– Трэвис, могу я попросить вас пройтись со мной по улице? Мне немного дурно и у меня сильно кружится голова. Не могли бы вы проводить меня до моего дома?

– А где вы живете?

– Я прилетела из Пало-Альто и остановилась в башне Мэдисон у своих близких друзей.

– В таком случае я с радостью провожу вас до вашего дома. И я надеюсь, что за нашу прогулку вы успеете мне рассказать немного о судьбе Ричарда и о моей несостоявшейся сестре.

Мы вышли из ресторана и направились по оживлённым улицам Нью-Йорка в сторону квартиры Стефани и профессора Вайта. Я не могла решиться начать разговор и перейти к его непосредственной сути. Трэвис шёл также, как и я, молча, о чём-то глубоко задумавшись. Это было слишком заметно по выражению его лица.

– Трэвис, расскажите немного о себе. – я решилась наконец-то начать разговор, но начав его с более непринуждённых тем.

– По-моему, вы довольно неплохо изучили мою биографию, чтоб задавать подобные вопросы, – мужчина улыбнулся. – А вот ваш рассказ о себе я с радостью послушаю.

– Обо мне? – я удивлено покосилась на  рядом идущего мужчину. – Зачем вам это?

– Как я сказал вам ранее мне всегда было интересно узнать свою сестру и пообщаться с ней в живую.

– Что…? – я остановилась на своём месте, испытывая неимоверный шок и страх. – О чем вы?

– Оливия, не стоит дальше играть в этот спектакль. Вы Оливия Вильямс. Дочь Ричарда и моя, вроде как, сестра. – улыбка Трэвиса стала ещё более широкой, чем ранее. – Теперь давайте закончим со всеми этими формальностями и перейдём к более дружественной беседе.

– Как вы узнали, кто я?

– Это было слишком очевидно. Вы хоть и не похожи с Ричардом внешне, но в вас слишком яростно прослеживаются его черты. Да и ваша реакция на его смерть не оставила во мне сомнений по поводу вашей настоящей личности.

– Почему вы сразу не дали мне понять, что вы знаете, кто я?

– Вы психотерапевт, который не может этого объяснить? Где вы учились?

– Я закончила Стэнфорд в том году и получила магистратскую степень по психологии. Но я не могла предположить, что вы обо всем догадались.

– Оливия, что все-таки вас привело ко мне? Почему вы решили найти меня спустя столько лет?

– Как и вы я узнала о вашем существовании перед самой смертью отца. Он просил меня найти вас и передать, что он любил вас и сожалел о своём поступке. Я хотела всеми силами исполнить его последнюю волю и тем самым освободить его душу от мук.

– Вы верите в наличие души и в загробную жизнь? – Трэвис усмехнулся, чем в очередной раз напомнил мне отца. – Вы не похожи на верующего человека.

– Я не то, чтоб была верующей. Но я знаю, что душа существует и верю, что после смерти тоже есть жизнь.

– Вы совершенно не похожи на богатую и избалованную наследницу многомиллионного состояния.

– Я психотерапевт, который отдаёт своему делу все своё время и свои силы. Я совсем не стремлюсь занять место отца и возглавить его дело. Это немного не мое.

– А что тогда ваше?

– Помогать людям находить себя и обретать порядок в разуме и в душе, – мой голос стих. – Хотите верьте, хотите нет, но это моя врождённая способность.

– Даже так? И Ричард позволил вам идти по этому пути?

– Он был первым, кто поддержал меня в этом стремлении. Отец был внимателен ко мне и сильно любил меня. Даже больше, чем моя мать.

– Значит, вам в этой жизни повезло гораздо больше, чем мне.

– Трэвис, он вас тоже любил. Если бы вы успели встретиться с ним при жизни, вы бы это поняли.

– Не стоит говорить столь громких речей. Сейчас, когда он мёртв, вам легко говорить мне об этом. Но мы оба никогда не узнаем, что было, если бы Ричард застал меня при жизни. Я сомневаюсь, что он бы принял меня в качестве сына.

– Вы ошибаетесь. Он вас принял и всегда принимал.

– Оливия, прошу вас, прекратите, – голос мужчины резко оборвался. – Я похоронил мать больше двадцати лет назад, оставшись в полном одиночестве. Я не хочу теперь корить себя за то, что я не успел узнать отца. Это слишком больно. Мне легче считать его эгоистом и подлым трусом, чем съедать самого себя ненужными переживаниями.

