— Сейчас период фестивалей. Цена за проживание — 56000 вон.

— Но у меня подтвержденное бронирование на 45. Вы обязаны разместить меня за эту стоимость.

Кое-что Лиза знала — сама работала в отелях администратором. И в чем — в чем, а в том, как разрешается подобная ситуация на профессиональном уровне, не имела не малейших сомнений.

— Нет! — внезапно закричала аджумма, — Вы платите 56, или я вас не заселяю!

Она поднялась и вышла из-за ресепшена. И вдруг, к ужасу девушки, стала надвигаться на нее, размахивая руками как ветряной мельницей.

— Платите! Платите! Или уходите вон!

Старушка надвигалась на нее, вереща как банши. Лиза в панике набрала телефон поддержки сервиса бронирования. Маневра для отступления в закутке не было, она упиралась в какой-то комод у стены, а старушка стояла к ней вплотную, не переставая орать.

— Добрый день! Чем могу помочь? — раздалось в трубке.

Надрываясь, Захарина вкратце пересказала происходящее. В это мгновение старушка внезапно протянула руку и схватила ее прядь волос. Поднесла к глазам и принялась вертеть в пальцах. Лиза испуганно отшатнулась еще дальше, выдернув свои волосы из ее руки.

— Сейчас мы поищем оператора, который говорит по-корейски, — сообщила поддержка, — Это может занять время. Затем свяжемся с представителем отеля. Вам не о чем волноваться. Вам должны предоставить место.

— Пожалуйста, быстрее! — взмолилась девушка, — Она неадекватная, она на меня кричит, и она трогает мои волосы!

— Мы постараемся. Ждите, — трубку повесили.

Лиза посмотрела на аджумму.

— Вам сейчас позвонят.

Та лишь пожала плечами и засеменила обратно к ресепшену.

— 56000 вон! — повторила она.

Минуты тянулись бесконечно. Наконец, мобильный на стойке ожил. Лиза к тому времени, за неимением сидений, опустилась на ступеньки лестницы и прислонилась к стене. Оператор пытался донести до старушки обязательства отеля при подтвержденном бронировании, та же пыталась его злобно переверещать.

Девушка точно знала, что и как сейчас говорят по телефону. Что, если ее отказываются заселить, то ей должны подобрать место в другом отеле — таком же по категории или выше, а разницу в цене возместить за счет самой аджуммы. И это все при том, что в Чинчжу отелей сейчас не осталось. А даже если есть — силы куда-либо сдвинуться саму Лизу давно покинули.

Разговор длился сорок минут. Солнце на улице шпарило. Люди вокруг вымерли. Наконец, старушка положила трубку и подозвала Лизу к ресепшену.

— Может, все-таки 56000 вон? — как-то жалобно спросила она.

— 45, — непреклонно ответила девушка.

Новая мысль пронзила аджумму.

— Может, по карте?

— Наличные, — проскрежетала Захарина.

Старушка вздохнула и полезла за сдачей.

Потом она долго вела ее по коридорам, не прекращая поток речи на корейском. Ей семьдесят семь, она в одиночку владеет этим отелем. Девушка такая красивая, а она вот уже старая. Зарабатывает, как может. Сезон фестивалей.

В полном изнеможении Лиза добралась до заслуженной комнаты.

Она так устала, что уже думала никуда не выходить, пролежать здесь весь день, а назавтра вернуться в Сеул.

Комната досталась специфическая. Во-первых, по неведомой причине, она была забита допотопной техникой, сваленной в углу на стол. Несколько мониторов, компьютерный блок, телевизор, проигрыватель для кассет, колонки — все собирало пыль, потому что к этому добру не притрагивались. Во-вторых, стеклянные двери в прихожую украшали интерьерные наклейки в виде девушек. В-третьих, на столе стояла вазочка с презервативами и пробниками смазок и массажных масел.

Лиза сразу вспомнила, что в Корее отели имеют репутацию мест для занятия сексом. Вообще это распространенное явление повсеместно, но в Корее в отели ходят самые обычные подростки — чтобы не попадаться на глаза своим семьям.

Район мастерских. Отель. Вазочки со смазкой. Понятно.

