Лиза медлила. С одной стороны, ее разбирало отвращение. Хочешь вебкама? Пиши объявление, что тебе нужен вебкам и помещай к другим таким же о съеме. С другой стороны, ей даже было жаль эту бестолочь, который ютился в машине и на протяжении дня пытался развести девушек на обнаженку, выслушивая не одну порцию корейского и зарубежного мата.

А еще у нее давно не было секса.

Потянув несколько секунд, она начала ласкать себя и ввела пальцы. Люк зашелся воодушевленным возгласом.

— Еще! Еще! Давай быстрее! Трахай себя!

Лиза почувствовала боль. Мельком глянула на ладонь — и увидела струйку крови. Видимо, поранила себя ногтем внутри. Она не подала виду и продолжила. Длилось оно недолго. Кореец откинулся на спинку кресла.

— Это было великолепно, — возвестил он, — Я кончил! А ты кончила?

— Ага, — без особого энтузиазма соврала Лиза.

— Ты мне нравишься! — продолжил Люк, — Ты не такая, как другие девушки. Они все строят из себя недотрог, а ты взяла и такая «Да пошло оно все, я сделаю это!». Тебе было хорошо? — еще раз уточнил он.

— Очень.

— Может, как-нибудь продолжим? Встретимся у меня в офисе? Ты могла бы прийти…

— Это лишнее.

— А, — осекся кореец, — Да. Да.

Про плату Лиза решила даже не спрашивать.

— Пока, — и она обрубила связь.

Посмотрела на испачканные кровью пальцы, на разбросанную по полу одежду, и стала медленно одеваться.

***

Следующую неделю Лиза баррикадировалась в хостеле. Собирала мысли воедино, записывала отрывки текстов. В девчачью комнату заселились другие жильцы, и все они перемещались туда-сюда и обменивались своими историями.

В один день Захарина разнообразила свое затворничество — отправилась на мост Соулло 7017. Это была часть автомобильной развязки возле железнодорожного вокзала, и мост превратили в парк.

Лиза гуляла между кадок с деревьями и наблюдала за черепашками в маленьких прудах. Снизу проносились машины по причудливо изгибающейся десятиполосной дороге. На мосту стояли раскрашенные пианино. Они вообще частенько попадались в Сеуле. Любой мог сесть и играть — неважно, хорошо ли, плохо ли. Но обычно даже простые корейцы играли виртуозно. Корея — та страна, где детей с детства обучают петь и играть, в надежде, что однажды они станут звездами. Шоу-бизнес вытянул всю корейскую экономику, когда вытягивать больше было нечем. Особый мир, особое мышление, особые люди.

На мосту стояли пианино, жители приносили ноты или читали их прямо с телефона. Середина буднего дня, а тут и там звучала музыка. Прохожие присаживались слушать прямо на мощеные краешки пруда — у некоторых рядом стояли чемоданы.

Неделя шла. Кастингов все не было, Лиза проверяла. Она не верила уже ни во что, но чувствовала своим долгом до последнего предоставлять судьбе шансы исправиться. С Игорем общение было постольку-поскольку. Денег становилось все меньше. Каждый день девушка их пересчитывала. Соотносила расходы, мониторила колеблющиеся цены на авиабилеты. Но итог был неизменен: она, может, и дотянет до конца сеульской эпопеи, а вот в России, пока будет искать работу, придется уже нелегко. За месяц она подчистую потратила то, что рассчитывала расходовать за два. И плюс подушку безопасности.

На вечер накануне поездки в монастырь у Лизы не было планов. Она даже не брала вещей — в Наесосе выдавали одежду. Комната для девушек была занята двумя подружками; Захарина сидела за столом в общей и читала, — когда входная дверь щелкнула, и вошел высокий блондин.

— Я в хостел! — объявил новенький.

Вот оно.

Лиза готова была воздеть руки к небу и распевать «Аллилуйя» — наконец ей попался хоть кто-то симпатичный. Парень с интересом смотрел на нее. Захарина не знала имени, но участь его уже была предрешена.

Позднее, когда он распаковался в мужской комнате, когда присоединился к ней за стол и они разговорились, — выяснилось, что его зовут Пеша, и он из Румынии. Зашла речь о грядущих планах.

— Я завтра с утра отправляюсь в монастырь, — поведала Лиза.

