–Ты похудела.

Алина повернулась. Оттянула провисшую в талии юбку, собрала в кулак освободившийся материал, улыбнулась.

–Есть немного. Но это не все перемены. Знаешь, мне иногда кажется, что за моей спиной выросли крылья. Я вчера к маме ходила. Обычно на гору тяжело забираюсь, а тут взлетела и даже не запыхалась. А ещё мне почему-то кажется, что меня никто не сможет обмануть.

Муж поднялся, погладил её плечо.

–Так я приду?

–Конечно,– сказала она и удивилась: какие у него ярко-синие глаза, как небо за окном.

–Мне пора, -заторопился он.

–Ты приходи,-ещё раз повторила она и подумала: пусть возвращается, теперь ей есть чем с ним поделиться.

* * *

Песок был тёплым. Он струился сквозь её пальцы. Ладонью она разравнивала насыпавшуюся горку и снова набирала песок в руку. В этом занятии ничего забавного не было, но она поймала себя на том, что улыбается. Улыбается сама себе, потому что на пляже кроме степенно вышагивающих по кромке прибоя чаек, не было никого. Тихо шуршали волны, отползая назад в море. Поднималось к зениту солнце. Его лучи грели затылок.

Алина снова увидела себя как бы со стороны, как тогда у окна кухни. На берегу моря сидит женщина, просеевая песок сквозь пальцы, но на её лице не слёзы, а улыбка блаженства. Та женщина и эта будто два разных человека.

И в чём же причина такой перемены?

С резким криком, похожим на кошачье мяуканье, чайки взлетели ввысь, став частью неба.

Сопричастность- всплыло в сознании нужное слово. Она, Алина, тоже часть мироздания. И эту маленькую частичку бытия слышат, берегут и даже выполняют её желания. Ей подарили то, что она просила-ЛЮБОВЬ.

Любовь не к каким-то конкретным людям, а состояние влюблённости. Влюблённости во всех и во всё. От осознания этого захватило дух, будто она взлетела вверх вместе с чайками.

Алина стала замечать за собой: с изменившемся мировозрением меняются и её привычки. Заходя домой она уже не включала почти с порога телевизор. Ей теперь нравилась тишина. Не висела на телефонной трубке по часу болтая с подружкой. Не поглядывала с тревогой на часы, ожидая мужа или сына. Зачем пустая болтовня, если ей теперь хорошо в молчании и одиночестве; зачем тревоги, если есть те, которые берегут её от бед?

А тело! Какими плавными, округлыми стали движения её рук, какой летящей походка, как распрямились плечи, будто сбросили тяжкий груз. Даже в голосе зазвучали новые мелодичные нотки.

Оказалось в жизни всё просто – "просите и дастся вам".

Как хочется рассказать об этой простоте общения с Всевышним людям. Например, толстой крикливой кондукторше автобуса на котором Алина приехала сюда. Или с хмурому, ушедшему в свои проблемы, водителю. Или двум пожилыми женщинам, которые с таким упоением перечисляли друг дружке симптомы своих болезней. Так хотелось им сказать: проблемы не в окружающем мире – они в вас самих. Попробуйте убрать из души груз обид, суетливые, тревожные мысли и окружающий мир из обыденного и скучного превратится в яркий и радостный.

Она в уме представила свой монолог в автобусе. Усмехнулась. Если эти люди из вежливости не покрутят пальчиком у виска, то про себя наверняка решат, что у меня не всё в порядке с головой. Хотя гораздо глупее соблюдать ритуалы: мёртвые и бессмысленные, душе ничего не дающие. Можно красить и святить яйца на Пасху, вешать на стену иконы, а на шею кресты и ладанки, но даст ли это что-то душе, если внутри пустота. Зачастую в церковь ходят из страха перед наказанием, перед грядущим адом, суют в ящик для пожертвований мятые рубли в надежде: а вдруг пронесёт.

Интересно что бы сказал батюшка, если бы Алина рассказала ему о своём прозрении? Начал бы говорить о смущающих человека бесах? Ведь для общения с Богом существует прежде всего церковь. Она посредник. Можно ли без неё получить прощение и благодать?

А если обратится к другим специалистам в области человеческих душ? Что сказал бы психиатр расскажи ему Алина об ангеле-хранителе, о своём разговоре с Параскевой, о своём преображении? Трудно представить. Скорее всего: вызвал бы родственников и говорил бы с ними о её диагнозе.

