– Ты выбрал хорошее, – сказала я ему. – Довольно жестокое. Чтобы посмотреть такое, какой-нибудь извращенец хорошо заплатит.
Когда Хоб собрался усесться на ящик с компостом, я снова дала ему пощечину.
– Третье пекло! Это еще за что? – Он сорвал с головы вязаную шапку и прижал ткань к своему прыщавому лицу.
Мои пальцы впились в его сальные пряди и потянули в сторону, запрокидывая голову так, чтобы он глядел прямо на меня.
– Кому ты планировал его продать, Хоб? Для всех, кроме меня, это лишь костяная пыль.
А точнее, один мизинец, истолченный в тонкую пудру. Все, что нужно, – это несколько моих слов, после которых месмер открывал последний вздох, последние мгновения умерших. Я видела каждое воспоминание в своей сумке и оттого стала еще более сломленной.
Вырвав мою руку из своих волос, Хоб потянулся за цигаркой в карман и следом зажег ту одним касанием ладони. Глубоко затянувшись, он выдохнул коричневое облако дыма.
– Не может быть, что ты одна такая. Подумал, должны быть и еще.
Если когда-то он найдет альвера, подобного мне, я бы хотела об этом узнать. У меня были вопросы.
Задняя дверь магазина распахнулась, и здоровенный рыботорговец швырнул в проулок ведро селедочных голов. Нас он удостоил лишь взглядом. Без сомнений, перед ним было то еще зрелище: костлявая женщина с ножом и мужчина у ее ног. Рыботорговец принюхался, смахнул пыль со своей крысиной бородки, а затем снова захлопнул перед нами дверь.
Значит, в конце концов, не такая и необычная картина для трущоб.
Лишь когда дверь заперли на засов, я снова повернулась к Хобу.
– Хорошо, что у тебя есть то, что мне нужно, – прошептала я. – Иначе я бы с радостью поиграла в ошеломленную дамочку, а ты был бы жестоким вором.
Впервые в глазах Хоба мелькнуло что-то, похожее на страх.
– Тебя же убьют.
– Ох, Хоб. Не притворяйся, что тебе есть дело до кого-либо, кроме самого себя.
– Ну ладно. Что ты мне за это дашь?
– Судя по тому, что ты решился красть у меня, я бы сказала, что то, что ты до сих пор дышишь, – вполне себе оплата. – Он не знал, что мой месмер не может его убить, но то, как Хоб порой обходил меня стороной, будто я могу вспыхнуть пламенем, было мне только на руку.
Чтобы выжить здесь, ворам и мошенникам нужно быть умными. Даже жестокими. Я просто сделала себя умнее. Я стала более жестокой.
Да, я жила на холме. Да, у моего отчима было больше пенге, чем он мог потратить, но что мне до этого, если я – всего-навсего забытая незамужняя девушка, нежеланная обуза для мужчины, который взял себе женщину с маленькой дочерью.
Женщину, которая умерла, прежде чем я научилась ходить.
Я осталась с мужчиной, который меня презирал, и двумя старшими братьями. Один хотел бы перерезать мне горло забавы ради. Второй меня действительно любил, но угодил на два года в морскую тюрьму, после того как коммерческая сделка в далеком королевстве пошла не по плану.
Я прищурилась.
– У нас с тобой еще возникнут проблемы, Хоб?
– Ни малейших. – Хоб развел руки в стороны и злодейски ухмыльнулся. – Ну, как пожелаешь. Будь по-твоему.
Я закатила глаза.
– Лучше бы оно того стоило.
Прежде чем он смог ответить, я прижалась к его губам своими.
Поцелуй, как это ни странно, – самый быстрый способ украсть дыхание.
Так же, как последние мгновения добывались из костей трупа, живую память можно было достать только через живое дыхание.
На вкус Хоб был как его кислые травы и пот, и он, как всегда, вовсю наслаждался, пока я вдыхала его память. Я ткнула его локтем в ребра, когда он попытался просунуть свой язык ко мне в рот.
Он смеялся, пока я не отстранилась, неспособная более вдыхать.
В голове возник знакомый дым. Я сосредоточилась на нем, игнорируя то, как Хоб ухмылялся, будто ему досталась лучшая половина сделки. Белый, пепельный и черный цвета свивались в выпуклые формы, резкие линии и узкие точки. Формы переходили в движения, в голоса из уже ушедших моментов.