Пеша окинул ее долгим взглядом.

— В монастырь?

— В монастырь.

— А, мне тоже как-то показалось, что в Сеуле нечего делать, — решил парень.

— Ну почему же, тут…

— Да вообще нечего, — перебил он ее, — Хочу свалить уже из этой Кореи, но не знаю куда.

— Ну… Давай посмотрим варианты, — предложила Лиза.

Следующие два часа текли невероятно монотонно. Всюду, куда хотел выбраться Пеша, шли дожди.

— Может, Таиланд?

— Там дооождь, — страдальчески тянул несчастный.

— Или Мьянма?

— Там тоооже.

— Ну возьми зонтик.

— Но я хочу солнце.

— Тогда пережди в Сеуле.

— Но я не хочу ждаааать.

— Извини, — закатила глаза Лиза, — Но у тебя нет других вариантов.

— Я хочу на пляж, — надул губки Пеша.

— Так, — выдохнула девушка, — Нам нужен перерыв. Давай купим соджу? А то скоро будет слишком поздно.

Соседки вышли раз из комнаты, оценили ситуацию, вернулись к себе и больше не выходили. Дело близилось к полуночи, стол, Лиза, Пеша, соджу, и долгие, унылые разговоры.

— Может, Австралия?

— Слишком дорого. Хочу поближе.

— Но тут везде дожди.

— А я хочу найти, где не дожди!

В какой-то момент Лиза умолкла, откинулась на спинку стула, и в молчании продолжила смотреть, как тот страдает над ноутбуком.

— Пойдем на диван, — вырвалось у нее.

Пеша оторвался от экрана.

— Пойдем.

Они перебрались на уголок белого дивана. Со всех сторон громоздился какой-то хлам, и Лиза даже не могла описать, какой именно. Она щелкнула выключателем, в то время, как Пеша на цыпочках пробрался в комнату к своей сумке и вернулся обратно.

Несмотря на соджу, в голове было четко и ясно. Захарина немедленно приступила к делу. Но румын, казалось, был шокирован скоростью, с которой развивались события.

— Что, прямо здесь? — шепотом спросил он, — В общей комнате?

— А что?

— А если кто-нибудь выйдет?

— Не выйдет.

— Там камера! — в панике указал Пеша в угол комнаты.

У Лизы был на это целый ряд возражений: по состоянию всего вокруг, камера вряд ли работает; а если работает — не факт, что на ночное видение; а если даже и на ночное, скорее всего, их не видно за хламом; а если и видно, Мейсон не из тех людей, кто бдит за своим имуществом и просиживает за проверкой; а даже если и просиживает — ей было абсолютно все равно.

Она не стала озвучивать и просто продолжила целовать и покусывать его шею.

— Ну… ладно… — сдался партнер.

Он достал презерватив и стал расстегивать джинсы. Лиза никогда не судила о парнях по размерам, но тут было настолько мало и тонко, что она едва подавила вздох. Насаживаясь, она практически ничего не чувствовала. Девушка попробовала изогнуться под другой угол.

— Стой, — через минуту остановил ее Пеша, — Я… все. Мне нужна передышка.

Лиза в недоумении на него смотрела. Они посидели.

— Кажется, я готов, — отдышавшись, сказал румын.

Еще минута кряхтящих поступательных движений. Лиза рассматривала стол и бутылки с соджу.

— Все, все, я все, — послышалось позади нее.

Девушка не знала, смеяться ей или плакать. Она просто надеялась, что не все европейские мужчины такие.

— Еще раз? — спросил Пеша с дивана.

— Мне в монастырь завтра, — промямлила Захарина.

Они поднялись, застегиваясь и неловко косясь друг на друга.

— Было… ничего так, — резюмировал румын, — Спокойной ночи?

— Спокойной ночи, — покивала Лиза.

Хорошо бы не увидеть его с утра.

***

Автобус катил среди зеленых холмов. Лизе хотелось уединиться, но на соседнем ряду сидел темноволосый парень. Кроме них никого не было. И чем ближе автобус подбирался от Пуана к Наесосе, тем больше закрадывалось подозрений, что едут они в одно место.

Так и вышло.

Оба выбрались перед длинной аллеей.

— В монастырь? — почесав бровь, уточнил сосед.