Они вошли в номер, не зажигая свет.

— Давай сначала ты в душ, а потом я, — наставлял кореец.

Захарина неловко сняла с себя все. Сон Пэк к ней не приближался. Пошла в душ — это даже была ванна. Наскоро ополоснулась. Вернулась в комнату. Кореец тоже уже разделся — и быстро прошмыгнул мимо за занавеску. Все по порядку, правильно, стерильно и бездушно. На комоде стояла знакомая вазочка со смазками и маслами. Не зная, что делать, Лиза улеглась на кровать. Она не хотела, чтобы прелюдия как-то затягивалась у стены или на разных предметах мебели. Лиза лежала в темноте на кровати, прислушиваясь к шуму воды. После душа воздух из кондиционера холодил кожу.

Сон Пэк выбрался, обтираясь полотенцем, выключил оставшийся свет. Промямлил что-то вроде «Ок» и потянулся к вазочке. Навалился сверху, поглаживая лизину кожу. Но не целуя, чему девушка была рада. Она смотрела в потолок через его плечо. Затем кореец перевернул ее на живот.

В чем-то это было даже приятно, особенно теперь, когда Лиза не видела лица и не чувствовала его дыхания. Теперь это был обычный секс, неважно с кем, а она изголодалась по сексу. Силой воли Захарина заставила себя сосредоточиться на ощущениях. На толчках внутри тела. Ей вспомнился фильм «Красотка». Как героиня Джулии Робертс — проститутка Вивиан — произнесла «Я не целуюсь в губы». Внезапно девушку поразило. Это фраза была правдива. Она только сейчас поняла. Правдива. С каждым наскоком Сон Пэка до нее доходило. Секс бывает священным. Искрящимся, обостренным, всепроникающим. А иногда это просто секс. Приятный вне контекста. Череда движений, запускающих ответную реакцию. Секс считается более развратным, чем поцелуй. Но, на самом деле, только поцелуй по-настоящему обнажает. Ты не поцелуешь человека, к которому тебя не тянет. Не сможешь. Как пихать в себя прокисшую пищу. Поцелуй более интимен, чем секс. Более личный. Она не переставала крутить это в мозгу. Понять это, вставить в сценарий — можно, только если знаешь наверняка. Если был опыт. Именно про такое говорят «дьявол кроется в деталях». Кто-то среди создателей «Красотки» должен был знать. Кто-то проходил через это.

Да что там — каждый день множество мужчин и женщин через это проходят. В Корее, в России, по всему миру. По своей воле или без нее. Считают минуты. Думают, как пришли к этому.

Сон Пэк утолил свой голод. Оба поднялись, и без лишних слов стали собираться. Лиза натянула платье и поправила: перекрутилось.

— Вот деньги, — кореец протягивал ей руку с зажатыми купюрами.

Захарина осторожно взяла. Они не обсуждали размер суммы, даже не упоминали об этом. Девушка убрала пачку в сумку, не желая считать в его присутствии. Они вышли на улицу. Постояли у столба на перекрестке.

Последовал обмен комплиментами, благодарностями, заверениями.

— Может, как-нибудь повторим? — предложил Сон Пэк.

— Не знаю, посмотрим. Может, — кивнула Лиза. В туалете она перепроверила деньги: по русскому курсу девять тысяч. Ровно та сумма, в которой нуждалась. И это ее еще покормили и сводили в караоке. Повезло. Захарина предчувствовала, что повезет.

Может и правда не так плохо? Редкий секс с минимум контактов, человек уже знакомый и надежный. Не маньяк, платит, кормит…

«Ты с ума сошла? — взвизгнул голос в ее голове, — Что с тобой не так, полоумная? Быстро, покупать билеты, пока можешь! Беги отсюда!»

— Увидимся как-нибудь, — мило улыбнулась Лиза Сон Пэку.

Тот просиял и скрылся в метро. Захарина сделала небольшой круг по соседним улочкам и направилась туда же.

***

Она не стала ждать. Сразу забронировала билеты. Ближайший вылет был через день. С утра девушка предупредила родителей о возвращении и — скрепя сердце — набрала Игоря.

— Все прошло хорошо? — первым делом спросил парень.