На самом деле, она чувствовала вину перед Игорем. Ненависть с ревностью тоже, и обиду; но больше — вину. Потому что это она им манипулировала. Не смогла принять со всеми тараканами. Он честно сказал о своих особенностях, а она скрывала мысли. Она настолько низко его ценила, что казалось нелепым, как кто-то может на него позариться. Возможно, ей стоит стараться лучше.

Что ж, она хочет найти в Корее мужчину. Это свободные отношения. Если она сама готова в это прыгать — почему клеймит за то же партнера?

Это она виновата. Мысль крепко засела в голове.

Она сбежала из отеля без завтрака, предпочтя поголодать, чем обратиться к владелице. Утренний путь на станцию был приятней по свежести. Усевшись в автобус, Лиза настрочила длиннопост Игорю.

«…я готова понять и принять свободные отношения».

Ответ пришел на середине пути в Сеул.

«Нет, ты не готова. Ты не такая. Тебе нужны отношения, а не свободные отношения».

«Я могу с этим справиться!»

«Не думаю».

«Хочешь, проверь меня? Ты можешь рассказать мне, как оно было, и я буду в полном порядке».

«Ты не захочешь это слушать».

«Спорим? Расскажи».

«И ты нормально это воспримешь?»

«Обещаю».

«Сомневаюсь».

«Я беру это на себя. Со мной все будет хорошо, честное слово».

«Ты уверена, что хочешь знать?»

«Да. Давай».

И он рассказал.

…Выйдя из автобуса в Сеуле, Лиза знала одно: она перевернет всю Корею, но найдет мужчину, которого соблазнит. Она обязана.

***

Возвращение в Сеул вышло грустным: Захарина остро ощущала, что надо искать работу. Актерскую работу. Что виделось делом практически безнадежным. А еще деньги утекали со страшной скоростью. Уже перевалили за середину сбережения, на которые она планировала жить два месяца.

Кастингов не было. Наборов массовки не было. Пролистнув список вверх, девушка удостоверилась, что за неделю она ничего не пропустила. Вот бы хоть самую маленькую пробу, чтобы испытать себя! Да что угодно!

К ее сожалению, в хостеле не было ни одного парня.

После недели в дороге, среди гор и сел, Захарина запланировала день красоты. Она сходила в корейскую баню — чимджильбан — знаменитую скрабированием, где с тебя снимут первую, вторую и последующие кожи. Череда саун, парных и бассейнов расслабляла, дурманя голову. В общих залах люди хаотично лежали на плиточном полу бесформенными тушками, словно в опиумных салонах.

Ей было и прекрасно, и гнетуще-одиноко. Удушающе. Невыносимо.

Над городом смыкались сумерки, когда Лиза дошла до салона красоты. Еще один приземистый домик за Сангсу, увитый лесенками как стеблями винограда. Она вошла. Звякнул колокольчик. Салон был пуст, на ближайшей стене висела табличка с библейским высказыванием на английском. К Лизе робко подошла девушка-администратор.

— Я записывалась на шесть, — представилась Захарина, — Стрижка и окрашивание.

Кореянка смотрела на нее во все глаза. Кивнула и юркнула куда-то в подсобку.

Прошло несколько минут. И тут из-за колышущейся занавески выплыла мастер.

Вероятнее всего, в этом салоне никогда не видели европейцев, и работать к ней вышла сама хозяйка — так подумалось Лизе. Кожу дамы покрывал загар, что было совсем несвойственно для корейцев, и это делало ее похожей на индианку. На губах безупречно лежала алая помада. Но абсолютно сказочными были ее волосы — плотная вьющаяся волна практически до пяток, и мастер их никак не закалывала.

Девушка замерла от этого неземного видения.

Ее усадили перед зеркалом. Мастер коротко и властно отдавала команды, администратор бежала исполнять. У Лизы спросили, чего она хочет.

— Я… я не знаю.

В последний раз она пыталась добиться оттенка «кофе с молоком», но получилось весьма спорно — Лиза была вынуждена признать, что на совместных фотографиях с верблюдом волосяной покров и у нее, и у верблюда выглядит одинаково (свалено на ветру оно тоже было в одном стиле).

— Может, такой? — мастер ткнула пальцем в окрашенную на палитре прядку.