Даже если так, Саша, нам не следует говорить об этом.

Ее ответ почти мгновенный, как будто она долго думала о том, что хотела сказать.

Почему нет? Все остальные, кажется, думают, что ты смотришь на меня так, будто хочешь меня. Не так ли?

Блядь. Ложь — это грех, это точно, но я ловлю себя на том, что пытаюсь решить, будет ли честность здесь большим грехом. Чего можно добиться, сказав ей правду, кроме как причинить ей боль, когда это ни к чему не приведет? Конечно, я хочу ее. Мой член пульсирует от одной только мысли, ноющий и твердый, мои яйца так напряжены, что я чувствую, как они прижимаются к моему стволу. Я ничего не хочу больше, чем ее, но, сказав ей об этом, она только удивится, почему я не хочу идти дальше.

Макс?

Я выдыхаю сквозь стиснутые зубы, изо всех сил стараясь не обращать внимания на свое возбуждение и пытаясь сосредоточиться на том, чтобы напечатать связный ответ.

Нам не следует продолжать, Саша. Ты пьяна, и это может плохо кончиться уже утром.

Это не ответ. Молниеносно приходит ответ.

Это единственный ответ, который я могу дать тебе сегодня вечером.

Когда я пишу это последнее предложение, мне кажется, что это немного убивает меня изнутри. Мне кажется резким, почти неправильным так резко обрывать ее, но я не знаю, что еще сказать. Если я расскажу ей о своих чувствах или позволю этому продолжаться, в конце концов будет только хуже. Я не хочу лгать ей и не хочу вводить ее в заблуждение. И то, чего я хочу больше всего на свете, я не должен и не могу иметь.

Когда проходит достаточно времени, и я понимаю, что Саша не собирается отвечать на мое последнее сообщение, я отбрасываю телефон в сторону и закрываю глаза. Мне пора спать. Но мой член пульсирует, когда я думаю о Саше в постели, о ее волосах, спутанных вокруг лица, умоляющих провести по ним пальцами, и мое разочарование, наконец, становится слишком сильным, оно выплескивается наружу.

Так или иначе, этот разговор и вызванные им расстроенные эмоции стали последней каплей, которая сломила мой самоконтроль. Я не могу заполучить ее, но мне кое-что нужно. После многих лет, когда я заставлял себя идти по пути самоотречения с помощью молитв и медитаций, наказывая себя за свои невольные слабости, нить, наконец, обрывается.

Я забираюсь под одеяло, одной рукой грубо стягиваю боксеры, а другой сжимаю свой набухший член. Мгновенного прикосновения плоти к плоти достаточно, чтобы я издал шипение удовольствия сквозь зубы, мои бедра дернулись вверх, упираясь в ладонь, и предварительная сперма мгновенно потекла по моему стволу. У меня под рукой нет другой смазки, но это не имеет значения. Я не думаю, что все равно смог бы остановиться. Когда я решаю позволить себе хотя бы это, мое возбуждение нарастает, захватывая мои чувства настолько полностью, что я теряюсь во внезапном море удовольствия.

Нет никаких шансов, что это продлится долго. Моя рука дергается вдоль моего члена, в бессмысленных движениях желания, мой рот приоткрывается, и долгий, низкий стон наполняет комнату. Мои пальцы сжимаются и перекручивают ткань нижнего белья, все мое тело содрогается от давно забытых ощущений, которые последние десять лет я испытывал только во сне.

Саша непрошено заполняет мою голову, ее мягкие губы и прекрасное лицо, ее стройное тело, к которому моим рукам так хочется прикоснуться, погладить и почувствовать. Я хочу обнять ее, попробовать на вкус, изучить ее тело, как она изучает мое, и открыть для себя все способы дарить и получать удовольствие вместе с ней. Ни одна другая женщина никогда не заставляла меня так тосковать, не заставляла меня так нуждаться в вещах, от которых, как я думал, я мог бы с радостью отказаться.

В ту давнюю ночь, когда та девушка пыталась пригласить меня на заднее сиденье своей машины в выпускном классе, я думал, что, никогда не испытав удовольствия, я никогда не буду жаждать его. Я держался так долго, но…

Теперь мне кажется, что мой мир рушится вокруг меня.

