованным планом.13 Странно, что в них не было окон, но, должно быть, имелась обширная деревянная фурнитура, а каменная фурнитура, которая сохранилась до наших дней, часто красиво украшена резными узорами, в том числе спиралями. Культура доисторической Мальты включала в себя не только монументальные здания. В храмах стояли массивные статуи, от которых сохранились фрагменты, предположительно представляющие богиню-мать, связанную с деторождением и плодородием. В Тарксиене центром культа была женская статуя высотой почти два метра; ничего подобного в западном Средиземноморье в это время просто нет. Камеры в Тарксиене оставили явные свидетельства жертвенных церемоний. На алтаре в Тарксиене в углублении был найден кремневый нож; вокруг алтаря лежали кости крупного рогатого скота и овец. Были найдены ракушки, подтверждающие, что морепродукты были важной частью рациона местных жителей; среди резьбы встречаются граффити с изображением кораблей.14 Все эти постройки и резьба были сделаны без использования металлов, которые появились на Мальте только около 2500 года до нашей эры.
Как в культурном, так и в физическом плане это был изолированный мир. В эпоху неолита население островов оценивалось менее чем в 10 000 человек. Однако рабочая сила была способна построить полдюжины крупных святилищ и множество более мелких, что позволяет предположить, что острова могли быть разделены на несколько небольших провинций. Тогда можно было бы ожидать свидетельств ведения войны - например, наконечников копий. Но таких свидетельств практически не сохранилось: это была мирная община.15 Возможно, Мальта и Гозо были священными островами, вызывавшими уважение у народов центрального Средиземноморья, как Делос в классическом греческом мире. Отверстие в плите в храме в Тарксиене может служить доказательством того, что здесь находился оракул. Однако примечательно, что так мало свидетельств об иностранных посетителях было найдено. Если это были священные острова, то часть их сакральности должна была заключаться в том, что они были неприступными, населенными только коренными мальтийцами, служившими Великой Богине, которая была представлена не только в статуях и фигурках, вырезанных мальтийцами, но и в самой форме храмов, с их раздувающимися внешними и похожими на утробу внутренними проходами.
Конец этой культуры столь же загадочен, как и ее создание. Долгий мир закончился к середине XVI века до нашей эры. Нет никаких признаков упадка храмовой культуры; скорее, произошел резкий перелом, когда прибыли захватчики, не обладавшие навыками, которые позволили создать великие памятники, но имевшие одно преимущество: бронзовое оружие. Судя по находкам глиняных валиков и карбонизированной ткани, это были прядильщики и ткачи, прибывшие из Сицилии и юго-восточной Италии16.16 К XIV веку их сменила другая волна сицилийских поселенцев. Но Мальта к этому времени утратила свою самобытность: переселенцы и их потомки поселились в памятниках, оставленных людьми, исчезнувшими с лица земли.
IV
Если на Мальте за многие сотни лет ничего существенно не изменилось, то Сицилия была более изменчивой, как и следовало ожидать от большой, доступной земли с большим разнообразием ресурсов. Поселенцев привлекала доступность обсидиана на островах Липари; они приносили с собой готовую культуру, как можно видеть в Сентинелло, недалеко от Сиракуз, который процветал в начале четвертого тысячелетия до нашей эры, когда мальтийские храмы еще только строились. Городище, заполненное хижинами, имело периметр около 250 метров и было окружено рвом; внутри были найдены керамика и простые фигурки с головами животных. Это была оживленная деревня, со своими ремесленниками и контролем над окружающей местностью и береговой линией, откуда она могла черпать пищу. Поселения этих людей очень напоминают те, что были найдены в юго-восточной Италии, откуда, очевидно, и пришли их предки.
От появления меди и бронзы самую первую культуру Сентинелло отделяет целых 3 000 лет; изменения происходили не быстро, и миграции были спазматическими - пока не было большой волны миграций, которая бы захлестнула Средиземноморье. Но именно этот медленный, осмотический контакт создал некоторые элементы общей культуры. Стиль жизни неолитических сицилийцев из Сентинелло имел много общих черт с другими неолитическими народами Средиземноморья; это не значит, что все они говорили на одних языках (не имея письменности, они не оставили следов своего языка), и что у них было общее происхождение. Но все они участвовали в больших экономических и культурных изменениях, которые привели к освоению земледелия, приручению животных и изготовлению керамики. Похожую грубую керамику с насечками можно найти на территории от Сирии до Алжира, от Испании до Анатолии. В тот же период Липари перестал быть просто складом, где по желанию можно было собирать обсидиан, и был заселен людьми со вкусами и привычками, схожими с теми, что были в Сентинелло. Открытое море не было преградой: поселенцы устремились на юг, и керамика, похожая на ту, что была в Сентинелло, была найдена на стоянках в Тунисе, как и обсидиан из Пантеллерии, между Сицилией и Африкой.17