— Да, — подтвердила Лиза, — Нормально, — всю ночь Захарина думала над тем, что у Игоря был один контакт, а она смогла сделать два. Конечно, это были не соревнования. В некоторой степени она его уделала, но в душе все равно было пусто. Не было ощущения победы. Или правоты. Только всезаползающая мертвенность.

Вместе с тем, в ней что-то изменилось. Ей не нужен был больше Игорь. Его поддержка, и уж, тем более, помощь. Или помощь родителей. Нет. Без денег, одна, на другом конце света — она выжила. Да, сама загнала себя в ситуацию, и сама из нее себя вытащила. Радикальными методами, но все же. Она спасла себя. Справилась. Лиза чувствовала, что теперь справится где угодно с чем угодно. Захотела — собрала деньги, полетела в Сеул. Захотела — нашла мужчину. Попала в беду — включила голову и разобралась. Она сильная. Она боец. Совершает ошибки, как все люди, но может нести за себя ответственность.

— Знаешь, — неожиданно сказал Игорь, — я переживал, как ты. Эта ситуация меня огорчила.

— «Огорчила»? — переспросила Лиза.

— Меня поразило, как легко ты отказалась от мечты и… откликнулась на эти объявления, — помедлил Игорь, — Я был… в тебе разочарован.

Бедняжечка. А как же хваленные свободные отношения?

— И что ж ты сразу об этом не сообщил? — поинтересовалась Захарина.

Голос Игоря, как всегда, был пределом деликатности.

— Не хотел, чтобы мое мнение на тебя повлияло.

— Ну, что ж, я это сделала, так что сочувствую твоему огорчению, — ни капельки не сочувствующим голосом объявила девушка, — Я прилетаю завтра в одиннадцать.

— Дня?

— Вечера.

— Это поздно, — протянул Игорь, — Прости, не смогу тебя встретить.

— Да, да, конечно.

— Понимаешь, мне спать нужно, утром на работу, — продолжал оправдываться он.

— Ничего, меня заберут родители.

— Ага… Но в другое бы время…

— Да, да.

— Тогда… пока?

— Пока.

— Удачного полета.

Лиза собрала вещи, они еле умещались в походный рюкзак. Но нести его она не собиралась — не поверх роскошного новенького пальто.

Приближался конец октября, а листья на деревьях только готовились менять оттенки. Красные и коричневые отдельными точками выделялись среди увядающей зелени. Стояла сухая солнечная погода. Корейцы в парках устраивали пикники на траве.

Лиза попрощалась с хостелом, Мейсоном, постояльцами. Проезжая на такси по прекрасной извивающейся трассе — попрощалась с Сеулом. Так было странно. Она возненавидела этот город, а потом влюбилась. Совсем как в дорамах. В зелень на балконах и крышах, в небоскребы, в пианино на улицах, холмы вверх-вниз и горы в центре столицы, в стильных корейцев и кореянок, в безупречные дороги, простую красоту природы, и общее ощущение футуризма и непохожести. Если бы здесь еще предлагали работу. А так она уезжала — резко, с холодной головой и тонким слоем любви и сожаления на дне сердца.

Перелет семнадцать часов, с пересадкой. Лиза ловила на себе взгляды пассажиров по всему салону самолета и в аэропорту. Темные волосы, аристократичная кожа, туфли на каблуках, брюки-палаццо, изящное пальто. Захарина сидела в кресле и отсматривала фотографии на фотоаппарате. Внезапно ее руки затряслись. С одной из фотографий смотрел Сон Пэк.

Это был, вне всяких сомнений, он. Во дворце Кёнбоккун, лицом прямо в объектив, только взгляд упирался вниз, себе под ноги. В окружении небольшой компании. Первый день — тот, когда Лиза знакомилась с Сеулом, приходила в себя от уличного митинга и гуляла по центру города с фотоаппаратом и в костюме, щелкая прохожих.

По инерции она нажала кнопку «Удалить». На экране появилась уточняющая надпись. Лизин палец завис в воздухе. Она сделала вдох, выдох. Посмотрела на фотографию. И нажала «Отмена».

Родители в зоне прилета при виде нее ахнули и застыли. Мама все повторяла: «Вот это да! Тебя не узнать просто!». Папа передал букет и стащил ее рюкзак с тележки.

— Игорь тебя встречать не будет?

— Нет.

Ну вот и все. Новая глава. Корея оставалась в прошлом. Пора искать работу, нового мужчину. Начинать новую жизнь.