Но не ошибся ли он? Не ослепило ли его сияние будущей жизни? Всегда один. И дома, и на улице.

Из дверного проема, к которому приближался Фрост, возникла человеческая фигура.

— Мистер Фрост? — осведомился незнакомец.

— Да. — Фрост остановился. — Что вам угодно?

В голосе незнакомца было что-то неприятное — какая-то наглость или, может быть, плохо скрытое высокомерие. Человек подошел ближе, но на вопрос Фроста не отвечал.

— Если вы не против, — начал Фрост, — я бы…

В этот миг что-то ужалило его в шею, боль была острой, горячей. Он поднял руку, чтобы смахнуть это что-то, но рука почему-то отяжелела и поднялась лишь до пояса. Кажется, он стал опускаться на землю, подламываясь на бок в медленном падении — словно прислонялся к ускользающей опоре. Странно, но это его ничуть не встревожило, отчего-то он был уверен, что ничего страшного нет, и он не ударится о тротуар — все так медленно и мягко…

Незнакомец по-прежнему стоял в двух шагах, но к нему подошел другой; вот он-то — еще сумел сообразить Фрост — и подкрался сзади. Лиц видно не было, они стояли в полутьме…

Очнулся он в темном помещении, на жестком стуле, тусклый свет пробивался в щели и освещал какой-то странный агрегат.

Фрост был расслаблен и вял, двигаться ему не хотелось, и только немного беспокоило, что он ничего не узнаёт. Здесь он никогда не был.

Он снова прикрыл глаза, все поплыло, он ощущал лишь твердую спинку стула и пол. Что-то жужжало, гул был едва слышный — такой издает машина, работающая на холостом ходу. Щеки и лоб горели. Что же все-таки произошло? Где он? Но тут было так удобно и спокойно, что беспокойства Фрост не ощущал. Он обмяк на стуле. Теперь к машинному гулу присоединились какие-то пощелкивания — как бы щелчки времени, проходящего сквозь него: не тиканье часов — именно, времени. Странно, подумал Фрост, как так может быть, время ведь не шумит.

Зацепившись за мысль о времени, он чуть пошевелился и поднял руку, чтобы потрогать горящие щеки.

— Ваша честь, — произнесла окружавшая его темнота, — подсудимый пришел в себя.

Фрост приоткрыл глаза и попытался приподняться. Но в ногах не оказалось сил, а руки болтались как плети, да и вообще оставаться в прежнем положении было приятнее.

Но кто-то сказал «ваша честь» и что-то о подсудимом, который очнулся. Непонятно, надо, наконец, узнать, где он очутился.

— Он может стоять? — спросил другой голос.

— Похоже, нет, ваша честь.

— Ладно, — сказал второй. — В конце-концов — какая разница.

Фросту удалось повернуться и привалиться к спинке стула боком. Он увидел приглушенный свет чуть выше уровня глаз и там, под лампой, наполовину освещенное лицо какого-то призрака.

— Дэниэл Фрост, — обратилось к нему лицо. — Вы меня видите?

— Да, вижу, — выдавил Фрост.

— В состоянии ли вы слушать и понимать мои слова?

— Не знаю, — пробормотал Фрост. — Кажется, я спал… я не могу встать…

— Слишком много болтаете, — сказал первый голос.

— Оставьте его, — произнес призрак. — Дайте ему время. Он, похоже, в шоке.

Фрост безвольно сидел на стуле, а эти двое чего-то ждали.

Он, помнится, шел по улице, от стены отделился человек и заговорил с ним. Что-то ужалило в шею, он хотел поймать, но не дотянулся. Потом он падал, очень долго, но как упал — не помнил. Да, там были два человека, два — не один, и они безмолвно глядели, как он оседает на тротуар.

«Ваша честь», — сказали из темноты, то есть — обращались к судье, значит этот агрегат — Присяжные, и тогда выходит, что призрак сидит на судейском месте.

Что за бред. Как он мог попасть в суд?

— Вам лучше? — осведомился судья.

— Кажется, да, — медленно ответил Фрост. — Но я не понимаю. Это что, суд?

— Да, — сказал голос из темноты. — Именно.

— А почему я здесь?

— Заткнитесь, — сказал тот же голос, — и вам объяснят.