Ни к кому она не пойдёт! Она нашла то что искала когда-то: потерянный ею рай. И он не только на небе, он начинается здесь на земле.

От лёгкого бриза по воде пробегала рябь. На ней вспыхивали серебристые блики. Шум прибоя совпадал с её дыханием: "вдох-выдох" – "прилив- отлив". В одну секунду так захотелось слиться воедино с этой играющей солнечными зайчиками синью…Искупаться?…Купальника нет…Голышом! Так чтобы ничего не мешало соприкасаться с морем.

Она ещё раз осмотрела пустынный пляж, глянула на заросли маслины. Никого. Быстро скинув с себя одежду, подошла к воде. Язычок прибоя как игривый щенок лизнул кончики пальцев. Ещё один шаг и вода холодом опоясала лодыжки.

–Ты не обидишь меня? – спросила Алина у моря.– Заболеть совсем не хочется.

Войдя в воду по пояс, окунулась, охнула, поплыла. Потом перевернулась на спину и долго лежала так, глядя в небо. Стало казаться, что время исчезло, пространство растворилось, а во всей вселенной существут только она и море. А море это не просто вода- оно живое. Оно держит её в бережных объятиях. Так, наверное, когда-то, в младенчестве, её держала на руках мама. И нет ничего: ни суетливых мыслей, ни неотвязных желаний. Какое блаженство!

Выбираясь из воды, вспомнила: "Царство божие внутри нас". Она быстро натянула на влажное тело одежду, подобрала с песка сумку, направилась к зарослям.

Узкая тропинка бежала сквозь сочную траву. Свежесть зелени свидетельствовала о том, что рядом бьёт родник. На камешках, ограждающих родник, сидела птичка с хохолком на голове.

Жаворонок-вспомнила её название Алина. Подставив руки лодочкой под холодную струю, напилась воды. Птица почему-то не испугалась, не улетела. А вот лягушки, сидящие на кочках среди небольшой речушки, с шумным плеском посыпались в воду. Шагая по тропинке сквозь заросли маслин Алина думала, что никогда раньше окружающий мир не представлялся ей таким живым, гармоничным, красивым…разве что в детстве.

За дорогой, выстроившись в ряд стояли дома, домики, домишки. И опять ни души вокруг. Из-за отсутствия людей деревня казалась брошенной.

Бархатный сезон закончился, отдыхающие уехали, местные жители заняты своими делами- вот и кажется, что деревня вымерла- объяснила себе такую необитаемость Алина.

У низкого заборчика бродили куры, гребли лапками землю, что-то клевали. Большой белый петух задиристо глянул на Алину.

–Не бойся, не трону я твоих подружек,-пообещала Алина петуху, но на всякий случай обошла того стороной.

Дверь небольшого домика оказалась запертой. Чисто выбеленные пристройки пустовали. Заблудилась? Алина была здесь первый раз. Двоюродная сестра недавно купила "усадьбу". Так она назвала дом, пристройки и двор с огородом… И калитка жёлтого цвета. Именно такую краску покупала на рынке сестра, когда они случайно встретились .

Во дворе на бельевых верёвках сушились уже подсохшие простыни, грелись под солнцем полосатые матрацы и тощие подушки.

Алина поставила сумку на стол и только потом увидела мелькавшую над кустами в саду белокурую макушку.

–Вот ты где,– сказала она, подходя к Томе.

Та от неожиданности выронила лопату из рук. Но повернувшись растянула скуластое лицо в улыбке.

–Кто к нам приехал!

–Ты приглашала и я здесь.

–От приглашения больше месяца прошло…Проходи, буду садом хвастаться.

Хвастаться было чем. Рядом с большим абрикосовым деревом, росло экзотическое-гранатовое, украшенное розовыми плодами как ёлка новогодними шарами.Чуть поодаль на другом сквозь густую листву проглядывали коричневатые инжирины.

Смоковница-вспомнила её библейское название Алина. Она теперь часто читала Библию. Читала не только Новый завет, но и Ветхий. И их главы уже не вызывали в ней ни страха, ни отторжения, ни возмущения. Они действовали на её сознание примерно так как действует хорошая музыка, даря умиротворение, покой и что-то ещё что словами выразить невозможно.