– Но вы не правы. Папа никогда не был подлым и он мечтал узнать вас! – я остановилась на одном месте, дёрнув Трэвиса за рукав.  – Вы должны поверить мне и простить отца.

– Я не могу простить Ричарда, также, как и не могу поверить в его отцовские чувства ко мне.

Трэвис развернулся ко мне спиной и направился в противоположную от меня сторону. Я быстро подорвалась со своего места и схватила руку мужчины крепкой хваткой. В этот момент я не думала, что я делаю, как и не думала о последствиях своего поступка. Я почувствовала душу Трэвиса и перенесла наши сознания в мое воспоминание о нашем с отцом разговоре. Вспышка света ослепила меня. Я открыла глаза в спальне отца. Перед моими глазами лежал слабый отец на своей кровати, а я сидела рядом с ним, прижавшись к его груди. Рядом со мной стоял Трэвис, истерично озираясь по сторонам.

– Что за…? – завизжал он слишком громким и истеричным голосом. – Что за чертовщина?

– Трэвис, не пугайся, – я взяла мужчину за руку. – Это всего лишь мое воспоминание, в котором сейчас находятся наши души.

– Что? О чем вы? – Трэвис трясся, продолжая озираться по сторонам. – Это какой-то гипноз?

– Это моя, скажем так, сверхспособность. Я могу проникать в души людей и путешествовать по их воспоминаниям. Сейчас я перенесла твою душу в мое воспоминание. Ты должен был увидеть все своими глазами и узнать все это лично.

Я подвела Трэвиса ближе к нашим с отцом фигурам. Отец в этот момент стал рассказывать  историю о своей девушке и о совершенной им ошибке. Трэвис стоял парализованный, без единого движения. Он смотрел на отца безумным взглядом полного ужаса и страха. Я подошла вплотную к кровати отца, смотря на него мокрыми глазами.

– Ты винишь себя во всем этом? 

— Честно? Я не знаю. 

— О, Боже. И ты винишь себя за этот поступок?

— Да, виню. Я должен был поддержать ее и сохранить этого ребёнка. Но я поступил, как последний эгоист и лишил ее семьи. Моя жизнь сложилась удачно. Но вот мысль, что стало с Мэри и нашим общим ребёнком не даёт мне покоя всю мою жизнь.

— Пап, а ты уверен, что она жива и что она не сделала аборт?

— Не знаю, Лив. И это чувство неизвестности разъедает меня. Мысль о том, что Мэри могла родить от меня и мой ребёнок рос без отца и моего присутствия убивает меня изнутри. Вдруг он или она нуждались во мне, а я был в стороне.

— Пап, ты хоть и поступил не совсем правильно, но тебе было шестнадцать! Чего ещё можно было ожидать от малолетнего подростка? Это вполне логичное решение в таком возрасте.

— Может быть. Но я виню себя из-за этого поступка. Мэри не заслужила мучиться из-за меня и моих решений.

— Это было ваше общее решение. Если она родила, то это был ее выбор, пап. Ты не должен винить себя.

— Но я виню, Лив. Я виноват перед ней и нашим ребёнком…

Моя и отца фигуры стали медленно рассеиваться. Трэвис находился в трансе, не реагируя ни на что вокруг себя. Он стоял с совершенно потерянным лицом, а его серые глаза были стеклянными.

– Трэвис, ты как? – я подошла ближе к мужчине, положив руку на его плечо. – Прости за это все. Я хотела на практике доказать тебе, что папа любил нас обоих. И о тебе он тоже никогда не забывал и думал о тебе всю свою жизнь. Он любил и любит тебя.

– Я не понимаю. Как это все возможно? Кто ты такая?

– Это довольно долгая и запутанная история. Просто знай, что я твоя сестра и твоя семья. Хоть отец и не успел узнать тебя, но я хочу стать тебе той семьей, которую ты заслуживал.

Вспышка света вновь ослепила нас. Мы с Трэвисом стояли посреди улиц Нью-Йорка, где сотни тысяч людей нескончаемым потоком проходили мимо двух потерянных фигур. Трэвис продолжал стоять с таким же потерянным лицом, что и в нашем путешествии. Я прижалась к его каменной фигуре и тихо прошептала.