Тот, в темноте, произнес это и захихикал. Смешки разбежались по комнате, как тараканы.

— Послушайте, пристав, — сказало лицо, нависшее над судейским местом, — успокойтесь. Это хоть и преступник, но я не вижу повода для насмешек.

Тот, в темноте, ничего не ответил.

Фрост, опираясь на спинку, попытался встать на ноги.

— Не понимаю, что происходит, — он сделал попытку повысить голос. — Я имею право знать. Я требую…

Ладонь призрака, вынырнув из темноты, пресекла дальнейшие вопросы.

— Вы имеете право, — пошевелило губами лицо. — Если вы будете слушать, то я вам объясню.

Две руки подхватили Фроста под мышки, поставили на ноги и не отпускали. Фросту наконец удалось схватиться за спинку стула и опереться на нее.

— Со мной все в порядке, — сказал он стоящему сзади.

Руки отпустили его, он остался стоять.

— Дэниэл Фрост, — начал судья. — Я изложу дело кратко и по существу. Вас доставили в суд и подвергли допросу под наркозом. Вы признаны виновным, приговор вам уже вынесен и приведен в исполнение — в полном соответствии с законом.

— Что такое? — вскричал Фрост. — Какой приговор? В чем меня обвиняют?

— В измене, — сообщил судья.

— Какая измена? Ваша честь, вы, должно быть, сошли с ума…

— Не государственная… Измена человечеству.

Фрост до боли в пальцах сжал спинку стула. На него нахлынул ужас, мозг оцепенел. Слова переполняли его, но он крепко сжал губы и молчал.

Не время, осознал он каким-то краешком ума, еще оставшимся ясным, не надо говорить наспех, не надо эмоций. Он, возможно, и так уже сказал больше, чем следовало. Слова — это инструмент, ими надо пользоваться умело.

— Ваша честь, — наконец решился Фрост. — Я протестую. У вас нет оснований для…

— Есть, — прервал его судья. — Поразмыслите и поймете, что основания есть. Следует пресекать деятельность, ставящую под угрозу план продления человеческой жизни. Я вам процитирую…

— Нет надобности, — покачал головой Фрост. — Хотя я и не знаю, что вы имеете в виду. Впрочем, никакой измены с моей стороны быть не могло — я работаю именно ради продления жизни. Я — заведующий отделом в Нетленном Центре…

— При допросе под наркозом, — перебил его судья, — вы согласились с тем, что использовали свое положение, дабы попустительствовать разного рода издателям — очевидно, желая нанести ущерб этому плану.

— Ложь! — вскричал Фрост. — Все не так!

Призрак грустно покачал головой.

— Увы, именно так. Вы признались в этом. С чего бы вы стали наговаривать на себя?

— Суд… — горько произнес Фрост. — Среди ночи. Хватают на улице и насильно привозят сюда. Без официального ареста. Без адвоката. И, полагаю, без права на апелляцию.

— Вы абсолютно правы, — кивнул судья. — Без права на апелляцию. В соответствии с законом результат подобной экспертизы, вместе с решением суда, является окончательным. Согласитесь, это самый надежный способ достичь правосудия.

— Правосудия?!

— Мистер Фрост, — укоризненно взглянул на него судья. — Я проявлял терпение. Учитывая ваше прежнее служебное положение, я был крайне снисходителен к вашим репликам — вряд ли уместным в суде. Могу уверить вас, что разбирательство велось должным образом и в полном соответствии с законом. Вы признаны виновным по обвинению в измене, приговор я вам сейчас зачитаю.

Призрачная рука ушла в темноту, извлекла оттуда очки и водрузила их на нос. Потом — все еще продолжая жить отдельно — рука подняла стопку шелестящих бумаг.

— Дэниэл Фрост, — начал судья, — решением суда вы признаны виновным по обвинению в измене человечеству. Факт измены составляет сознательный саботаж программы достижения бессмертия не только для лиц, находящихся в данный момент в дееспособном состоянии, но и для тех, чьи тела находятся на сохранении. По приговору суда в полном соответствии с законом вы, Дэниэл Фрост, изгоняетесь из общества, вследствие чего вам запрещено…

— Нет! — закричал Фрост. — Вы по можете так поступить! Это…

— Пристав! — крикнул судья.