Я задыхаюсь, когда мой член твердеет в моем кулаке, ощущения намного сильнее, чем я помню их с того момента, когда я в последний раз доводил себя до конца, целую жизнь назад. Мое тело поглощено этим, каждый мускул напряжен, каждая частичка меня пульсирует, когда весь мой мир сосредотачивается на моем набухающем члене и напряженных яйцах, внезапном приливе удовольствия, которое, кажется, исходит из моей сердцевины, мой член дергается в моем кулаке, и горячая сперма льется на мой сжимающий, поглаживающий кулак.

Стон удовольствия, срывающийся с моих губ, звучит почти болезненно, наполняя комнату, я выгибаюсь и вздрагиваю, трахая свою руку, когда сильно кончаю. Это лицо Саши, Сашины губы, которые я вижу, когда кончаю, и удовольствие, которое пронзает меня, кажется почти невыносимым.

Боже мой, на что был бы похож настоящий секс?

Толчки проходят сквозь меня, заставляя задыхаться, а сердце колотиться так, словно вот-вот разорвется, но блаженство длится недолго. Оно отступает почти так же быстро, как и появилось, оставляя меня с липкими от улик ладонями и бедрами, и меня захлестывает стыд. Не только из-за самого действия, но и из-за той, о ком я думал, когда делал это.

Как я мог быть таким эгоистом?

Чувство вины прожигает меня насквозь, когда я отдергиваю руку, отбрасываю одеяла и, спотыкаясь, направляюсь в ванную. Я знаю, через что прошла Саша, что она вынесла. То, что я мог сексуализировать ее таким образом, вожделеть ее ради собственного удовольствия, заставляет меня чувствовать такой стыд, что я даже не могу смотреть на себя, когда мою руки, оттирая следы, пока моя кожа не станет грубой и розовой.

Саше нужен кто-то, кому она может доверять. И я знаю, что передо мной стоит выбор.

Я могу быть таким для нее, или я могу держаться от нее подальше.

Эти два варианта — все, что есть.

11

САША

Как только мы возвращаемся в Нью-Йорк, все становится тяжелее, чем когда-либо за долгое время. После вечеринки прошло несколько дней, а я до сих пор не перезвонила Нику или кому-либо из других мужчин, которые, конечно же, откликнулись на игру в Tinder. Все, о чем я могу думать, это о ночном разговоре с Максом, о том, как мне неловко и как сильно я хотела бы взять свои слова обратно. Особенно после того, как он так старался избежать ответа на мой вопрос, что само по себе является ответом.

Я не видела его несколько дней с тех пор, как мы вернулись, и это тоже похоже на ответ… как будто он избегает меня. Больно думать, что я, возможно, навредила нашей дружбе какими-то ночными пьяными сообщениями, и я больше всего на свете надеюсь, что это не так, что он просто дает мне немного пространства, как бы сильно я этого на самом деле не хотела.

По пути домой Катерина убеждала меня подумать о том, чтобы на самом деле поговорить с одним или несколькими мужчинами, с которыми я познакомилась в приложении для знакомств несмотря на то, что все начиналось как игра. Но каждый раз, когда я думаю об этом, мне кажется, что я не смогу. Это заставляет меня чувствовать беспокойство, и мои ночные кошмары вернулись в полную силу, с новым оттенком.

Теперь, когда мне снятся грубые руки, толкающие меня через ящик, рвущаяся на мне одежда, когда мужчина, лишивший меня девственности, сорвал ее, царапанье веревки по моим запястьям, когда Алексей тащил меня в спальню, чтобы избить, или холод в комнате, присоединилась и спальня на конспиративной квартире в России, где есть и другие мужчины издевающиеся надо мной. Затем мне снится, как я иду на свидание с мужчинами из приложения для знакомств, сажусь напротив них в кабинке ресторана или рядом с ними в кинотеатре только для того, чтобы они превратились в безымянного мужчину, который украл мою невинность на складе, или Алексея, и так все по кругу.

Как я могу пойти на свидание с кем-то, о ком мне уже снятся кошмары, и это даже не их вина?