Воспоминание Хоба привело меня на берег, я сидела на корточках за толстым дубом. Голубой лунный свет мерцал на стекле моря Воя. Меньше чем в пятнадцати лигах отсюда в порту пришвартовался драккар. На одном борту корабля была золотая эмблема в виде ленты, свернутой вокруг жуткой улыбающейся маски.
Мой желудок сжался.
– Теперь видишь? – спросил Хоб, его голос звучал приглушенно, словно он говорил со мной под водой.
Члены экипажа драккара прорезались через дым, разгружая ящики и мешки. Даже из своего укрытия я чуяла специи, сахар, из которого выдуют тонкие леденцы, и сладкие вишневые ликеры.
Сквозь дымку проступил мужчина, укутанный в темно-синий плащ.
Завитки дыма свивались в пепельные нити над его головой, обрамляя гладкое золотое лицо его маски, с которой свисали полосы изумрудного бархата и серебряные колокольчики. Маска шута. Обманщика.
Он был казначеем Маск ав Аска, Маскарада Аски.
Довольно неплохое воспоминание, такое стоит забрать, но вот на лице второго мужчины была жесткая усмешка, которую я знала слишком хорошо.
– Боги, – пробормотала я.
Глаза Хоба засияли, когда он раскурил еще одну цигарку.
– Говорил же, оно того стоит. Я знаю, как отыскивать секреты, девочка.
– Мой отчим… – оставшиеся слова превратились в выдох.
– Охраняет припасы для треклятого маскарада. – Хоб хохотнул и шлепнул себя по костлявой ноге. – Погляди, какие у тебя связи. Скажи-ка, Малин. Каково это: жить в свином дерьме, в то время как твой daj имеет достаточно влияния, чтобы ему доверили казну для празднества этого года? – Затем Хоб ткнул травяной сигаркой мне в лицо. – Ты наняла меня, чтобы я разыскал что-то о Маскараде Аске. Если ты станешь обчищать карманы такого человека, как казначей, такого, как Йенс Штром… – Хоб сделал длинную затяжку, задержав дыхание, а потом выдохнул дым вместе со словами: – Можешь сразу сама себе горло перерезать.
Все боги. Мой отчим в этот год был вовлечен в маскарад, а это дело нешуточное.
Фестиваль был самым ожидаемым событием, которое проводилось в Черном Дворце. Народ из всех регионов, окружающих Вой, прибывал, чтобы увидеть, как выступают гадалки и альверы Черного Дворца. Они приезжали выпить, поесть, посмотреть на трюки и иллюзии. Сыграть в игру королев, где убогие селяне пытаются надеть скучное стеклянное кольцо.
Всем нравилось примерять кольцо, которое никогда никому не подходило.
Находясь под усиленной охраной, они будут играть, выгибая и выкручивая себе пальцы, отчаянно пытаясь его натянуть. Потом, когда ничего не получится, они пойдут дальше по своим пьяным делам, рассказывая затейливые истории о потерянном наследнике престола. Они станут восхвалять наш клочок земли за то, что он достаточно силен, чтобы процветать без короля или королевы.
Потому что тот, кому стеклянное кольцо придется впору, наденет корону.
По правде, Ивар этого никогда не допустит. Он, вне всяких сомнений, перережет глотку любому, кто даже близко подойдет. Игра – это обманка. Способ вытянуть побольше монет пенге из пьяного народа и заставить их тонуть и дальше в веселье Маск ав Аска.
Но в веселье таилось и нечто более зловещее.
Народ приходил на маскарад, но некоторые так и не возвращались.
На ум без спросу пришли испуганные крики мальчика и призрачные образы толпы, отделяющей меня от него. Затем эти крики стали затихать, пока совсем не умолкли. Как и всегда, думая о дне, когда потеряла Кейза, я стала наматывать на пальцы несколько прядей своих закатно-рыжих волос, пока все внутри меня не успокаивалось.
– Э, Малин. – Хоб хлопнул меня по руке, вытягивая из бесконечных мыслей, от которых я не могла убежать. – Если ты хотела подобраться поближе к маскараду, а не к самому казначею, то вон идут те, кто тебе нужен.
Я проследила за его взглядом до обшарпанной городской площади. Мою грудь сдавило тисками, когда народ стал собираться плотными рядами при приближающихся звуках сыромятных[1]барабанов. Возможно, судьба все же мне благоволила.
